Читать книгу "Даймон - Андрей Валентинов"

— Две с курицей. И… Пиво? Сок? Два сока, яблочных.

Пиво — вечером, если охота будет. В бою пиво не пьют, и на манёврах не пьют, и на штабных учениях. Нет, пьют, конечно, и не только пиво, но в данном вопросе товарищ Север строг. Как и его верный связник Алёша Лебедев. Сам руководитель подполья на посту, неуловимый, невидимый…

— Звонить будут каждые десять минут. Если что случится, то немедленно.

Кивнул Алёша — ясно. Мобильник включённый на столе, знакомое авто у входа. Этак можно всю жизнь воевать!

…Или до 26-го — до Второго Чернобыля.

Пиццерию, маленькую, прилепившуюся к стене дореволюционной, шестиэтажки, Алёша видел впервые. Недалеко от центра, а район, считай, незнакомый. Склон, узкие переулки, дома почти как в Риге, затейливые, старинные, хоть экскурсии води. Хорошо Василию — местный, каждый закуток знает.

Василий-антифашист место и подсказал. Тихо, пусто, с улицы не видать. И день тёплый, можно на веранде устроиться. Чем не место для штаба?

«Врагу не сдаётся наш гордый „Варяг“, пощады никто…»

Мобильник проснулся!

— Приближаются к кладбищу. Без происшествий.

— Ясно, Василий. Без происшествий.

А вот и пицца — на деревянных кругляшах. На вид — ничего, на вкус… очень даже ничего. Эх, кому война, кому мать родна!

* * *

Долго с Хорстом-Игорем думали, судили и рядили. В городе «Опир», уже на вокзале, две сотни с лишним. Вот-вот построятся, к центру замаршируют. Там ждут: милиция, «каштаны», «Десант» в полной боевой, «Отечество и Порядок» под малиновым штандартом. И публика штатская во главе с Бабой Галамагой. Лично приехала — народ против «бандер» поднимать. Не пустим «хахлов» в город наш, исконно русский!

Нам Здесь Жить, мэр новоиспечённый, лично по телевизору выступил, к порядку-спокойствию призвал. Он призвал, и Баба Галамага призвала — бой супостатам дать, окропить вражьей кровью булыжник.

Чего подполью делать? Какой приказ боевым группам отдать?

Рассудили: в драку не лезть, но момент использовать — для учений и для боевого сколачивания. По всему маршруту «Опира» наблюдателей расставить, штаб развернуть, проверить взаимодействие.

Если и в самом деле начнётся, тогда — по обстановке.

Хорст Die Fahne Hoch с двумя парнями возле кладбища, куда колонна «Опира» путь держит. Там митинг будет, там десантники ждут с Бабой Галамагой. Остальные тоже при деле. Алексею Лебедеву, связанному товарища Севера, осталась самая малость: пиццу пробовать и рапорты принимать. Сколько уже прошло? Минут восемь?

«Врагу не сдаётся наш гордый „Варяг“…»

— Голова колонны входит на кладбище. «Каштаны» оттеснили толпу. Без происшествий.

— Понял, Василий. Без происшествий.

…Хотя и любопытно. Все чаще на улице не мента увидишь, а «каштана». И патрули теперь из муниципалов, и оцепление. Целые подразделения из МВД в «каштаны» переводят. Киев, конечно, протестует, только не слишком слушают столицу. В Севастополе русский язык ввели, в Луганске ввели, и тут собираются. Прокуратура коброй шипит, но и её игнорируют.

Вот она, дестабилизация, мать порядка! Ещё чуток — и выводи танки на площадь. «Чуток» же рядом совсем. Стрельнет очередной псих со справкой по колонне «бандер», взрывпакет под ноги кинет…

— Василий, а чего они на кладбище пошли?

— Там памятник, Алексей Николаевич, ещё в 91-м установили — погибшим бойцам Украинской Повстанческой армии. Я сам не знал. Откуда у нас УПА?

Будущий историк Алексей Лебедев пожал плечами. Откуда? Оттуда! Жили они в Стране Чудес. Нет теперь страны, но чудеса остались.

«Врагу не сдаётся наш гордый…»

— Без происшествий.

Товарищ Север отставил кругляш с недоеденной пиццей, задумался. Ждать происшествий — или не ждать? С одной стороны, повод — лучше не придумаешь. Запад на Восток идёт войной, Антифашистское движение «Десант» «эсэов» останавливает. Но и другая сторона имеется. Эффект «Волки! Волки!»: ждали — ничего, второй раз ждали — тоже ничего, в третий и ждать перестали…

Джемина уверена — не сейчас. Не будет сегодня волков! А когда придут («Чужой патруль у моих ворот…») предупреждать не станут.

«Врагу не сдаётся…»

Что такое? Неужто сглазил?

— Алексей Николаевич, вас. Михаил Ханенко, из АГ-2.

Ага!

Прежде чем к уху трубку поднести, Алёша прикинул шансы. Ребята-аналитики уверены, Джемина уверена, сам он тоже. Ошиблись? Угадали?

— Алексей Николаевич, все сделали, установили прослушку. Сейчас совещание идёт, командиры «Опира» и наши, из Десанта. Там ещё Лапчинский, вы его Геббельсом назвали. Десантники сегодня приказ получили — не вмешиваться, что бы не происходило. И другим не давать… Все как вы говорили: делят. Правобережье — их сфера ответственности, Левобережье наша, то есть Десанта. Пока по Крыму сговориться не могут. И по Киеву. Послушать хотите? Они сейчас насчёт Севастополя ругаются…

Поблагодарил Алексей Лебедев товарища Ханенко — не от своего, от товарища Севера имени. Слушать не стал, и так ясность полная. Не будет волков!

…И с тигром угадали — сидит в засаде, в усы ухмыляется!

Хотел трубку Василию-антифашисту вернуть, не успел.

«Принимай нас, Суоми-красавица!..»

Это же его телефон, собственный. Хорст!

* * *

— ..Нет, Алексей, я не насчёт этого цирка. Да, сейчас дам отбой, все реально в порядке… Слушай, тут… Плохи дела, только что Женина мама звонила. Женя в больнице, без сознания. Врачи говорят, кома…

Дорожка 9 — «У „Максима“ кровь — водица»

Песня из спектакля «Дни Турбиных».

Исполняет автор — Дмитрий Киммерфельд.

(2`46).

Некачественная запись с магнитофонной ленты. Одна из лучших современных песен о Гражданской войне. «У „Максима“ кровь водица, он лопочет, не уснёт. В белокаменной столице — комиссары с матроснёй…»

Солнце, тучи, снова солнце. Вот и ветер налетел, пробрал нежданным морозом. Апрель на середине, до Пасхи рукой подать (до 26-го — тоже рукой подать), а куртку не снимешь, пожалеешь, что свитер дома забыл. Ветер, за ветром тучи, с ними и дождик, мелкий, противный. Холодный…

Алёша провёл носком туфля по асфальту — черта неровная вышла. Словно граница: здесь, по эту сторону, они с Игорем, живые и здоровые, по другую…

Медицинский городок у края Лесопарка — тот же, знакомый. Только корпус другой. Неотложка, где Хорста штопали, позади осталась, здесь от иного пользуют. Неврологичка: серый бетон, бесконечные ряды окон, этаж на этаже. Потрескавшийся, словно весенний лёд, асфальт, тоже серый.