Читать книгу "Ловец бабочек. Мотыльки - Карина Демина"

…и перстень с демоном тронула. Он отозвался на прикосновение, обдал мягким жаром, чувством запретной близости… обещанием, что, если Катарина согласится — а ей стоит согласиться — то все это станет неважно. Разве люди способны противостоять демону?

— Сомнения нормальны. Но время у нас еще имеется, хотя не так уж много, — князь потрогал свое колечко. — Нам придется сыграть спектакль… о высокой любви.

— Вы меня не любите.

— Как и ты меня, — согласился он и голову на бок склонил. — Но ты не того склада характера, чтобы искать пылких чувств…

Почему-то было обидно.

Очень.

Будто Катарине вот так взяли и отказали в чем-то исконно женском. Хотя дядя Петер сказал бы, что ей сделали комплимент.

— Смотри, я молод. Состоятелен. Именит… более того, вполне возможно, что титул станет наследуемым… позже, когда скандал отгремит. Чин… воеводой меня точно не оставят. Это будет чересчур… скорее всего сошлют куда-нибудь в тихое место, дослуживать. А как выйдет срок контракта, то и попросят. В полиции люди с сомнительной биографией ни к чему.

Катарина слушала.

И надо бы отказать… нет, он и вправду симпатичный. И даже интересный. И… и он слишком многое потеряет, связавшись с ней.

— Но это не беда. Я сам устал. Захочешь, устроимся в Познаньске, будем вести светскую жизнь… у нас любят больных, ущербных и влюбленных, поэтому, полагаю, во многих домах будут рады принять. Если, конечно, тебе захочется поиграть в светскую даму…

Катарина фыркнула, живо вдруг представив себя в роскошном наряде, в мехах и драгоценностях. И шляпку, конечно. Волосы башней, а сверху шляпка. Митенки кружевные. Зонтик с резною ручкой, вроде того, что она в лавке видела.

И разговоры о погоде.

Длинные подробные…

— А нет, то откроем свое агентство.

— Какое?

Она почти сдалась. Да и как было устоять-то?

— Детективное. Тебе нравится твоя работа? Мне тоже нравилось быть актором. Вот и откроем. Займемся расследованиями в частном, так сказать, порядке… мне о том матушка писала. У них там сие дело обычное, а у нас вот… кстати, если наследника родишь, то я против не будут.

— Стой! — взмолилась Катарина.

— Если не родишь, то оно, конечно, хуже, но у меня пока племянница имеется… дитя света… правда, слегка клыкастое, но девочке клыки в жизни пригодятся…

— Погоди… пожалуйста… я… просто не знаю… и не думаю, что все будет так легко…

— Конечно, не будет, — князь погладил навершие булавки. — Более того, я тебе скажу, что местами все будет сложно и очень. Характер у меня тяжелый. Отвратительный даже. Любовниц бывших множество, причем не со всеми мы расстались миром… и каждой захочется плюнуть тебе в душу. Да и снобизм наш никто не отменял… девица из Хольма. Выскочка. Так станут о тебе думать и говорить не постесняются. Я же — несчастный безумец, которого ты окрутила. Вероятнее всего, зельем приворотным… и меня попытаются спасти. Или развести… в общем, много чего ждет.

И теперь он был серьезен.

Почему-то именно эта тирада убедила Катарину.

…Познаньск.

…королевство, в котором свои законы… и ладно, законы. Их в конце концов, выучить можно, но есть же иные, обычаи неписанные. С ними сложней. И где бы она ни оказалась, Катарина будет выделяться.

— Возможно… маловероятно, конечно, — князев хвост лег на его колено, — я влюблюсь. Вот встречу какую-нибудь распрекрасную особу, юную и чистую духом, как о том пишут, и влюблюсь безоглядно. Тогда нам придется разводиться. И тебе придется еще сложней. Разведенная женщина — это почти падшая… от матушки моей в свое время все подруги отвернулись. Но тебе беспокоиться не следует, вряд ли у тебя они вообще появятся…

— Ты меня пугаешь или уговариваешь?

— Предупреждаю, — он одарил Катарину широкой улыбкой. — Мне кажется, запугать тебя не так-то просто…

— Я, — она сглотнула и протянула руку к булавке. — Я согласна…

Быть может, рассказывай он о том, сколь чудесная жизнь ждала бы ее в королевстве, Катарина бы не осмелилась.

Не поверила.

…ее ведь учили не верить добрым сказкам.

…думать.

…и она старалась, думала, но по всему выходило, что предложение князя при всем своем безумии вполне здраво.

…только…

— Не волнуйся, — князь накрыл ладонь Катарины своей. — Мы все сделаем быстро. Поверь мне.

Она кивнула.

Верит.

Да и что ей еще остается?

Глава 28. В которой плетутся коварные замыслы и вершатся тихие дела

…никак не могу понять, лучшие годы моей жизни уже закончились или еще не начались?

Застольное размышлительное.

В этот день ничего больше не случилось.

И на следующий… и через день… будто тому, кто затеял эту игру, она вдруг наскучила.

День.

И поездка по местам, где находили тела. Серость. Стылость. Пустота. И ничего, что напомнило бы о трагедии.

День.

И дом, где жил Кричковец. Соседи его, которые говорили неохотно, явно подозревая Себастьяна, что интересна ему отнюдь не судьба последнего, а некие их собственные, мелкие тайны.

…не замечали.

…тихий вежливый. Всегда здоровался. Помогал по дому. Девушки вот найти не умел, его уж собирались сватать, потому как у каждой второй в доме имелась юная родственница, чью жизнь требовалось устроить.

…и какое счастье, что…

Клены отгорают.

Здесь краски меркнут быстро, будто осень вытягивает из земли последние силы. Облака паутиной. Солнце мухой тусклою в ней запуталось. И свет от него исходит белесый, размытый. От него начинает болеть голова, и Себастьяну хочется одного — вернуться в гостиницу и залезть в кровать.

Но нет.

Нельзя.

Театр. Представление. Тяжеловесное порхание балерин, которые силятся изобразить высокие чувства, но то ли имеют о них слабое представление, то ли и на их сказывается местная осень, однако чувства в исполнении выходят натужными.

История — преглупой.

А полудрема в ложе, которую Себастьяну любезно выписали, аки высокому гостю, видится спасением. Рядом дремлет старший следователь, тоже, выходит, к чувствам равнодушная.

Удивительная женщина.

Нет, это не любовь. Симпатия? Пожалуй, этого достаточно. А еще понимания. С пониманием у них все в порядке. И кажется, в целом перспективы даже неплохи…

…день.

И поездка куда-то вглубь страны. Два часа наедине. Рокот мотора. Остановка на берегу речушки. Дождь и странная щемящая пустота в груди.