Читать книгу "Змей Уроборос - Эрик Рюкер Эддисон"

На восьмой день она вернулась в Гейлинг, и лорд Джасс показал ей свой рабочий покой с большой медной астролябией, где были выгравированы все знаки Зодиака и дома луны, где стояли призмы и камеры с печами, кристаллы, вогнутые зеркала и большие хрустальные шары, в которых он заключал гомункулов, создавая их тайным искусством. Это были крошечные мужи и жены необыкновенной красоты, которые ели, пили, спали в своих постелях и вели себя, как смертные, только выйти из шаров не могли.

Каждый вечер то в Гейлинге, то в Аулсвике или Дрепаби Майре в честь царицы давались пиры с музыкой, танцами и разнообразными развлечениями, устраивались декламации и состязания, скачки и представления, каких земля не видела.

* * *

Девятый день пребывания царицы в Демонланде был кануном дня рождения лорда Джасса, и все великие съехались, как четыре года назад, чтобы наутро поздравить его и оказать честь его братьям, как было издавна заведено в этой стране. Стояла чудесная ясная погода, только изредка брызгал дождик, освежая землю и воздух и придавая яркость весенним краскам. После каждого дождя солнце светило радостнее. Утром Джасс гулял с царицей в лесах Нижнего Мунгарта, уже одетых листвой, а после полуденной трапезы показал ей сокровищницу, вырубленную из живой скалы под замком Гейлинг. Она увидела бруски золота и серебра, сложенные, как поленья; необработанные кристаллы рубина, хризопраза и гиацинта, такие большие, что одному не поднять; груды слоновых бивней; сундуки и кувшины, полные благовоний и дорогих специй, серой амбры, ладана, сандала, мирры и нарда; там также были чаши, ковши, амфоры, светильники и шкатулки из чистого золота, украшенные изображениями мужей, жен, птиц и зверей. В них были вставлены драгоценные камни, бесценные жемчужины, розовые и желтые сапфиры, смарагды, хризобериллы и желтые алмазы.

Когда царица налюбовалась сокровищами, он повел ее в большую библиотеку, где стояли статуи Аполлона с девятью музами, а все стены были заставлены книгами. Здесь хранились старинные повести и поэмы, книги по философии, алхимии, астрономии и магии, песни и ноты, жизнеописания великих, трактаты по искусству и военному делу, в книгах было много картинок и изукрашенных буквиц. Окна библиотеки выходили на юг, в сад, вокруг них вились розы и жимолость, к оконным рамам приникала вечнозеленая магнолия. По бокам открытого очага, в котором зимой горели кедровые поленья, стояли кресла и мягкие сиденья; на серебряных подставках на столе в сумерках сами собой загорались светильники из лунного камня с зелеными турмалиновыми щитками, такие же светильники были возле каждого кресла и сиденья. Воздух был напоен нежным ароматом сушеных розовых лепестков, собранных в старинные чаши и вазы из расписной глины.

Царица Софонисба сказала:

– Милорд, из всех чудес, которые ты мне показал в Гейлинге, это мне больше всего нравится. Здесь все печали кажутся забытым эхом сурового внешнего мира. Сердце мое радуется, что ты, мой друг, и другие лорды Демонланда могут снова мирно наслаждаться сокровищами и светлыми днями в родной стране.

Лорд Джасс стоял у западного окна, выходящего на озеро, за которым поднималась стена Скарфа. По его смуглому лицу пробежала тень, когда он всматривался в струи дождя, катящиеся с полускрытых туманом скальных вершин.

– Ведь мы молоды годами, госпожа, – сказал он. – А деятельные умы всегда найдут причину беспокойства в чрезмерном покое.

И он повел ее в оружейни, где хранил свои доспехи и оружие и все, что нужно для войны, а также доспехи и оружие для своих воинов. Он показал ей мечи и копья, булавы, боевые топоры и кинжалы, с серебряными насечками и золотой чеканкой, осыпанные драгоценными камнями; кольчуги, перевязи и щиты; острейшие лезвия, которыми можно перерубить вдоль волосок на ветру; заговоренные шлемы, не пробиваемые обычными мечами. И Джасс сказал царице:

– Госпожа, что ты думаешь об этих мечах и копьях? Именно они есть ступеньки лестницы, по которой мы, демоны, взошли на вершину славы и власти над четырьмя углами мира.

Она ответила:

– О милорд, я считаю их благородными. Неправильно было бы, радуясь собранному урожаю, презреть орудия, подготовившие к нему землю.

Пока она говорила так, Джасс взял с крюка большой меч. Его рукоять была отделана узором из золотой и серебряной проволоки с аметистами, по концам латунной гарды торчали головы драконов с альмандиновыми глазами, а головка рукояти представляла собой шар из опала янтарного оттенка с красными и зелеными искрами.

– С этим мечом, – сказал он, – я отправился с Гасларком к воротам Карсэ четыре лета назад. Ум мой был затуманен нападением Врага, насланного королем Горайсом. Этим мечом я целый час дрался с Корундом, Кориниусом и его избранными воинами, стоя спиной к спине с Брандоком Дахом. Для меня это был труднейший бой с превосходящим противником. Сама Колдуния не подпустила наше войско к стенам Карсэ, и удивительно было, что всего двое смертных, рожденных женщиной, могли совершить такой подвиг.

Он отвязал ремни, и вынимаемый из ножен меч словно запел. Джасс любовно провел взглядом по лезвию:

– С этим мечом я сражался с сотнями врагов: колдунами, вампирами, варварами из Бесовии и с южных морей, пиратами Эсамосии и принцами восточных земель. С этим мечом я одержал множество побед, самая славная из которых – в битве под Карсэ в минувшем сентябре. В схватке с великим Корундом я нанес ему смертельную рану.

Он снова вложил меч в ножны, подержал его с минуту в руках, будто раздумывая, не опоясаться ли им, потом медленно подошел к стене и повесил меч на крюк. Он поднял голову, как боевой конь, при этом отводя взгляд от царицы, но она успела заметить слезу, блеснувшую у него на ресницах, когда они выходили из оружейни.

В тот вечер ужин был подан в личных покоях лорда Джасса: легкий, не очень сытный, но роскошный. За круглым столом их собралось девятеро: три брата, лорд Брандок Дах, Зигг с Воллом, леди Армеллина, леди Мевриана и царица. Искрились вина Кротринга и Норваспа, разговор казался легким и непринужденным. Но время от времени их будто накрывала серая пелена молчания, которое прерывали либо Зигг неожиданной шуткой, либо Брандок Дах, либо Мевриана. Царица почувствовала холодок за внешним весельем. Чем ближе к концу ужина, тем чаще наступали минуты молчания, словно вино теряло способность веселить и вместо этого рождало невеселые размышления.

Лорд Голдри Блажко, который до сих пор говорил мало, замолчал совсем, его смуглое лицо выражало работу мысли. Помалкивал и Спитфайр, нагнув голову и оперевшись подбородком на руку, иногда постукивая другой рукой по столу. Лорд Брандок Дах, откинувшись в кресле из слоновой кости, потягивал вино, сдержанно наблюдая за остальными, прищурив глаза, как барс, задремавший в полдень. Иногда по его лицу пробегали отблески удовольствия, но казалось, они только скользят, как по поверхности горного склона под тучами в ветреную погоду.

Царица сказала:

– О милорды, вы обещали, что я услышу всю историю ваших войн в Бесовии и в морях, и как вы попали в Карсэ, и о той жуткой битве, о том, как погибли великие лорды Колдунии и что стало с проклятым Горайсом Двенадцатым. Прошу вас, расскажите сейчас, пусть сердца ваши возвеселятся повестью о великих подвигах, память о которых останется во многих поколениях. А мы тут снова возрадуемся, что погибли все лорды Колдунии, под властью которых земля стонала столько лет.