Читать книгу "Уши в трубочку - Юрий Никитин"

Кварг оттолкнул торкессу, ее подхватили двое охранников ипотащили прочь из комнаты.

– Я с нею разделаюсь позже, – объяснил Кварг. – Ну что,Гакорд, так и не смог выстрелить? Что же тебе помешало?

– Что-то помешало, – прохрипел я разбитым ртом.

Он осмотрел меня задумчиво.

– Знаешь, – сказал он доверительно, – этому «что-то»принято приписывать особый высший смысл. Мол, есть нечто выше нас, оно ируководит нашими поступками… Слыхал, да? Слыхал, слышал… Это со всех сторонслышишь, как только включишь нечаянно канал «Культура» или попадешь на фильм орусской интеллигенции. Но иногда мне кажется, что это нечто или этот некто –беспросветный дурак! Тебе не кажется, а?

Спрашивал он доверительно, и хотя я сам в этом больше чемуверен, ну какого хрена послушался этого нечто высшего и опустил пистолет, ноне могу же соглашаться с гангстером, пусть даже инозвездным, и я сказал ещебольше разбитым ртом:

– Нет!.. Добро победит бобро… Тьма рассеется. Чем ночьтемней, тем ярче… эти, звезды.

Он сказал задумчиво:

– Вообще-то замечательная фраза, она мне всегданравилась: «Добро победит зло». Но вот тупой я, что ли, но до сих пор не пойму:кто кого побеждает?

Я задумался, охранник с силой ударил меня в живот, потом с двойногоразворота задней ногой в челюсть.

– Софист, – сказал я с отвращением, – но есть высшиенравственные общечеловеческие ценности! Есть, есть…

– …Божий суд, наперсники разврата, – продолжил он с темже выражением. – Когда учил в школе, всегда думал, что это за наперсники?Наперсточники?..

– Ты, – сказал я с негодованием, – нехороший человек.Непорядочный! Ты не отпустил девушку.

– А я и не обещал, – возразил он. – И хотядобропорядочность трудно выговорить, еще труднее – обнаружить, но я в самомделе не обещал!.. Ведь правда, ребята?

– Правда, – ответил один, запыхавшись. Он только чтопровел серию ударов в корпус, у меня ныла и стонала каждая жилка, сломанныеребра задевали друг за друга. – Все правда, босс!

– Вот видишь, – сказал он наставительно. – Мне мамаговорила, когда отвечаешь злом на добро – не скупись. Добро побеждает зло… егоже оружием. А еще лучше, чтобы наше добро вообще узнавали издали по кулакам!

Нас с торкессой забросили в машину, долго везли, я старалсязапомнить, сколько раз перекатывало то к левому борту, то к правому, гденевольно прижимался к торкессе, засекал по ударам сердца время от поворота доповорота, однако, стоило уткнуться лицом в ее горячую грудь или мягкий нежныйживот, тут же сбивался со счета.

Наконец машина остановилась, я услышал хлопок отворившейсядвери, голоса. Спорили охранники, затем приблизились шаги, загремел замок. Вглаза хлынул яркий свет, хотя на самом деле всего лишь хмурое утро. Во всестороны равнина, покрытая ровной зеленью, небольшие холмы.

В поле зрения появился Кварг, я ощутил болезненный рывок заногу. Меня вытащили, я ударился при падении, Кварг равнодушно пнул меня в бок.

– Здесь кричи, – сообщил он равнодушно, – не кричи, авсе кончено.

Он бросил взгляд через мое плечо, я невольно оглянулся.Огромные серые столбы мощно устремляются к небу, на некоторых сверху массивныегранитные плиты. Столбы стоят правильным кругом, и хотя я никогда не был здесь,сразу узнал:

– Баальбек… Тьфу, Стоунхендж?

– Он самый, – буркнул он.

Охранники вздернули меня на ноги. Я перекосился от боли,один с силой ткнул в бок, снова хрустнуло. Меня подтащили к одной колонне,Кварг прошелся несколько раз вокруг, обматывая меня толстой веревкой. Ячувствовал, что задыхаюсь, веревки сдавили грудь, одна врезалась в живот. Кваргзахохотал и последний виток сделал повыше, перехватив мое горло так, что язахрипел.

– Останешься здесь, – сообщил он почти дружелюбно. –Сюда народ приезжает раз в год, отпраздновать языческие праздники. Последнийраз были неделю назад, так что тебе придется ждать долго.

Охранник рядом хмыкнул, по его глазам я видел, что непроживу и десяти минут, вон уже синею, но смолчал, вернулся к машине. Оттудадонесся негодующий крик торкессы.

– А что с нею? – прохрипел я.

– Ее возьмем с собой, – сообщил Кварг. Он гнусно усмехнулся.– Это ты, святой Антоний, корчил непонятно что, а мы ж демократы, используемее… По назначению.

Они вскочили в машину, хлопнула дверца. Горло давит с такойсилой, что глаза лезли на лоб. В разрыв тучи проглянуло солнце, дышать сталоеще тяжелее. Так вот зачем веревку намочили: чтобы, высыхая и сокращаясь, оназадавила меня в течение ближайших минут! Все-таки не стали рисковать, ведь круинам Стоунхенджа обязательно приедет какой-нибудь турист.

В глазах потемнело, я ощутил звон в ушах. Задержав дыхание,чтобы не потерять сознание, начал дергаться изо всех сил, колотиться, веревкуне порву, но чуть ослаблю ее хватку… может быть. Ударился затылком так, чтохрустнуло, задергался еще, еще, однако веревка лишь сильнее стянула кольца,будто не веревка, а живая анаконда.

Сзади послышался хруст. Я дернулся, невольно ударил затылкомеще, донесся протяжный медный звон. Острая боль пронзила мозг, я стиснул зубы,уговаривая себя не терять сознание, перед глазами залило красным.

За спиной зашевелился камень. Странно, дико, хорошо знаю,там никого, однако монолитный камень начал крошиться. Я замер в страхе, это жесейчас развалится вся колонна, что впятеро толще большетеатровой, а сверху тамеще плита размером с КамАЗ, рухнет на голову, прическу испортит точно.

В спину сильно толкнуло, донеслось хриплое дыхание. Веревкичуть ослабли, сзади барахталось, мимо мелькнуло смуглое тело. Блеснуло остроелезвие, веревки натянулись, лопнули. Сильная рука схватила меня за пальцы,потащила в сторону.

– Быстрее!..

Мы отбежали, я все оглядывался, но гранитная скала,покачавшись, осталась на месте, как и плита сверху. На том месте, гдеприжималась моя спина, теперь глубокая ниша в камне. Я оглянулся на своегоспасителя.

Рослый воин, иначе не назовешь, широкий и крепкий, скрасивым яростным лицом. Золотые, как солнце, волосы падают на плечи, синиеглаза впились в мое лицо, как два острых клинка. Обнажен до пояса, что ипонятно, с такой развитой фигурой и я бы ходил без рубашки и по Москве, налевом плече отчетливо проступает свастика. Через грудь широкая перевязь, из-заплеча выглядывает рукоять меча.

– Пришло время? – спросил он жадно.

– Ка… какое? – спросил я в ответ.

Он повторил:

– Время?.. Время Великой Битвы!

– Не знаю, – ответил я неуверенно. – Может быть, ипришло. Заранее ведь никогда не знаешь, надо быть готовым всегда. А ты кактуда… в смысле, в камень, попал?