Читать книгу "Наблюдатель - Дэвид Эллис"

Ту же самую хитрость использовал Козловски, когда положил в ванну Шелли тело другой девушки. Он сказал, что если я буду вести себя хорошо, то она выживет. Как выжила Кэсси.

Я поверил ей. Судя по тому, что мне было известно о Кэсси, она вряд ли стала бы участвовать в этом дьявольском плане. После смерти Элли она сидела дома, как и сказал мне Козловски, а затем тайком улетела в Париж. Она не знала о том, что произошло после ее исчезновения и какая участь была уготована Гвендолин.

Разумеется, выбор пал на Гвен. У нее не было ни семьи, ни дома — она переезжала с континента на континент, и вряд ли кто-то стал бы разыскивать ее. Она походила на Кэсси, а как иначе: отец общий, матери — родные сестры. Ее лицо сильно изуродовали. К тому же Гвендолин была непредсказуема. И если бы Кэсси понадобилось прикрытие, на нее нельзя было положиться. Слишком непредсказуема. Поэтому выбрали именно ее. И одним выстрелом убили двух зайцев.

— Ваша мать не имела отношения к недавним убийствам? Чианчио, Эвелин Пенри и других людей?

Козловски признался, что действовал в одиночку, но я хотел услышать ответ от нее.

Кэсси заговорила с чувством, стараясь показать решимость:

— Мистер Райли, она не общалась с Лео уже много лет. Никто из нас не поддерживал с ним отношений. После того, что случилось, она дала Лео достаточно денег, чтобы он смог жить самостоятельно, купила для него дом в городе и прекратила с ним общение.

Это правда. Полиция вскрыла сейфовую ячейку Козловски и нашла там около миллиона долларов наличными. Козловски был одиночкой. Он действовал по собственному усмотрению. Пытался защитить Кэсси — женщину, которую любил, — чтобы никто и никогда не нашел ее.

— Мама гостила в Тоскане, у друзей, когда Лео стал убивать. Она ничего не знала, пока полиция не позвонила ей в Италию. Мне тоже ничего не было известно. Когда вы приехали ко мне на озеро, я впервые об этом услышала.

Похоже, она не лжет. Но после этого они с матерью все обсудили и придумали свою версию событий, а потом выдали ее мне и полиции. Они подставили Лео и Олбани.

Но в конечном счете Кэсси, продолжая играть роль Гвендолин, помогла мне понять, что Гарланд и Олбани здесь ни при чем. Возможно, она осознала, что Лео уже не помочь: стало ясно, что он повинен в смерти Чианчио, Эвелин Пенри и Амалии Кальдерон, и именно он едва не зарезал Брэндона Митчема, — но могла спасти Гарланда и профессора. Они с матерью намекали на причастность обоих, но в последний день она не выдержала и «сама» сдала мне Кэсси. Отбросила все сомнения и рассказала, кто на самом деле убил Элли, чем сильно удивила свою мать. Девушка старалась совершить правильный поступок, но при этом не разоблачить себя. Старалась изо всех сил. Ее мать была готова подставить Олбани или даже Гарланда, лишь бы защитить Кэсси. Но сама Кэсси не позволила этому случиться.

Поэтому я и молчал все время: хотел придержать свои суждения до той минуты, пока не поговорю с ней лично. Кэсси убила свою лучшую подругу, этот факт нельзя оспорить. В подобных случаях закон предусматривает смягчающие обстоятельства. Сильный эмоциональный стресс, временное помутнение сознания, неуклюжая попытка угодить общественному мнению, установив равновесие между возмездием и состраданием. Я не знаю, какой вывод сделал бы в данном случае судья и что бы решило жюри присяжных. Слишком часто я сталкивался с несовершенством судебных решений.

В свое время я ни на секунду не поверил, что Терри Бургос действительно безумен. Я делал все, чтобы опровергнуть эту точку зрения, предоставил улики, которые уничтожили линию защиты. Я говорил себе, что у него есть адвокат, есть присяжные и судебная система устроена так, что мы можем узнать правду.

Но я был обвинителем, и моя работа прежде всего заключалась в том, чтобы выиграть процесс. Поэтому в каждой улике, доказывающей душевную болезнь Бургоса, а их было предостаточно, я видел лишь препятствие для своей победы, минное поле, которое надо перейти, нечто такое, что я обязан подвергнуть сомнению. Я не думал о том, прав или нет. Даже не задавался подобным вопросом.

Возможно, в будущем я постараюсь убедить себя, что судьба Бургоса была предрешена. Он был подобен бомбе, которая когда-нибудь обязательно взорвется. Если бы ему не подбросили тело Элли, случилось бы что-то еще. Человек, которого так легко спровоцировать, рано или поздно совершит нечто подобное. Разумеется, я буду напоминать себе о том, что его нельзя было выпускать на свободу. Он представлял опасность для общества. Он убил четырех молодых женщин. И все равно сомнения в правильности моего поступка не оставят меня до конца моих дней.

— Делайте то, что вы собрались делать, — тихо сказала Кэсси. Ее глаза наполнились слезами и засияли еще ярче. — Я не стану сопротивляться. Я… я так устала убегать.

Обвинитель наделен полной свободой действий. Он может по любой причине отказаться от ведения дела. Я больше не работал обвинителем, однако по-прежнему считал убийства в Мэнсбери своим делом, и нравилось мне или нет, но именно я должен был решить, как поступить с Кэсси Бентли.

— Прощайте, Гвендолин Лейк, — тихо произнес я и оставил Кэсси одну.

Она стояла неподвижно, смотрела на горизонт и думала о том, когда же наконец закончится ее бегство.

Благодарность

Работая над книгой, я, как всегда, полагался на талант и проницательность людей, которые мне помогали.

Билл Канкл, мой бывший коллега и ведущий обвинитель по делу «Народ против Джона Уэйна Гейси», был очень щедр и поделился опытом и советами относительно работы обвинителя по делу серийного убийцы-шизофреника. Я тоже с удовольствием помогал тебе в написании твоих военных рассказов, Билл.

Доктор Рональд Райт — судебный патологоанатом из Флориды — снова уделил мне свободное время и проявил терпение, отвечая на вопросы, касающиеся его работы. Никогда не думал, что беседы о мертвых могут быть настолько интересными.

Мой сокурсник по юридической школе — Мэтт Филлипс — был так добр, что «одолжил» мне блестящий ум своей жены, доктора Венди Филлипс, которая просветила меня о некоторых аспектах параноидальной шизофрении.

Джефф Джерике в очередной раз подарил мне прекрасные идеи и ценные советы, я теперь вечно у него в долгу.

Я обратился к двум своим обычным подозреваемым, попросил их прочитать рукопись и высказать все, что они думают по этому поводу.

Джим Джанн — городской поэт и прирожденный лидер, умеет увидеть вещи в неожиданном свете. Он очень многое посоветовал мне.

Джим Минтон всегда умудряется улучшить мои книги: от мелких деталей до развития сюжета и общей картины в целом.

В эту группу я также хотел бы отнести Майка Макдермотта, который позволил использовать его имя (в буквальном смысле слова) и чьи комментарии по раннему черновику романа были очень ценны для меня.

Джей Эй Конрат, человек, который немного разбирается в том, как писать о серийных убийцах, в течение моей литературной карьеры неоднократно давал мне советы, вносил критические замечания и всегда был готов приободрить меня. Я задолжал ему целую… тысячу.