Читать книгу "Неизвестные трагедии Первой мировой. Пленные. Дезертиры. Беженцы - Максим Оськин"

Действительно, это ведь не сидеть в удобных мягких вагонах в Барановичах или Могилеве, и заниматься бессмысленными маниловскими мечтаниями о том, как расправиться с воюющими на фронте солдатами-евреями. Разумеется, по логике ген. Н. Н. Янушкевича и его присных, после войны за поражения должны были ответить не деятели Ставки, чьи действия и привели к этим поражениям, а кто-то другой — евреи в первую голову. Или генерал Сухомлинов и все прочие, кого «народный герой» — великий князь Николай Николаевич милостиво соизволит отправить на скамью подсудимых.

Это при том, что в рядах русской армии на фронте погибли десятки тысяч евреев солдат. Действительно — чем же еще надо было заниматься Ставке в тот момент, когда Великое Отступление грозило обернуться в катастрофу? Только в одном этом эпизоде ярчайшим образом характеризуется деятельность русского Верховного главнокомандования первого состава Ставки в 1915 году.

Здесь нельзя не отметить, что австро-венгерские военные власти, в свою очередь, также не доверяли еврейскому населению областей, затронутых боевыми действиями. Иначе говоря, многочисленное еврейство Польши и Украины, расположенное на территориях двух многонациональных империй, оказалось между двух огней. Австрийцы сделали ставку на польских националистов (Польский легион Ю. Пилсудского) и украинских самостийников («Украинские сичевые стрельцы»).

Именно здесь была заложена основа того антисемитизма, что охватил Украину в годы Гражданской войны в России. Теперь уже австрийское политическое руководство, украинизируя занимаемые русские территории, рассчитывало на их присоединение к Двуединой монархии после своей победы: «Правительство Австро-Венгрии успешно использовало условия войны и для насильственного утверждения украинства как в Галиции, так и на занятых территориях России. Галицийские украинцы, в свою очередь, способствовали антирусским устремлениям австро-венгерских властей как наиболее реальному средству украинизации края»[448] Процветание практики доносительства, участия в терроре, грабежей и «права сильного» вообще, предполагало наличие некоего «врага».

В связи с тем, что русское население бежало, а сочувствующее было уже репрессировано, терроризирование со стороны австрийской военщины затронуло прежде всего тех же евреев. Наверное, как раз тогда были заложены основы того сотрудничества в поголовном уничтожении «неарийцев», что проводилось немецкими фашистами в годы Великой Отечественной войны на оккупированных территориях при активном пособничестве местного населения Галиции. Чего стоят только дивизия СС «Галичина» и служившие фашизму верой и правдой государственные «герои» современной Украины, которым при «оранжевой» власти активно возводят памятники.

Но вернемся в 1915-й год. Репрессалии должны были коснуться не только «мирных» (гражданское население) евреев. Летом 1915 года Ставка рассылала по фронтам и армиям запросы относительно действий солдат-евреев в бою. При этом много евреев пошли на войну добровольцами. А шпиономания породила и соответствующее отношение к евреям в низших инстанциях: не брали добровольцев-евреев, отказывали еврейкам быть медсестрами и т. д.

Между тем многочисленные источники отмечают достойное поведение солдат-евреев в бою, уж никак, как минимум, не уступающее их русским сослуживцам. Характерно, что евреи в большой своей массе служили в войсках связи, так как брать их на тыловые должности запрещалось, а для строевой пехоты они не подходили, ввиду своей «слабосильности». Широко распространенный в высших кругах перед войной антисемитизм оказался помноженным на репрессивную политику властей в ходе войны. Отечественный исследователь справедливо говорит: «Ярко выраженная корреляция между антизападными настроениями и юдофобией в высших эшелонах власти (образ „зараженного еврейством Запада“) определялась убеждением в том, что евреи — „пятая колонна“ недругов России, так как все они якобы связаны либо с тайными масонскими организациями в Англии, Франции и США, либо с разведками Центральных держав, готовивших акты саботажа и диверсий на территории России, либо, наконец, с сепаратистами из числа сторонников независимости Польши, Финляндии, прибалтийских губерний, Белоруссии и Малороссии».[449]

И этой «пятой колонной» забивалась вся Россия! Причем — не в концентрационных лагерях, а повсюду, так как огульно обвиняемые всем скопом евреи все равно в своем большинстве являлись гражданами Российской империи (лишь часть еврейского населения была вывезена из австрийской Галиции). Понятно, что еврейские беженцы оседали в городах, так как в деревне они не могли ни проживать, ни работать. Если не знать, что за люди сидели в Ставке, то следует прямо признать, что русское Верховное Главнокомандование сплошь и рядом состояло чуть ли не из предателей национально-государственных интересов.

Но вспомним, что именно в Ставке находился главный «стратег» Российской империи ген. Ю. Н. Данилов, составивший оперативное развертывание таким образом, что Россия выставляла по армии против каждой страны на своей западной границе, совершенно не считаясь с тем, что ни Румыния, ни тем более Швеция не являлись вероятными противниками Российской империи. Создание обсервационных армий в XX столетии — верх глупости, однако же ведь мог этот человек составить такие планы, а Генеральный штаб — их утвердить?

Именно в Ставке находился первый помощник Верховного главнокомандующего, его начальник Штаба, ген. Н. Н. Янушкевич, который никогда не командовал ни одной войсковой частью, всегда занимая штабные и преподавательские должности (с 1900-го по 1913 год он безотлучно служил в канцелярии военного министерства); который никогда не участвовал ни в одном бою; который совершенно не знал ни единого театра военных действий. Ведь мог же такой человек быть накануне войны начальником Генерального штаба, а с началом военных действий занять пост начальника Штаба Верховного главнокомандующего? Кому это показалось особенно удивительным в стране, которая непрестанно воевала и выдержала мощный конфликт на Дальнем Востоке в 1904–1905 гг.? Наверное, иных кандидатур, испытанных войной и руководством войсками на войне, в постоянно воюющей России не нашлось.

И, наконец, Верховным главнокомандующим Российских Вооруженных сил на фронтах войны был человек, который явно предпочитал интересы союзников русским национальным интересам. Который бросал русские войска вперед, не считаясь ни с чем, лишь бы были удовлетворены французы и англичане. Великий князь не постеснялся разложить армию пропагандой шпиономании во имя свержения с поста своего врага — военного министра; который и впоследствии не постесняется поддержать отречение своего племянника от престола. Сам царь отметил в дневнике, что предательство дяди, выразившееся в требовании отречения от престола в феврале 1917 года, явилось наиболее тяжелым ударом для венценосца.

И это — не говоря о том «стратегическом» даровании, что проявил великий князь Николай Николаевич в ходе военных действий, когда военную несостоятельность Ставки приходилось оплачивать реками солдатской и офицерской крови. При этом «августейший стратег» не стеснялся поддерживать в народных массах положительные мифы о самом себе, переставляя все с ног на голову. Ведь мог же такой человек занимать пост Верховного главнокомандующего целый год войны? Самый тяжелый год.