Читать книгу "Тридцатилетняя война - Сесили Вероника Веджвуд"

21 мая 1635 года герольд на главной площади Брюсселя возвестил о том, что его величество христианнейший король Франции Людовик XIII объявил войну его католическому величеству королю Испании Филиппу IV. Формальным поводом стало то, что испанские войска напали на Трир и взяли в плен курфюрста; последние три года он находился под протекцией Франции.

Девятью днями раньше в Вене были опубликованы условия Пражского мира. К договору мог присоединиться любой правитель. Саксонский курфюрст и отчасти император искренне хотели, чтобы в Германии наступил мир. Но появление Франции на левом берегу Рейна в качестве союзника Швеции и объявление Францией войны Испании ситуацию коренным образом изменили. Тем, кто подписал мирный договор, теперь предстояло выдворять из Германии не только Швецию, но и Францию. Вступая в конфликт с Францией, они солидаризируются с королем Испании. Подписание Пражского мира, по сути, означало формирование нового альянса для войны. Те, кто поставил под ним свои подписи, взяли на себя обязательство сражаться за Австрийский дом.

«Саксонцы получили такой мир, какой хотели, — написал Ришелье. — Он нас не касается, если не считать того, что нам теперь придется удвоить свои усилия»[1141]. Начинался последний акт германской трагедии.

Глава девятая

БОРЬБА ЗА РЕЙН
1635-1639

По мнению его величества, принимая всякого рода мирные предложения, не просто сомнительные, но и опасные, мы позволяем врагам вводить нас в заблуждение.

Фекьер

1

Позиции императора в Германии теперь были, как никогда, сильны. Имперские и союзнические армии занимали правый берег Рейна, Вюртемберг, Швабию и Франконию. Здесь они облагали население военными поборами, а австрийские земли могли передохнуть. Иоганн Георг записался в союзники Фердинанда, вскоре за ним против своего желания последовал и Максимилиан Баварский.

У него не было выбора. Если бы он отказался подключиться к Пражскому миру, то ему пришлось бы объединяться с Ришелье, но кардинал и его союзник Оксеншерна открыто поддерживали его пфальцских кузенов, оставшихся и без владений, и без отца. Не в первый и не в последний раз Максимилиана подводила тщеславная глупость, совершенная в 1622 году. Ему ничего не оставалось, как подписать Пражский мир и согласиться на то, чтобы распустить Католическую лигу и поставить уцелевшие войска под знамена императора на тех же условиях, что и Иоганн Георг Саксонский. Впервые он должен был служить Австрийскому дому, не имея никаких гарантий, что ему будет дано право участвовать в его делах.

Фердинанд подсластил пилюлю несколькими дешевыми жестами. Подтвердил ему права на курфюршество, а брату — на епископство Хильдесхайм. Император предложил также в супруги Максимилиану, у которого жена умерла, так и не родив детей, свою дочь эрцгерцогиню Марию Анну, принцессу, бывшую почти на сорок лет моложе вдовца. Максимилиан принял предложение, в Вене быстро организовали торжественное венчание, и через несколько недель жених преподнес невесте дар, ратифицировав Пражский мир.

К договору уже присоединились курфюрст Бранденбургский, герцоги Саксен-Кобургский, Гольштейнский, Мекленбургский, Померанский, регент Вюртемберга, князья Ангальтский, Гессен-Дармштадтский и Баденский, города Любек, Франкфурт-на-Майне, Ульм, Вормс, Шпейери Хайльбронн. Искусная дипломатия венгерского короля позволила отцу возглавить коалицию правителей, поставившую узкую группу кальвинистов в крайне неудобное положение противников мира и чужеземных агентов. Вне объединенной империи оставались только ссыльный курфюрст Пфальцский, ландграф Гессен-Кассельский и герцог Брауншвейг-Люнебург.

Позиции императора упрочились и за пределами империи. Враждебность Швеции компенсировалась дружбой Кристиана Датского. Фердинанд приберег ее на случай чрезвычайных обстоятельств: взорвать бомбу замедленного действия за спиной Оксеншерны, когда в этом возникнет необходимость. Польского короля Владислава IV, заменившего Сигизмунда, вначале вряд ли можно было считать союзником. Он согласился на двадцатишестилетнее перемирие со Швецией и собирался жениться на Елизавете, старшей дочери Фридриха Богемского[1142]. Вмешался венгерский король, предложив ему в жены свою сестру эрцгерцогиню Цецилию Ренату, по всем статьям более подходящую кандидатуру. Владислав соблазнился и стал союзником Австрии.

Благоприятная ситуация в Европе складывалась и для испанской ветви династии Габсбургов. Английское правительство проводило политику нейтралитета, отдавая еле заметное предпочтение Испании. В Нидерландах кардинал-инфант, пустив в ход свое обаяние и тактичность, повторил успехи дона Хуана[1143] шестидесятилетней давности в умиротворении фламандцев[1144]. Опасаясь, что Франция и Соединенные провинции готовятся вторгнуться к ним не ради их освобождения, а для того, чтобы поделить страну между собой, они стали искать защиты у Австрийского дома.

В самих Соединенных провинциях, несмотря на тревоги, вызванные поражением протестантов при Нёрдлингене, продолжала существовать влиятельная партия мира. Популярность принца Оранского упала, многие в республике боялись авторитаризма Оранского дома больше, чем испанцев. Эти настроения неизбежно должны были отразиться на том, как пойдет война.

Тем не менее Австрийский дом не смог в полной мере воспользоваться появившимися преимуществами, и его судьба была предрешена. Если бы Филипп IV и Оливарес позволили определенную свободу действий своим союзникам в Австрии и Нидерландах, то все могло бы развиваться по другому сценарию. Однако они настояли на том, чтобы направлять все события, и вынудили императора повиноваться ради получения субсидий. Исподтишка они лишили кардинала-инфанта власти, поручив Айтоне, его фактическому подчиненному и их креатуре, следить за тем, чтобы исполнялись приказы Мадрида, а не штатгальтера[1145]. Неспособные решать простейшие проблемы у себя дома, Оливарес и король взялись командовать теми, кто был умнее, лучше информирован и знал обстановку и в Германии, и в Нидерландах.

Положение кардинала-инфанта было действительно безвыходным. Он являлся, по сути, наместником короля и не имел права ему возражать. Император и венгерский король могли бы потребовать побольше свобод, если бы так не нуждались в серебре из перуанских рудников. В итоге все они оказались заложниками испанского двора. Когда у Филиппа IV начались серьезные проблемы в Испании, субсидии сразу же прекратились и на Австрийский дом как из рога изобилия посыпались беды.