Читать книгу "Каратель - Иван Тропов"

А мальчишки все выскакивали из-за кустов, между ними, сквозь них…

Первый был уже шагах в двадцати, а за ним целая волна, человека четыре, а дальше еще больше, и все выскакивали и выскакивали…

Как слон проломилась сквозь кусты большая женщина в одной ночной рубашке, огромная грудь болталась под тканью, как дыни в сетке. За ней еще одна, худенькая и совсем голая, а за ней опять мальчишки, эти совсем маленькие, лет десяти, не больше…

Они завалят меня своими телами. Они разорвут меня. Но больнее их зубов…

…Старик, замерший в незнакомом кресле и облаченный в пурпурную тунику… с глазами восторженного щенка – в сторону, на чертову суку…

Я развернулся к накатывающей волне тел.

Где-то далеко за ними, за рядом изломанных кустов, почти неважное теперь – лицо Виктора, застывшее и изменившееся. Глаза, в которых догадка мешается с ужасом. Его рот открывался, он что-то кричал, но в голове словно звонили колокола, я не слышал, лишь угадывал по губам, по его лицу, по его глазам:

– Нет! Нет! Не смей!

Мальчишка несся на меня, быстрый, как волк, нет, не волк. Не такой худой, как другие. Чуть полнее. И в лице что-то неуловимо бульдожье: широкие скулы, чуть полные щеки… Я его уже видел. Уже видел, только тогда его руки были не белые, а красные от борща…

Был ли у меня выбор?

Был.

Был ли шанс остановить все это, взяв только жизнь чертовой твари?

Был… Шанс. Призрачный.

Мальчишка был уже совсем близко, шагах в пяти – в трех скачках, какими он несся на меня, и пронзительный миг, ослепительно-яркий от наполнившего меня предчувствия, миг, в котором застыли я, и они, и чертова тварь, и весь мир, подвешенный на ниточке выбора, должен был разбиться вдребезги с его последним скачком, его головой мне в живот.

Я потянул спусковой крючок.

– Не-э-эт!

Крик Виктора утонул в грохоте выстрела. Пистолет дернуло в руке – левая, непривычная к стрельбе, неверная от боли и укуса, разорвавшего мышцы до кости. Но с такого расстояния трудно промахнуться. Тельце вздрогнуло от удара, мальчишка сбился с шага, но по инерции пронесся на меня, падая.

Я шагнул в сторону, волоча вцепившуюся в ногу тяжесть, и он упал там, где я стоял. Я уже не смотрел на него. За ним сразу четверо… Так близко…

Большим пальцем дотянуться до клавиши выброса барабана, а правая рука уже в кармане, нащупывала «снежинку», набитую патронами…

Барабан отлетел вбок, пружина выкинула обойму с пустыми гильзами, я тут же всадил в каморы новую гроздь патронов, вбил барабан в рамку.

Русый крепыш успел подскочить совсем близко, я выстрелил почти в упор. Падая, он ткнулся мне в бедро, и даже через плотную кожу штанов я почувствовал, как горяча его грудь, залитая кровью. И снова нажал крючок, останавливая еще одного.

Грохот выстрела и толчок пистолета в руку. Мальчишка споткнулся и рухнул, кубарем прокатился последние метры и замер в моих ногах. А чуть правее подбегал уже следующий…

Они бежали ко мне, бросались на меня, прыгали…

Грохот выстрела, удар в руку. Грохот выстрела, удар в руку. Грохот выстрела, удар в руку. Быстро перезарядить, скорее выставить руку в сторону ближайшего – даже не ловя на мушку, это не нужно, он и так близко, слишком близко, надо просто выставить руку в нужную сторону, успеть – и снова грохот выстрела и толчок рукояти в ладонь. Женщина, худая и совсем голая.

И еще одна, большая, дородная, с колышущимися грудями. Пуля вошла прямо между ними и вся эта громада плоти вдруг споткнулась, неожиданно покорно остановилась и осела на колени, завалилась ничком… И еще один мальчишка. И еще…

Перезарядить. Быстрее, быстрее! Краем глаза я зацепился за далекое лицо Виктора – он что-то кричал, махал рукой…

Тело метнулось на меня справа, я почти автоматически дернул туда рукой и потянул крючок. Грохот и толчок в руку. Где-то далеко яростное лицо Виктора.

Руки дрожали. Как будто чужие, не мои.

Это кошмар, это все не со мной…

Кто-то загнал меня в это тело, а настоящий я лишь наблюдаю, просто чувствую это тело, принужден сидеть в этом теле, глядеть этими глазами, чувствовать эти руки, спускающие курок, а управляет ими кто-то другой…

Еще одно тело, летящее на меня со всех ног, а далеко за ним, упав на колени, но вновь пытаясь подняться, вцепившись в перила крыльца, Виктор, оскалившийся от натуги, но это далеко, бесконечно далеко… Шустрое тело в синей пижаме слишком близко – и надо поймать его. Грохот и удар в руку.

Я снова наткнулся взглядом на такого далекого Виктора – и в груди стало пусто и гулко. Хватаясь за столб крыльца, он пытался выпрямиться, устоять, удерживаясь одной рукой, чтобы второй вскинуть автомат. Целился он в меня.

На меня неслись еще тела, один совсем близко, но я не мог отвести глаз от Виктора.

Неужели…

Сверкнуло огнем дуло автомата, и кто-то в глубине меня был почти рад этому, что сейчас все это кончится…

Может быть, так и надо, может быть, так правильно… Именно так…

Конечно же он прав, прав, прав…

Но – грохот выстрела, с запозданием к толчку сердца. Пуля уже должна была долететь до меня, а я все не чувствовал ее удара. Не слышал даже, чтобы она просвистела мимо, но я видел глаза Виктора и гримасу раздражения, оттого что промазал.

Снова выстрел – и снова не попал. Неудивительно, слишком сильна отдача, чтобы бить с одной руки, кое-как прижав к плечу, кое-как удерживая себя второй рукой за перила… но рано или поздно, с четвертого или пятого выстрела, попадет. Попадет…

Сколько у него в магазине оставалось? Пять? Десять? Я вспомнил – полный. Он же его менял. Тридцать… У меня в барабане два. И мальчишка, несущийся на меня. Совсем близко. Повернуть руку, потянуть крючок – и он споткнулся и пропал, остались лишь глаза Виктора, уставившиеся на меня, ловящие на мушку… Гримаса раздражения на его лице, но он не стрелял. И вдруг – с мгновенным облегчением, жутко стыдным облегчением – я понял, что он целится не в меня, а куда-то правее… Целился.

Теперь тот, в кого он стрелял, кто бы это ни был, стал слишком близко, и Виктор не стреляет, боится попасть в меня…

На меня налетел мальчишка, я успел лишь дернуть рукой в его сторону и нажать курок, и пуля разбила его голову. Мертвое, но горячее от крови тело влетело в меня, сбив с ног.

Я оказался на земле, на боку, глядя назад, – и теперь я увидел.

От леса неслась собака. Черная сука, тощая и слабая. С каждым прыжком дергались и раскачивались разбухшие соски на пузе… Слабая – может быть. Но ее пасть никуда не делась. Морду свело от ярости, обнажив клыки…

Я перекатился на живот, поднялся на колени. В барабане оставался один патрон, и я ждал до последнего. Глядел на нее, пока она не подскочила совсем близко. Распрямилась в последнем прыжке… Я выстрелил, а в следующий миг по руке скользнула шерсть, обжигающе горячая кровь, и в меня влетело ее тело, швырнув обратно на землю.