Читать книгу "Каган русов - Сергей Шведов"

- Рубите его, - крикнул Цимисхий к своим подручным и потянулся к стоящим у роскошного ложа красным сапогам – одному из символов императорской власти.

Прежде чем Цимисхий успел переобуться, с императором Никифором все уже было покончено. Эфиоп Федор отделил голову от поверженного тела и показал ее Иоанну.

- Ты гвардейцам ее покажи, - поморщился Цимисхий, поднимаясь с ложа.

Эфиоп подошел к окну, выходящему в коридор и поднес свой трофей едва ли не к самой решетке, которую трясли разъяренные гвардейцы. В коридоре наступила мертвая тишина, видимо караульные опознали голову императора. Цимисхий обнажил меч и решительно шагнул за порог опочивальни. При виде убийцы императора гвардейцы обомлели.

- Да здравствует цезарь Иоанн, - крикнул Лев Авалант.

- Да здравствует император, - неуверенно отозвались гвардейцы, пряча мечи в ножны.

Цимисхий очень хорошо понимал, что железо следует ковать, пока оно горячо, и прямо из покоев Никифора отправился на женскую половину дворца. Там его уже поджидали императрица Феофано, облаченная в брачный наряд и взволнованный Педиасим.

- Свершилось? – спросил дрогнувшим голосом патрикий.

Эфиоп Феодор молча поднес отрубленную голову Никифора едва ли ни к самому лицу Педиасима. Патрикий Лев вздрогнул и отшатнулся. Прекрасная Феофано даже бровью не повела.

- Мантию мне, - крикнул Цимисхий. – И факельщиков для сопровождения.

До храма святой Софии от императорского дворца было рукой подать. Цимисхий проделал этот путь словно на крыльях. Феофано шла по каменным плитам к величественному собору уже в третий раз, а потому и выступала она степенно, опираясь на руку своего нового избранника. Похоже, императрице и в голову не приходило, что в Константинополе найдется человек, который осмелиться помешать исполнению ее желания. Однако такой человек нашелся. У входа в храм святой Софии брачную процессию остановил патриарх Полиевкт. В свете факелов лицо старца выглядело суровым, а глаза сверкали гневом. Василий Неф, стоявший поодаль от патриарха, развел руками. Магистр Константин и епарх Сисиний сочувственно вздохнули. Гвардейцы зазвенели доспехами, переминаясь с ноги на ногу.

- Ты убил императора, Иоанн, - громко произнес патриарх. – Его кровь на твоих руках.

Для Цимисхия наступил тяжкий момент. Все для него решалось именно здесь на ступенях собора святой Софии, но бывший доместик быстро нашел выход из непростого положения:

- Я не убивал, Никифора, - крикнул он. – Я его даже пальцем не тронул. Это сделали они.

Перст будущего императора уткнулся точнехонько в грудь Михаила Вурцы, неосторожно выдвинувшегося вперед.

- Взять их, - неожиданно для всех распорядился Василий Неф. – Смерть убийцам императора Никифора.

И пока Вурца, Авалант и Феодор Ацигофеодор беззвучно шевелили губами, силясь произнести слова в свое оправдание, расторопные гвардейцы уже скрутили им руки и поволокли прочь от храма.

- Императрицу Феофано, повинную в смерти мужа, следует постричь в монахини и отправить в отдаленный монастырь, - громко повелел патриарх Полиевкт под сочувственное молчание патрикиев. Однако сама императрица молчать не собиралась и обрушила на присутствующих при ее падении благородных людей такой поток отборной брани, что Сисиний даже крякнул от восхищения. Впрочем, визг прекрасной Феофано, попавшей неожиданно для себя в лапы расторопных гвардейцев, очень скоро стих где-то вдали. Василий Неф торжественно подвел к Иоанну Цимисхию трепещущую принцессу Феодору и вложил ее хрупкие пальцы в широкую ладонь бывшего доместика.

- Да здравствует император Иоанн, - первым крикнул магистр Константин. – Да здравствует императрица Феодора.

Этот крик был подхвачен всеми присутствующими. Двери собора распахнулись и брачная процессия торжественно проследовала под его величественные своды.

Домой Константин вернулся только под утро в сопровождении епарха Сисиния, решившего промочить горло у гостеприимного магистра.

- Вам письмо, господин, - склонился перед Константином вышколенный слуга.

Письмо было от уважаемого Натана. Магистр сразу узнал почерк иудея и с нетерпением развернул бумагу.

- Началось, - сказал он Сисинию, не отрывая глаз от исписанного греческой вязью листа. – Каган Святослав вернулся в Болгарию.

Глава 13

Возвращение кагана

Русы хлынули в пределы Болгарии, как поток с гор, сметая все на своем пути. Борис, успевший стать за это время царем, попробовал сопротивляться и собрал все имеющиеся силы у Переяславца. Битва была короткой, но кровопролитной. Союзные Святославу печенеги сковали действия болгарской конницы, а фаланга русов смяла пехоту царя Бориса и обратила ее в паническое бегство. Потеряв едва ли не половину своего войска, Борис отступил к Филлиополю. Царь надеялся на помощь Византии, на поддержку населения Болгарии, но его призывы о помощи оказались гласом вопиющего в пустыне. Фаланга русов тяжелым шагом прошла едва не половину Болгарии, круша по пути стены крепостей и городов. Слухи о зверствах кагана Святослава, сажавшего на колы пленных бояр дошла до ушей царя Бориса и воеводы Михаила раньше, чем русы осадили Филлиополь. Воевода Михаил, успевший хорошо изучить кагана, дрогнул сердцем первым.

- Надо бежать, - сказал он Борису, оглядывая окрестности Филлиополя с высокой крепостной стены.

- А к чему такая жестокость? - покачал головой молодой царь.

- Святослав – язычник, - вздохнул Михаил. – По их вере, нарушение клятвы самое тяжкое преступление, которое может совершить смертный. Клятвопреступников карает либо бог Перун, поражая их молнией, либо каган, сажая их на кол, который русы называют куем. Послать на куй – значит сделать человека изгоем как в мире этом, так и в мире том.

- Но я ведь клятвы ему не давал, - рассердился Борис.

- Зато ее давали многие бояре и мечники, в том числе и я, - глухо сказал Михаил. – Мы виноваты дважды: в том, что отреклись от Христа и в том, что изменили кагану. С такой тяжестью в душе победить не возможно.

Борис удивленно глянул на убеленного сединами воеводу. Этот человек не был похож на юнца, пошедшего на поводу у расторопных людишек. Чрезмерно жадным воеводу тоже нельзя назвать, и вряд ли русское или византийское золото способно было всерьез повлиять на его выбор.

- Почему ты изменил моему отцу? – тихо спросил Борис.

- А что мне оставалось делать? Я был среди тех, кто чинил расправу над нашими язычниками, сторонниками твоего дяди Баяна. С приходом Святослава они вновь воспрянули духом и присоединились к его войску. Болгар-язычников и сейчас немало в дружине Святослава. Я побоялся, что начнется резня. Что язычники начнут убивать христиан. Вот почему я переметнулся к Святославу. Я не себя спасал, Борис, я спасал и ближних, и дальних, рискуя не только жизнью, но и душой. А теперь, государь, ты должен спасти меня. Спасти всех нас. Всех тех, кто уже не способен сражаться и побеждать.