Читать книгу "Страна мечты - Влад Савин"

И — путь через японскую «таможню». Курильская гряда для самураев, это рубеж обороны, пока против американского флота (прежде всего, подводников). Советские транспорта, идущие через проливы, самураи внаглую останавливают и досматривают (а как иначе завести груз в Петропавловск — а везти туда надо много, и разного). Причем останавливают — в нейтральных водах. И если продукты и цемент еще можно объяснить мирным строительством, или грузами для пресловутого ГУЛАГа, то военное имущество (в том числе и секретное, как РЛС ПВО) желательно не светить! Приходится личный состав и особенно ценные грузы возить самолетами (тут четырехмоторные «йорки» ценны — поднимают если не как Ан-12, то сопоставимо). И что-то еще успеем закинуть по морю в последний момент, как вскроется ото льда Татарский пролив.

Несмотря на все меры, японский надводный флот, при всех своих потерях, кроет наш ТОФ как бык овцу. За исключением авиации и подплава — но есть тактические задачи, где надводные корабли ничем заменить нельзя; к таковым безусловно, относится высадка десанта и обеспечение своих коммуникаций. Другое дело, что летчики и подводники могут существенно облегчить задачу надводному флоту. Как моего «Воронежа» не хватает, он бы один тут стоил, всех японских линкоров вместе взятых! Но Сирый в своем мнении непреклонен — имеем все шансы превратиться в К-19 из голливудского фильма с Харрисоном Фордом; а зная нашего меха, могу уверенно сказать, он напрасно паниковать не будет. Так что не судьба больше единственной в этом времени атомарине покинуть Север — по крайней мере, пока не научатся здесь полное техобслуживание реактора делать, с капитальным ремонтом и заменой активной зоны. И мы, носители информации из будущего, ценность имеем — так что был уже наметившийся поход «Полярного Ужаса» на восток отменен. Остался наш атомоход в Молотовске, и мудрят около него товарищи конструкторы, и Курчатов. Завидую белой завистью Ивану Петровичу, бывшему моему старпому, назначенному командиром. Атомной подлодкой командовать, это совсем не то, что целым флотом. Особенно при таком соотношении сил, и с задачей победить!

Я не вступаю в безнадежный бой Там выход был — вы просто не заметили.

План я Ракову, в первом приближении, уже изложил. Морская версия «блицкрига», бить врага по частям, пока он еще не развернулся. Имея господство в воздухе, и завесу подлодок — проделать с японским флотом то, что Хэлси при Окинаве, когда топили «Ямато». Там было три сотни самолетов против суперлинкора, легкого крейсера и восьми эсминцев, авиационное прикрытие у самураев отсутствовало. Против нас же ожидается полнокровное авиаударное соединение — несколько линкоров и авиносцев, с сопутствующей мелочью, и сотня палубных истребителей в воздухе, так что задача была сложнее, чем у американцев тогда.

Вспоминаю, как я выбивал в Москве силы для реализации этого плана. Лавочкин не подвел, мы получим истребители — и то, чтобы обеспечить требуемое количество, пришлось разбавить «фрицами», пусть держат ПВО. Штурмовикам альтернативы не было — другое дело, что против японского флота они были бесполезны, дальности не хватит — зато хорошо поддержат десант. Так что задача была, лишь обеспечить количество, и аэродромы здесь. С ударной авиацией была проблема. У нас были отличные самолеты, в целом не хуже чем у Германии — что подтверждает наша Победа. Просто наша техника была заточена под другие условия — как правило, на советско-германском фронте, бой в воздухе шел «на коротком плече», и даже на морем расстояния там были отнюдь не тихоокеанские. Следует учесть еще одно обстоятельство: нашим противником была палубная авиация! Если например, у Ла-7 указана дальность 635 км — то это именно перегоночная дальность, в один конец, на крейсерском режиме. А в боевом вылете надо не только разделить на два, для возвращения на аэродром, но и учесть, что во время боя расход топлива возрастает раз в пять, да и путь туда и обратно далеко не всегда проходит при наивыгоднейшей скорости и высоте. Так что сто морских миль (185 километров), были пределом, на котором у Ла-7 еще хватило бы бензина на не слишком длинный бой. А у японцев — своя палуба, прямо под местом боя! Вот отчего в расчетах даже в наше время принималось, что один палубный истребитель по эффективности равен трем береговым (при действиях около эскадры). Следовательно, мы должны были выставить три Ла-11 против каждого японского «зеро».

Аналогично, если для Ту-2 указано, дальность 2000 км, то боевой радиус действия не больше 500–600. И это с бомбовой нагрузкой в тонну, а не с максимумом, три тонны, Ту-2 это поднимал, но лишь для работы по переднему краю, дальность падала очень сильно. В то же время До-217 имел дальность также в 2000 км, но — с нормальной, а не предельной, нагрузкой в четыре тонны! А бомба Х-1400 и до полутора тонн не дотягивала (1400 — это как раз вес), так что Дорнье теоретически мог и две штуки поднять, но в бомбоотсек не лезли — зато с одной летал далеко. А вот у Ту-2 превышение веса над номинальной тонной уже сажало дальность весьма ощутимо. Так что, при всем уважении к отечественному авиапрому, для данной конкретной задачи немцы сделали гораздо лучший инструмент!

К счастью, уже в июне 1944 года стало ясно, что нам достался практически весь немецкий авиапром. Первым германским самолетом, крупносерийный выпуск которого был налажен уже после Победы, для нужд Фольксармее и ВВС СССР, на заводах «фокке-вульф» в Зорау и Коттбусе, был высотный перехватчик Та-152, с августа 1944 начавший поступать в части ПВО — мимо внимания Советского Правительства не прошли уже наметившиеся агрессивные устремления пока еще наших союзников, и было решено создать оружие для отражения возможных налетов «летающих крепостей». Также, СССР проявил интерес к ночному перехватчику Хе-219 («филин»), и перспективному тяжелому бомбардировщику Хе-277, был поставлен вопрос о постановке их в серию, как и о возобновлении производства разведчиков ФВ-189 и транспортных самолетов Ю-52. По настоянию Наркомата ВМФ, в список были включены Хе-177 и До-217, как наиболее подходящие для нужд флота — и если первый из них не имел шансов на серию, место было занято его развитием Хе-277, и речь шла лишь о использовании в СССР уже имеющихся самолетов, то производство До-217 казалось вполне реальным. Однако следует учесть, что если Фокке-Вульф и Хейнкель имели очень развитую производственную базу, включающую свыше двух десятков заводов у каждого, то возможности Дорнье были гораздо скромнее. И, что еще существеннее, на эти самолеты претендовала Дальняя Авиация!

Голованов (командующий Дальней Авиацией, мнение которого очень уважал товарищ Сталин), уступать не хотел категорически. И понять его было можно.

— Товарищи, надо думать не об одних самураях. Но и, насколько я могу судить, об ожидаемом охлаждении с нашими союзниками — «если завтра война», или пока бросить силу на весы дипломатии. Если дошло до перевооружения ПВО, где пока в строю всякой твари по паре, и «спитфайры», и Миг-3, и прочая сборная солянка, от которой спешил избавиться фронт. У меня главная сила сейчас, это ленд-лизовские В-25, что мне с ними делать, если завтра с Америкой разлад? Работать на Ил-4, морально устаревших? Или на «дугласах» — который вообще не бомбардировщик, их сейчас массово возвращают в ГВФ? У меня, не хвалясь скажу, лучшие в ВВС экипажи, мастера дальних, слепых и ночных полетов, обученные летать в любую погоду — их гробить на старье? В конце концов, мы можем передавать свои части во временное оперативное подчинение флоту, если возникнет такая надобность.