Читать книгу "Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности - Василий Звягинцев"

— Пока да.

— Следовательно, попавший в этот рай нормальный человек не может сохранить привязанность к предыдущей жизни. Вот здесь и кроется логическая ошибка. Сама по себе не страшная. Для обывателя. Но ты же не обыватель! Тебе по должности и званию положено быть на порядок умнее и проницательнее. К примеру — задаться простейшим вопросом. Если у них там все так немыслимо хорошо, что они ищут у нас? Зачем сюда регулярно возвращаются? Мы с тобой знаем о нескольких, можно сказать — демонстративных случаях. А сколько их было на самом деле? Зачем они предупреждают о грядущей катастрофе для нашего, не для своего мира?

Суздалев покачивал носком ботинка, что очень нервировало Анатолия, попыхивал дымом в сторону панорамного окна, за которым длился и длился лучший в году день тридцать первого декабря. Опять снег пошел, все гуще и гуще. Сейчас бы в тройку с бубенцами и за город, на Истру или в Серебряный Бор.

— Поэтому, юный друг мой, я называю тебя так без всякой иронии или подначки, делать тебя начальником одного из наших управлений я пока воздержусь. Мне даже пришла плодотворная мысль — не стоит ли тебе на какое-то время заняться практиками? Буддистский сектор у меня подвисает. Между прочим, там генеральская должность.

— Ваше превосходительство!

— А что? — Суздалев приопустил на глаза веки. И не поймешь, нарочно это было сделано, или он перестроился.

«Если хочешь быстро овладеть всеми истинами и сохранять независимость в любой ситуации, нет ничего лучше, чем концентрация в делах. Вот почему сказано, что ученики, постигающие тайну и Путь, должны пребывать в сосредоточении… Если хочешь следовать Единому Пути, не питай отвращения к объектам шести чувств. Это не значит, что следует погрязнуть в объектах шести чувств, это значит, что следует все время сохранять правильную установку сознания и в повседневной жизни не привязываться к объектам шести чувств, но и не отвергать их, подобно тому, как утка ныряет в воду, но перья ее не намокают…»

— Георгий Михайлович, — чуть не возопил Арнаутов, настолько его испугал внезапный переход начальника в иную сферу. — Давайте я лучше командиром полка на Южный фронт поеду. Мне и комдива не надо!

«Если же, напротив, ты презираешь объекты шести чувств и стараешься избегать их, ты вступишь на путь ухода от мира и никогда не обретешь природу Будды. Если четко различаешь сущность, объекты шести чувств сами становятся сосредоточением, чувственные желания сами становятся Единым Путем, а все вещи превращаются в проявление Реальности. Вступив в сферу величайшей безмятежности, нераздираемые движениями и покоем, тело и сознание свободны и легки».

Оперативник медленно обалдевал, слишком непонятен и непривычен был изменившийся облик абсолютно здравомыслящего начальника, боевого офицера, чьи подвиги и сегодня не были забыты в анналах спецназовских войск. С такой придурью там не выживали.

Суздалев взглянул на него совершенно ясным и даже насмешливым взглядом.

— Впечатляет, не так ли? А я могу еще и на иврите из каббалы кое-что. А также и насчет вуду. Тебе полезно будет… В свое время мне тоже предложили поработать на направлении, ничего общего с моим опытом, характером, образованием не имеющем. Поколебался немного, потом вспомнил армейскую мудрость: «Ни от чего не отказывайся и ни на что не напрашивайся». Вот добьешься ты моего благословения уйти на строевую должность, а тебя там раз — и убьют. Как меня едва не убили, минутами граница между жизнью и смертью измерялась. Я себя виноватым считать буду, карму себе испорчу, а главное — дело наше пострадает. Поэтому служи, где поставили, и помни слова дзэнского наставника Хакуина: «Спрятанная добродетель вознаграждается явно».

Постучавшись, вошел инженер.

— Готово, Георгий Михайлович. — И протянул на ладони три кристалла. — Этот — мой учебный. Этот ваш, третий для института.

— Хорошо. Анатолий, обеспечь Всеволода Ильича напарником, пусть изучают машину в дозволенных пределах. Когда освоите, будете являться сюда каждый день, утром и вечером, проверять, нет ли каких новых сообщений, вообще… изменений. Установите в квартире следящие камеры и масс-детекторы. В одном из наших оперативных помещений поблизости организуй пульт круглосуточного наблюдения.

Суздалев убрал кристаллы в бумажник.

— Занимайтесь. Я сейчас сам съезжу в институт, переговорю с господином Поволоцким. Оттуда к себе. Если что, по Р-6 вызывай.

«Эр-шестой» — это сверхсекретный приемопередатчик новейшей разработки, с использованием хроноквантовых элементов. Позволяет осуществлять мгновенную связь на любые расстояния, вплоть до космических, абсолютно помехоустойчивый, стопроцентно защищенный от перехвата сигнала, вдобавок автоматически шифруемого. Всего их в России имелось несколько сотен экземпляров, выдавались они под расписку особо доверенным лицам известных ведомств и были снабжены не только маячками, фиксирующими местонахождение с точностью до метра, но и системой дистанционного уничтожения. Размером не превышает папиросной коробки, ценой соответствует неплохому автомобилю.

Указание Суздалева говорило о том, что в ближайшее время он может оказаться в таких местах, с какими другим способом связаться невозможно. Имелись в распоряжении службы подобные объекты, и много. Та же Нилова пустынь, Кирилло-Белозерский монастырь и прочие.

Несмотря на стремительно приближающуюся новогоднюю ночь, в институте Скуратова было многолюдно. Судя по всему, ученые, стремящиеся к Пределам знания, решили праздновать корпоративно, о чем говорила веселая суета в коридорах и разносящиеся по лестничным пролетам запахи.

(Суздалев не читал «Понедельник начинается в субботу» и не смотрел фильм «Чародеи», иначе мог бы оценить сходство.)

К заместителю директора по науке профессору Поволоцкому Самсону Фроимовичу его пропустили свободно, несмотря на режимность учреждения. На каждый случай у Георгия Михайловича имелись наиболее адекватные документы.

Для Поволоцкого он был чиновником Специального комитета, приблизительно соответствующим по рангу. Не настолько выше, чтобы вызывать административные рефлексы, но и не ниже, по той же самой причине.

Взаимно представились, поздравили друг друга «с наступающим», сошлись во мнении, что погода выдалась на удивление хороша. Профессор, мужчина с крупными, суровыми чертами лица, но с веселыми глазами и великолепной, вызывающей зависть седеющей шевелюрой, наверняка удивленный визитом (совсем неподходящее время, хотя формально и рабочее), кашлянул и будто невзначай приоткрыл сейф. Сейф был под стать хозяину, тяжелый и основательный, судя по до сих пор не потускневшей фирменной эмблеме на внутренней стороне — изготовлен на заводе Крейтона в 1889 году. При жизни, значит, еще Александра Третьего, Миротворца.

На верхней полке, над вторым, еще более защищенным отделением, красовалась литровая бутылка «Можжевеловой».

— Вы как?

— Отчего бы и нет, ради праздничка…