Читать книгу "Ленин в 1917 году - Сергей Кремлев"

(Декреты Советской власти. М.: Госполитиздат, 1957, т. I. 25 октября 1917 г. — 16 марта 1918 г., с. 308.)

В 1918 году декреты о национализации пошли, что называется, косяком, но и тогда каждый акт национализации обосновывался.

Так, например, хромолитография и картонажная фабрика «Теодор Киббель» были конфискованы декретом от 4 (17) января 1918 года «ввиду отказа предпринимателя… вести производство или произвести нормальный расчёт рабочих»…

В тот же день в собственность Российской Республики перешло имущество товарищества М. Гельферих-Саде «ввиду того, что правление товарищества закрыло свой завод и, оставив главную контору в Харькове, переехало к Каледину в Ростов-на-Дону»…

Того же 4 (17) января 1918 года была конфискована Ростокинская красильно-аппретурная фабрика в селе Ростокино Московской губернии — «ввиду категорического отказа владельца фабрики… продолжать производство, несмотря на имеющиеся на ней запасы сырья и топлива».

Московский самолётостроительный завод «Андреев-Ланский и Кº» был национализирован 12 (25) января 1918 года «ввиду заявления правления о желании рассчитать всех рабочих», Невский судостроительный и механический завод — «ввиду задолженности казне», а завод акционерного общества «Дека» в Александровске (ныне — Запорожье) — «ввиду категорического отказа платить рабочим и служащим за декабрь и январь месяцы, а также нежелания признать контроль рабочих»…

Когда «бывшие» окончательно стали «бывшими», знакомый нам фабрикант П. П. Рябушинский с трибуны эмигрантского Торгово-промышленного съезда, состоявшегося в мае 1921 года в Париже, вещал: «Мы смотрим отсюда на наши фабрики, а они нас ждут, они нас зовут. И мы вернёмся к ним, старые хозяева, и не допустим никакого контроля».

(Шкаренков Л. К. Агония белой эмиграции. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Мысль, 1986, с. 50.)

В ситуации, в которой это было сказано, подобную откровенность может породить, пожалуй, лишь слепая, бессильная ненависть.

Да так оно и было…

Заводчики сами рубили сук, на котором сидели. Если бы они были такими уж ярыми патриотами национальной экономики, то главным для них было бы сохранение и развитие производства. Но ведь не это было для них главным!

Скажем, текстильные «короли» Рябушинские были людьми не без размаха… В годы войны они начинали выкупать паи нефтяного товарищества «Братья Нобель», их привлекала горнодобывающая промышленность, они изучали состояние судоходства на Днепре и Волге, начали строительство первого в России автомобильного завода и даже финансировали экспедиции для изыскания радия. И приди тот же Павел Рябушинский к Ленину с предложением взять на себя руководство национализированной промышленностью, Ленин с радостью отдал бы это дело в руки компетентному человеку, соотечественнику.

Но после Октября 1917 года сразу выяснилось, что отечества у Ленина и у клана Рябушинских разные… У Ленина появилось народное социалистическое Отечество, которое сразу после рождения оказывалось в опасности… А Рябушинским было дорого то старое «отечество», где лишь рябушинским светило солнце жизни, сверкая в хрустале фужеров и бриллиантах дамских гарнитуров. И рябушинские, гучковы, коноваловы были готовы начать лить кровь ради возвращения этого их «отечества».

Нет, не любовь к России и не желание видеть её в передовых странах двигало российскими промышленниками и банкирами как до, так и после Октября 1917 года — главенствовали злоба, жадность, своекорыстие…

Между прочим, 4 (17) января 1918 года был принят и ещё один декрет, подписанный Лениным, который привожу полностью:

«Совет Народных Комиссаров постановляет: конфисковать находящиеся в банках на текущих счетах А. Ф. Керенского суммы в размере 1 474 734 р. 40 к., а именно: в Государственном банке на счёте № 43191 — 1 157 414 р. 40 к. и в Международном коммерческом банке на счёте № 15697 — 317 020 р. 12 к. (сумма копеек ошибочна. — С.К.). Все эти суммы переводятся на текущий счёт Совета Народных Комиссаров.

Вместе с тем Совет Народных Комиссаров обращается ко всем, кто мог бы дать указания относительно источника этих сумм, их назначения и т. п., с просьбой дать об этом исчерпывающие сведения».

(Декреты Советской власти. М.: Госполитиздат, 1957, т. I. 25 октября 1917 г. — 16 марта 1918 г., с. 328.)

От комментариев к вышеприведённому декрету воздержусь, предлагая дать их, например, Николаю Старикову и прочим сказителям басен о «германско-английском золоте» Ленина…

Декреты, отдающие трудовой России созданные ею, но не ей ранее принадлежавшие материальные ценности и ресурсы, продолжали исходить из Смольного, и они меняли суть имущественных общественных отношений в стране в пользу народа…

Скажем, 20 января (2 февраля) 1918 года был объявлен национальной собственностью дом-клуб № 2 по Екатерининской улице в Петрограде, принадлежавший ранее «Благородному собранию», с передачей его в пользование Центральному комитету пролетарских культурно-просветительных организаций, а 25 января (5 февраля) 1918 года Россия получила Декрет о национализации торгового флота, объявляющий его «общенациональной неделимой собственностью Советской Республики»…

Важнейшим для будущего стало принятие 2 (15) декабря 1917 года Декрета ВЦИК и СНК об учреждении Высшего совета народного хозяйства. Перед ВСНХ ставилась задача «организации народного хозяйства и государственных финансов» и выработки «общих норм и планов регулирования экономической жизни страны». Декрет подписали председатель ВЦИКа Свердлов, председатель Совнаркома Ульянов (Ленин) и народные комиссары Сталин и Авилов (Глебов).

Это был беспрецедентный в мировой практике шаг, который смело совершала новая Россия Ленина.

И это был шаг в великое будущее России.

30 НОЯБРЯ 1917 года Ленин закончил послеоктябрьское предисловие к своей дооктябрьской брошюре «Государство и революция» словами: «Второй выпуск брошюры (посвящённый «Опыту русских революций 1905 и 1917 годов»), пожалуй, придётся отложить надолго; приятнее и полезнее «опыт революции» проделывать, чем о нём писать…»

И теперь Ленин, проделывая «опыт революции», пишет не столько брошюры, сколько приказы, записки, телеграммы, деловые письма… В соответствующих послеоктябрьских томах Полного собрания его сочинений приведено почти три тысячи подобных «произведений» объёмом иногда в пару страниц, а иногда — и в пару строк: 727 документов — в томе 50; 628 — в томе 51; 490 — в томе 52; 575 — в томе 53 и 554 — в томе 54…

Надо сказать, что материал это для объективного анализа роли и сути Ленина как государственного деятеля более чем представительный — было бы желание этот огромный массив информации честно осмыслять, и далее эти «сочинения» Ленина будут цитироваться часто. А начнём мы с трёх, относящихся к первым месяцам Советской власти…

В декабре 1917 года в Россию приехал журналист Шарль Дюма (1883 — после 1977), депутат парламента от Французской социалистической партии, во время войны — социал-шовинист. Дюма однажды был у Ленина с Крупской в Париже, и теперь ему, конечно же, хотелось взять интервью. Однако Ленин ответил следующим письмом от 21 декабря 1917 года: