Читать книгу "Привидения являются в полдень - Анна Малышева"

Оля швырнула прочь сигарету, вторую по счету, и сунула руки в карманы. Говорила она теперь очень невыразительным голосом:

— Я не верила, и никто не верил. Алеша держался просто ужасно! Он плакал, кричал, что он не убивал, не мог убить! Но его никто не слушал… Больше я его не видела. Писала письма ему в зону. В одном письме он назвал наконец имя того своего друга. Нет, он ни в чем его не подозревал, его никто ни в чем не подозревал… Этот друг страшно переживал гибель деда. Дед был его единственным близким человеком. У него было алиби, это проверили. Его мать и еще один мужчина показали, что в тот день он был все время дома. Это был Дима, Дима Мищенко. Мой одноклассник. Алеша и раньше называл мне его имя, но фамилию — никогда. И школу, в которой Дима учился, — тоже… Наверное, он сам не знал номера школы. Иначе бы сразу сказал мне, что познакомился с моим одноклассником. Только в зоне написал про это подробно. И тогда мне стало плохо. Понимаешь, ведь я прочла тогда тот отрывок из текста Сименона. Нет, про трепотню Димы я ничего не знала, кто бы мне стал рассказывать! Со мной вообще редко говорили. Но что-то показалось мне таким зловещим, таким странным… И еще, понимаешь, то, что Алеша был невиновен! Уж я-то его хорошо знала! Он не мог убить, никогда в своей жизни не мог! Не был на такое способен…

Оля повернулась к Кате лицом, и та увидела, что щеки подруги блестят от слез. Но не подняла руку, чтобы их вытереть. Катя совсем оцепенела — то ли от того, что услышала, то ли от холода. Оля снова рассказывала, теперь уже не сводя глаз с Кати:

— И все же я не подозревала Диму. Как я могла его подозревать? Я просто предполагала случайное стечение обстоятельств… Билет Алеша мог потерять в квартире, жвачка тоже могла попасться ему под кроссовку… Но вот убил кто-то другой… И самое интересное — его друг, Дима, изо всех сил защищал его на суде! Тоже кричал-плакал! Говорил, что Алеша убить не мог, он в это не верит… И вообще был в истерике… Словом, вел себя очень благородно… Но ни разу ему не написал. Алеша и не ждал от него писем. Как-никак, он сидел за убийство его деда… Он отсидел от звонка до звонка… Вернулся совершенно другим человеком. Сломанным, нервным, озлобленным. Не желал принять от меня помощь. Я его просто на коленях умоляла, чтобы он согласился работать у моего мужа, на хорошей ставке. У Алеши руки золотые… Он и работал, и жил у нас. Но он был совсем другой. Не такой, как раньше… Знаешь, нас обоих сломала несправедливость… Я ведь до вашей школы тоже была не такая. Я была веселая, часто смеялась. А потом я разучилась смеяться. А его сломали эти годы, которые он несправедливо за кого-то отсидел. Сломало сознание, что все его считали убийцей, а он им не был! Поэтому не удивительно, что он тебе не понравился… Никому он больше не нравился. С матерью своей не ужился. И жил какое-то время у нас. Потом снял комнату. Но мужу моему он тоже не понравился. Сперва ничего было, а потом он вдруг стал в чем-то нас подозревать… Но я тебе клянусь! Ничего не было!

— Зачем мне-то клясться… — прошептала Катя. — Все, что ты рассказала, ужасно… Значит, когда Ира выложила тебе всю правду про Димины речи на контрольной, ты поняла, что это был его план? Подставить вместо себя Алешу?

— Да. Я понимаю, что тебя с Димой связывают нежные чувства, но скажи мне: ты в это веришь?

— Это ужасно, но я почему-то верю. — Катя закрыла лицо руками. — Голова раскалывается… Боже мой, неужели это он… Но почему он стал убивать, если это был он?!

— Из-за моей глупости, — тихо ответила Оля. — Послушай меня… В сущности, во всем виновата только я. Мне надо было молчать, похоронить в себе все это и ни одной живой душе не говорить…

И Катя узнала, что она не первая слышит всю эту историю. Тогда, в шашлычной или лагманной, где они с Ирой обедали, где Ира рассказала Оле про контрольную и про богатство Димы, Оля не удержалась и в сердцах рассказала ей все про Алексея… Ира только всплескивала руками и не верила своим ушам. Наконец Оля поняла, что сболтнула лишнее. Спросила между делом, не общается ли Ира с Димой. Узнала, что они общаются. Испугалась. Взяла с Иры слово, что та ничего не расскажет Диме. «В конце концов, — сказала тогда Оля, — все это может быть простым совпадением. Не бери в голову!» Но Ира, видимо, очень даже взяла это в голову, потому что через несколько дней она позвонила Оле (та оставила ей свой телефон) и испуганно сказала, что видела Диму и нечаянно спросила его… Буквально она спросила следующее: «Ну, дедушку ты убил, парня вместо себя подставил, теперь у тебя есть свое дело, ты богат, а когда же ты женишься на Кате и найдешь клад?!» Эффект был потрясающий: Дима побледнел как смерть и чуть не бросился на Иру с кулаками. Та испугалась, потому что думала, что это будет воспринято как шутка. Но Дима не шутил. Он требовал, чтобы та рассказала, откуда взяла, что он кого-то там убил… Но Ира держалась стойко. Ничего про Олю не рассказала, отвертелась от Димы. Сказала только, что вдруг вспомнила про ту контрольную, где Дима развивал перед девчонками свою теорию идеального убийства и ограбления. Дима сказал ей, что она сумасшедшая. Что он тогда просто пошутил. Что Ира сама не знает, что говорит. И еще спросил — почему она только теперь спросила его про контрольную? Ира нагло отвечала: «Просто школа вспомнилась!» На этом Диме пришлось успокоиться. То есть он не успокоился, а, напротив, забеспокоился. Ира прекрасно почувствовала это беспокойство, и оно ей очень не понравилось. И она позвонила Оле. Оля умоляла ее быть осторожней и отречься от своих слов, если Дима еще раз спросит ее об этом. Но, видимо, Ира не успела этого сделать. Оля уезжала из города в командировку вместе с мужем; когда вернулась и позвонила Ире, узнала о ее гибели. И не только о ее гибели. Погибли все девушки, которые были на той роковой контрольной. Кроме Кати и Оли.

— Вот и все, — сказала Оля, снова отводя взгляд от Катиного застывшего лица. — Можешь мне верить, можешь нет…

— Почему же… — У Кати дрожали губы. — Я тебе вполне верю… Но Боже мой… Значит, Дима мне все наврал! Он говорил про своего деда, и говорил, что только дед его любил! И Дима сам мне сказал, что и он любил деда! Так как он мог это сделать! И так хладнокровно. Ему же было всего семнадцать лет!

— Ему было больше, — отозвалась Оля. — Возраст убийц совсем особенный. Иногда они рано достигают своей зрелости.

— Только я никак не могу понять… — Катя вдруг почувствовала, что ее тошнит. Тошнило от волнения, от холода, от запаха табака. Тошнило от всех этих рассказов. Она сглотнула слюну, переждала минуту и снова заговорила: — Я никак не могу понять, почему он убил только тех, кто был на контрольной? Ведь ни Лика, ни Лена ему ничего подобного не говорили! Ничего похожего на то, что ему сказала Ирка!

— А он просто подстраховался, — пояснила Оля. — Не поняла? Он решил — раз Ирка догадалась только потому, что была на контрольной, так почему бы не догадаться и всем остальным? Ведь все они слышали его неосторожный треп!

— А он не мог подумать, что и мы могли знать об этом? — возразила Катя. — Ведь мы все были знакомы! Почему бы девочкам не поделиться таким рассказом Димы? Почему он не боялся, что Ира рассказала о своих предположениях нам всем?