Читать книгу "Искалеченный мир - Вадим Громов"

Пятьсот пятьдесят метров.

Справа, метрах в шестидесяти, показалось что-то напоминающее памятник, даже скорее — не памятник, а скульптурную группу. Искорёженную до полной неразличимости.

— Не этот? — проорала блондинка, припуская бегом после ещё одной «вертушки». — Не сюда?!

— Нет! — Арсений Олегович с жутким сожалением затряс головой. — Дальше, чуть дальше!

УБК выехал из-за угла гэобразного пятиэтажного, частично уцелевшего здания. Памятник Владимиру Ильичу топорщился посреди большой площади, и даже издалека было хорошо заметно, что от него осталась лишь часть. Правая половина головы, непонятно как отделённая от единого целого, вместе с долей гранитного основания валялась на земле. Саму площадь перепахали вдоль и поперёк земляные рубцы глубиной не меньше полуметра, даже в таком состоянии сохранившие ослепительную, угрожающую белизну… Созданий Сдвига на ней скопилось поменьше, чем на других отрезках пройденного пути, но безжизненной назвать её было нельзя.

До точки оставалось около ста — ста двадцати метров.

— Давай деактиватор, я отсюда докину! — Шатун возник рядом с Лихо. Свирепый, перемазанный чужой кровью, тяжело дышащий. — Давай, чего ждёшь!

— Ни хрена! — Блондинка устало огляделась, передние твари были шагах в пятнадцати и приближались, приближались… — А если расчёты были неверными, пускай даже на хрен, да маленько?! Не дам!

С небольшим интервалом стартовали сразу два реактивных заряда, давших кучке людей ещё один тайм-аут. Крохотный, всего на несколько секунд.

— У Алмаза с патронами — беда! — зарычал Шатун. — Давай я пойду, лазер пока ещё фурычет… Давай, дура! Шанс есть!

Лихо кивнула и потянулась к чехлу с деактиватором. Задумка, предложенная Шатуном, казалась вполне осуществимой. С его лазерными ампутаторами, с его скоростью и силой, при огневой поддержке стеклореза — пусть даже и недолгой, шансов было гораздо больше, чем если идти всем вместе. УБК, скорее всего, прошёл бы и это бездорожье, но времени понадобилось бы раз в пять больше. А его-то у них и не было. Во всяком случае, если ничего не произойдёт, у него будет шанс вернуться и попробовать ещё раз. Пусть наугад, но попытаться…

Земля под ногами просела неожиданно, без каких-либо прелюдий, по которым можно было бы догадаться о готовящемся бедствии. Словно вся команда находилась на большом куске стекла, до сих пор выдерживавшем их вес. А миг назад на стекло упала капля пота, капля крови…

«Двойная Ярость» принялась, как при замедленной съёмке, заваливаться набок, правая гусеница критически задралась вверх, не оставляя надежды на то, что гибрид удержится в вертикальном положении. Не ожидавшая подобных вывертов Лихо замахала руками, пытаясь сохранить ускользающее равновесие. Приземлилась неловко, чувствуя, как обдаёт болью стопу левой ноги, понимая, что расстановка сил изменилась кардинально и не к лучшему. Села на пятую точку, вывернула голову, ища взглядом остальных.

Все они находились на дне обширного котлована с обрывистыми краями, глубиной метра три. Сверху навис угол университетского корпуса, казалось, что он кренится всё больше и скоро рухнет на людей, ставя последнюю точку. Шатун, на лице которого смешались воедино злость и глубочайшее недоумение, мотал головой, будто стряхивая с себя какое-то наваждение. Его правая часть лица была похожа на качественно подготовленную отбивную.

«Прилетело чем-то, — с вялой отстранённостью подумала блондинка. — Хана, ребятки…»

Арсения Павловича видно не было. Выдавив пласт земли, в стороне мелькнул выпуклый, мускулистый бок твари, продолжающей свою охоту. УБК отправила в полёт ещё один заряд, влепившийся точно в подземную пакость. Не то Алмаз, не то Батлай успели давануть на гашетку, но это уже ничего не могло изменить. Гадина, с виду не понёсшая серьёзного урона, всё же выполнила поспешную ретираду, давая находящимся в котловане людям небольшую передышку.

«На одной ноге не попрыгаешь». Лихо скривилась, чувствуя, как нарастает боль в стопе. Пробежала языком по дёснам — «Озверина» нигде не ощущалось. Или внезапно проглотила, не сдавливая зубами, или в какой-то момент попросту вылетел изо рта. Точно, хана…

— Давай деактиватор! — Возле сидящей блондинки вдруг нарисовался перепачканный землёй Книжник. — Времени нет!

— Всё пропало… — Лихо смотрела на него как-то потерянно, не ощущая ни малейшего позыва делать что-либо. — Вот так…

Одно стекло очков книгочея было заляпано красным, но видящий глаз смотрел на блондинку с явным желанием тяжеловесно залепить ей по личности.

— Я уже капсулу проглотил, как говорили! — «Потрошитель», вдруг оказавшийся в руках Книжника, скользнул к шее Лихо, и она поняла, что чехол с деактиватором поменял владельца. — Держитесь, мать вашу!

Очкарик глухо рыкнул ещё что-то неразборчивое и рванул к краю ямы. С чехлом в одной руке и «потрошителем» — в другой. Блондинка, не отрываясь, следила за ним.

Книжник выбрался из ямы в два полутораметровых прыжка, причём второй был произведён практически с ровной поверхности, без каких-либо уступов или трещин, от которых можно было бы оттолкнуться. На краю котлована показалась гейша, но очкарик обогнул её, по пути клюнув «потрошителем» туда, где находилось сердце гадины. И пропал из вида.

Лихо закрыла глаза. А когда, спустя полминуты, открыла, возле неё метался Шатун. Убивая любую нечисть, по своей природной глупости, помноженной на принуждение Сдвига, спустившуюся в котлован. Зверьё лезло со всех сторон, и громила крутился громадной, убийственной юлой, отправляя на тот свет любого, до кого дотягивался. Долго длиться это не могло, но пока что он держался…

Книжник бежал к точке. Неизвестно, как это выглядело со стороны, но после того, как он стащил с шеи Лихо деактиватор, весь мир нажал на замедленное воспроизведение. Создания Сдвига, попадающиеся на пути, двигались как муха по лужице сиропа. Заторможенно, вяло, как та гейша, первой попавшаяся ему на пути. Книжник мог сделать с ней всё что угодно. Свернуть шею, завязать ноги узлом, вырвать позвоночник голыми руками. Ножом он ударил её скорее по инерции. Полное осознание силы пришло несколькими секундами позже.

Разбитый памятник приближался с невероятной быстротой, как будто он и Книжник были соединены невидимой туго натянутой полоской резины, которой пришла пора сократиться.

Реальность, как и утверждал Арсений Олегович, ощущалась в полной мере, несмазанно, без выпадения хотя бы одного из чувств. Мешающееся на пути зверьё очкарик просто расталкивал, в буквальном смысле слова, сметая с пути всё лишнее.

Пьедестал надвинулся, навис над Книжником: высокий, из отполированного сероватого мрамора. Очкарик оттолкнулся и прыгнул, понимая, что сейчас наступил пик, после которого может быть только спад. Где-то внизу звякнул выпущенный из руки нож, и пальцы коснулись верха пьедестала, подтягивая тело наверх. Сейчас Книжник мог всё. Сейчас у него не было прилива сил. Он сам был силой. Распирающей тело изнутри, необъятной, но чужой…