Читать книгу "Лица века - Виктор Кожемяко"

Между прочим, его пример в определенной степени сработал. И Василий Исаевич был рад, конечно, когда узнал: после очерка в «Правде» поступления на Музей Жукова заметно возросли. Даже нашелся человек, Виталий Иванович Куль, который тоже внес миллион!

Но про все это я рассказал герою моего очерка уже потом, опять-таки почти полгода спустя, вторично приехав к нему. Снова, надо заметить, по поводу весьма интересному. Об этом – дальше, а сейчас – впечатления от первой встречи.

Прямо скажу: квартирка, которую я разыскал в районе Измайлова, не поразила богатством и роскошью. Какое там! Самая скромная по обстановке квартирка. А хозяин встретил, опираясь на палку (инвалид первой группы, как я узнал в разговоре), со слуховым аппаратом и в сильных, выпуклых очках. Что ж, возраст почтенный: уже к 89 пошло тогда.

Представляется:

– Это я и есть – Василий Исаевич Молчанов.

Сидим, пьем чай с вареньем, который предложила жена Виктория Степановна. И рассказывает он мне о своей жизни, отразившей многие хрестоматийные страницы истории страны за последние три четверти века, – истории, ныне полностью и столь размашисто преданной проклятию, будто и не было в ней ничего-ничего доброго и хорошего.

А для него – собственная жизнь, биография. И с хорошим, и с плохим.

Родился в жарком 1905-м. Мать до Октябрьской революции была неграмотная. Отец, рабочий на бакинских нефтепромыслах, умер вскоре после его рождения. Усыновил друг отца, тоже рабочий.

Юный Вася успел в 15 лет Гражданскую застать – на Кубани, в маршевой роте. Воевал. Потом учеба в ФЗУ в городе Армавире и активное участие в агитационном самодеятельном театре «Синяя блуза», работа подручным газосварщика и затем газосварщиком на прокладке нефтепровода Грозный – Туапсе.

– Газосварка стала профессией моей на все последующие годы, – говорит он.

– Про трубопровод Баку – Батум слышали? Вот там работал, а переехав в Москву, – на ЗИЛе. Впрочем, тогда это еще АМО был, Лихачева я знал директором.

Из Москвы – на Кузнецкстрой, где в 1931-м стал коммунистом, оттуда – в Комсомольск. В начале 1941-го приступили к строительству нефтепровода Оха – Софийск – Комсомольск через Татарский пролив – стройка, воспетая в романе Василия Ажаева «Далеко от Москвы».

– Ну и как он описал? – спрашиваю. – Похоже?

– Кое-что приукрасил. И про АмурЛАГ, конечно, смолчал. Но работали-то мы все действительно на победу. Сильно работали!

Да, недаром, я думаю, он был награжден боевым орденом Красной Звезды за строительство стратегических трубопроводов во время войны.

А вскоре после войны, в 1949-м, была и Сталинская премия – в числе рабочих, особо отличившихся на важнейших для Родины стройках.

Нефтепровод Астрахань – Саратов, газопроводы Саратов – Москва и Дашава – Киев – Москва… Все это он прокладывал со своими товарищами. Представить только, как много и за какой короткий срок построено было в разоренной войной стране в те труднейшие годы! Ведь именно с тех пор мы так привычно и непринужденно пользуемся, скажем, газовыми плитами в столице…

Много где Василий Исаевич потрудился в разных концах Отечества. А приплюсуйте сюда Монголию и Афганистан (задолго до тамошней войны здесь был – и не воевал, а строил), так картина получится еще более грандиозная. Причем работал всюду с полной отдачей сил. Иначе, как и большинство его товарищей, просто не мог!

– В конце концов, – рассказывает, – все-таки устал. Пришлось в 55 лет уйти на пенсию. И тут же хватил меня инфаркт. Думал, концы отдам. Нет, живуч, выкарабкался.

– Василий Исаевич, – подступаюсь я к поводу своего визита, – а как все же эта мысль к вам пришла – отдать кровный миллион на Музей Жукова?

– Очень просто. Прочитал в газете информацию: «Музей маршала Жукова решено построить. Видимо, без денег.» И ахнул: оказывается, постановление о строительстве музея принято российским правительством еще восемь лет назад, а государственных вложений так и не было выделено. Все во мне, знаете, закипело. Надо же, средства на увековечение памяти такого человека собирают по крохам! Ну а у меня как раз появились деньги – вот я и подумал: благое дело. Тотчас как-то решил.

– И ни с кем не посоветовались?

– По правде говоря, нет. Но жена и дети не осудили меня.

– А вы богатый человек?

– 3600 рублей на сберкнижке.

Здесь я прерву последовательный рассказ о первой встрече с пенсионером Василием Исаевичем Молчановым и попробую воспроизвести тогдашние мои мысли в связи с тем, что услышал от него.

Итак, человек он, как вы поняли, далеко не из самых обеспеченных. Хоть и работал всю жизнь честно, богатств больших не накопил. А что было – превратилось волею «реформаторов» в ничто. Добавлю: пенсию на момент нашего разговора он получал 48 тысяч рублей, жена – 20 тысяч.

То есть ему миллион тот был ой каким нелишним. Что же заставило расстаться с немалыми деньгами во имя дела, кажется, далекого и лично ему ничего не дающего?

Мои попытки разгадать психологическую загадку и получить сколько-нибудь прямой ответ долго ни к чему не приводили. И Василий Исаевич, и Виктория Степановна говорили больше о своем поколении. Как много ему довелось перенести, что значила тогда помощь людей друг другу, сколь высоки были понятия Родины и патриотизма.

– Когда нефтепровод или газопровод строили, я чувствовал, что пользу стране приношу. Было постоянное ощущение связи со всей страной и ее нуждами. Это и помогало самые тяжкие трудности выдерживать…

– Я в Новосибирске жила, когда война началась… Помню, первые эвакуированные появились, и каждая семья старалась их к себе принять…

– А помните, люди деньги вносили из своих сбережений на танковые колонны и самолеты?…

Потом, уже прощаясь, Василий Исаевич вдруг скажет мне:

– В общем-то, я это для себя сделал. Как хотите так и понимайте. Если бы не сделал, спокойно бы себя не чувствовал.

«Для себя…» Всю дорогу, пока ехал от него, и после, день за днем, думал над этими его словами. Как раз совпало, что в ту пору шли в редакции «Правды» отклики на опубликованную мою статью «Я не смогу убить своих детей…». Многих затронула горькая судьба бедной семьи, оказавшейся «благодаря» тем же «радикал-реформаторам» в трагическом положении. Люди слали ей в помощь деньги, вещи, продукты. И вот что обратило на себя внимание: слали в основном люди сами бедные, причем в большинстве – пожилые, пенсионеры. Опять то же поколение? Некоторые, не сговариваясь с Молчановым и обращаясь к героине статьи, писали: «Поймите, я это делаю не только для вас, Валерия Петровна, но и для себя. Чтобы совесть моя была спокойна».

Не знаю, достаточно ли у меня оснований резко противопоставлять мораль нашего советского поколения, которое ныне уже уходит, и того, что приходит ему на смену. В каждом поколении есть разные люди – это факт. Но есть идеалы, которые людям светят, на которые равняются, которые подтягивают человека к своей высоте.