Читать книгу "Граничные хроники. В преддверии бури - Ирина Мартыненко"

Засидевшись за плюшками до самого вечера Анарин, увлекшись беседой с дядюшкой, едва не позабыла о Лисе. Спохватившись, она отчетливо поняла, что если и дальше будет мешкать – наверняка опоздает. Идти до рунных камней знакомой тропой ее отговорил сам дядюшка. Сказал, что там неладное по такому туману делается. Следы древней ворожбы да страхотворных заклятий и в иное время делали дорогу до дома дядюшки недружелюбной, но за окном так распогодилось, что о ней теперь и думать не стоило. Пришлось пробираться другим путем. Непривычным, хотя и знакомым. Потому ей и дали в провожатые кота.

Серебрящийся в неярком свете фонаря мех. Едва различимые очертания деревьев. Цепляющиеся за куртку ветви. Тонкие. Колючие. Они досаждали девушке. Она с трудом успевала отцеплять их и в то же время разглядывать скрытые туманом глубокие кочки да ухабы, осевшие в переплетении мощных древних корней. Анарин уже успела налететь на пару невидимых взору, притрушенных палой листвой, пустот. Едва удержавшись на ногах, она лишь на мгновение остановилась, и кот, до этого бежавший впереди, остановился, призывно мяукнул, точно говоря о том, что девушке пора бы поторапливаться, а не прохлаждаться под зыбкой негой холодного стылого вечера. Анарин это понимала и старалась изо всех сил двигаться вровень с домашним любимцем дядюшки.

Они передвигались так довольно долго. Хотя спешка давала о себе знать, но девушка все же умудрилась продрогнуть до самого нутра. Когда же кот ни с того ни с сего остановился, Анарин сразу же успела пожалеть о том, что ее путь так быстро закончился. Разгоряченная, она сразу же почувствовала студенистый воздух близких осенних заморозок. Девушка старалась не думать о том, что с ней случится, когда она вернется домой и с каким лицом пойдет в больничный корпус, придумывая на ходу историю о том, где же она в такую пору умудрилась простудиться.

– Беги, дружок, – говорит она коту и, нагибаясь, начинает гладить того по мягкой шерстке. – Извини, что так мало с вами посидела. Думаю, через несколько недель выкрою пару деньков отпуска и смотаюсь к вам снова. Будешь меня ждать?

В ответ на ее слова дух-оборотень, принявший форму кота, вначале радостно заурчал, а потом призывно мяукнул, словно говоря ей, что, дескать, буду ждать тебя, но ты только попробуй не явись в срок, и внезапно растаял, едва оставив за собой след. Рука Анарин застыла в воздухе в том самом месте, где какое-то мгновение назад красовалась кошачья спинка.

– Ну что ж, идти мне осталось немного, – а потом довольно громко произнесла, обращаясь к клубам, сгустившейся со всех сторон, дымки: – Я обязательно вернусь, слышишь… Обещаю, – чуть тише добавила она. – Честно…

Пустые клятвы застыли, замерли на мгновение и исчезли. Растаяли, как и дух-оборотень, вряд ли не понимавший, что девушка едва ли так скоро сможет вернуться обратно в их мир. Уж такая у нее была судьба, а она не могла позволить себе иного. Никогда.

Оставшись одной в сумеречной лесной тиши, Анарин еще долго прислушивалась к негромким, едва различимым звукам, что так привычны для любой глухой опушки, затянутой осенним дыханием сна и призрачной пеленой извечного умирания. Она пыталась унять разгоряченное сердце, чтоб не выглядеть совсем уж подозрительно бодро. Ей же полагалось все это время торчать среди стылого осеннего пейзажа, а не праздно шататься по знакомым, о которых Лиса ни слухом ни духом не знал. Рассказывать же всю подноготную истинному смысла не было. Хоть они жили под одним сводом Лабиринта и Гильдии Ветра, но у каждого из путников всегда были свои тайны и секреты. Так уж повелось.

Походив немного на одном месте и наконец отдышавшись после устроенной ей совсем недавно гонки, девушка все-таки двинулась дальше, руководствуясь уже собственными знаниями, благо, до рунных камней было уже рукой подать.

Когда она оказалась у назначенного места, там еще никого не было. Лиса не спешил возвращаться обратно, хотя ему пора было это делать. На той стороне долго не держат. Путницу, в любом случае, нынешняя ситуация устраивала, ведь она думала, что уже точно не успеет и даже время, по обе стороны здешней реальности текущее по-разному, не сможет ей помочь. Что ж, теперь даже ситуация подыгрывала девушке, а ей только это и нужно, чтоб привести себя в порядок да передохнуть перед очередным переходом. Изнанка в таком деле друг еще более ненадежный, нежели оборотная сторона Последних миров, вот только пепельная земля как-то по-особенному относится к своим путникам, а здешняя же иная реальность выворачивается да подыгрывает так, что, побывав там однажды и каким-то чудом выбравшись, больше никогда не захочешь сунуться туда вновь. Уж о таких особенностях ей было доподлинно известно, но знал ли о них ушедший на ту сторону путник – совершенно другое дело. Забавно, что в свое время Анарин об этом забыла упомянуть, но что сделано, то сделано – назад сворачивать себе в укор. Вот только попасть обратно в гранитные застенки Лабиринта ей надо, не иначе как до полуночи. Особым распоряжением правительницы не так-то просто пренебрегать, да и не особо хотелось.

Девушка вздохнула. Ее руки порядком окоченели за то время, что она не спеша прохаживалась рядом с рунным камнем. Ожидание затягивалось, а при такой холодине любая минута на счету. Погода не располагала к долгому благодушному созерцанию медленно тонущей в тумане природы. Продрогнув насквозь, как-то уже не особо хочется заниматься подобной чепухой.

В конце концов, не выдержав, Анарин устроилась поодаль от стражей, под сенью коренастого узловатого дерева-исполина, раскинувшего свою обветшалую крону у самого края давнишней тропы. Хотя переставать двигаться – глупо, но путница, как и всякий истинный, нутром чувствовала, когда изначальная магия всполохом напоминала о своем существовании, а в таком случае за лучшее станет не мешать ей, да в стороне подождать. Древняя сила не любила тех, кто ей мешает.

И точно в подтверждение ее предчувствия путница почувствовала легкое колебание. Неосознанно. Она наклонилась вперед, силясь разглядеть в плотной поволоке хоть что-то.

Туман, легко поддавшись на неслышимые уговоры девушки, понемногу нехотя расступался, словно какая-то сила гнала его прочь от того самого места, где совсем недавно Лиса отправился на другую сторону. Стена тумана белесой тенью надсадно заиндевела под светом карманного фонаря, а образовавшаяся прогалина давила черненой ясностью, что так непривычна после долгого пребывания в мутном молочном воздухе.

Между стражами затянуло темным водоворотом здешнюю реальность, а воздух поблизости пошел легкой рябью, а затем в образовавшемся черненом провале заиндевела ночная марь. Из окна на оборотную сторону потянуло озоном, приправленным дурманящим ароматом лесных цветов. Оттуда доносилась легкая поступь янтарного лета с его ночными раскатистыми грозами, стремительными ветрами, что так нестерпимо льнут к укутанной травами листве да теплыми ливнями, опрометью проливающими небесные слезы.

По ту сторону гремело и стрекотало. Росчерк молнии осветил горизонт, влил объем в плотную завесу дождевой хмари, озарив стремглав бегущую навстречу путнице фигуру. Отчаянное проворное движение человека, и граница, что разделяла обе реальности, нарушилась, а ворвавшийся в окоченевшую осень парень, неожиданно лишившись опоры под ногами, кувырком полетел по жухлой листве прямиком в обглоданные колючие кусты. Послышался надрывный треск, а воронка, пропустившая его в этот мир, стремительно погаснув, исчезла, оставив после себя лишь далекое эхо грозы, на глазах тающее под тяжелым осенним сумраком неба.