Читать книгу "Последняя любовь гипнотизера - Лиана Мориарти"

— Уж теперь-то у тебя нет повода для отговорок, — сказал он с мягким поддразниванием в тоне, и у меня возникла мысль, что, возможно, как ни странно, я ему действительно нравлюсь.

А Кейт решила, что будет учить меня вязать, раз уж мне все равно нечем заняться. Эта идея возникла, потому что Тэмми сказала, что я должна использовать время вынужденного безделья, чтобы освоить что-нибудь такое, чего мне всегда хотелось, но на что никогда не хватало времени. Ну, вроде изучения испанского языка или чего-то в этом роде. А я ляпнула, что мне всегда хотелось научиться вязать, что отчасти было правдой, поскольку я всегда выдавала это за свое желание, хотя на самом деле не имела ни малейшего намерения браться за вязание.

Но как только я произнесла, что хочу научиться вязать, глаза Кейт вспыхнули тем же самым фанатическим огнем, каким горели глаза Ланса, когда он говорил о «Предупреждении», и теперь она была уже полна рвения и готовилась давать мне уроки вязания.

И все каким-то образом трансформировалось в решение Тэмми пожить в моем таунхаусе, пока я лежу в госпитале. Раз уж Тэмми возвращалась в Сидней, ей бы пришлось временно пожить у сестры, а та просто доводила ее до сумасшествия. Потому и предложение остановиться пока у меня выглядело совершенно естественным и очевидным. Подруга намеревалась забрать мою одежду и завтра привезти другую, чтобы мне было что надеть после операции на лодыжке.

Я пыталась угадать, что она подумает о моем доме. Никаких книг или картин, никаких фотографий на холодильнике. Если бы я знала, что она приедет, то постаралась бы создать некую видимость, а так… Наверняка на кухонном столе до сих пор стоит початая бутылка вина и лежат таблетки болеутоляющего. А кроме этого, она ничего не увидит, все горизонтальные поверхности пусты и чрезвычайно, пугающе чисты. Холодильник и кладовка набиты исключительно необходимыми продуктами: молоко, хлеб, масло. Никаких печений или пирожных, вообще никаких излишеств.

Тэмми наверняка поймет, как я изменилась, обратит на это внимание. Когда я жила с Патриком, она частенько забегала ко мне и поддразнивала из-за моей домовитости: в вазах обязательно стояли свежие цветы, в жестяной банке всегда лежали испеченные мной бисквиты. А теперь мой дом выглядит так, словно принадлежит какому-нибудь одержимому порядком холостяку или серийному убийце.

После ужина — на листке, лежавшем на подносе, сообщалось, что это «легкая» еда, но это был мой самый плотный ужин за много месяцев; вечером я обычно съедала только чашку кукурузных хлопьев — я откинулась на подушку и стала вслушиваться в звуки жизни госпиталя: в коридоре звучали быстрые шаги, позвякивали мензурки с лекарствами на тележках медсестер, отдаленные голоса то становились громче, то затихали.

Большинство людей почувствовали бы себя одинокими, внезапно очутившись в больничной палате, но только не я. Шум в коридоре казался мне странно успокоительным. Это место подходило мне идеально. Тихий приют для больных, грустных, надломленных людей вроде меня.

Боль накатила снова, и я, как хорошо тренированная крыса, автоматически нажала кнопку, чтобы получить еще одну порцию морфина.

И как обычно, принялась гадать, чем могут заниматься в этот момент Патрик, Элен и Джек, и сильно ли болит рука у Джека, и заявил ли Патрик на меня в полицию. Но от морфина я стала ленивой. И мысли расплывались. На самом деле мне совсем не хотелось оказаться там, наблюдать за ними.

А потом мысли и вовсе перенеслись от Патрика к Кейт, Лансу и Тэмми. Мне стало слегка любопытно, понравился ли им фильм, пошли ли они потом в тот корейский ресторан, о котором говорили, и я представила, как Ланс и Тэмми изображают из себя балтиморских торговцев наркотиками, а Кейт, глядя на них, делает большие глаза.

Мне кажется, я и в самом деле рассмеялась вслух перед тем, как заснуть.

* * *

— Я не расслышала ее имя, извини, — сказала Морин, протягивая Элен телефонную трубку. — Прости, что прервала вашу прогулку, но она, похоже, чуть ли не плачет.

— Конечно-конечно… — Элен нервно схватила трубку. И что теперь произойдет? Она поспешно откашлялась. — Алло?

В трубке зазвучал слегка гнусавый женский голос:

— Элен, послушайте, мне ужасно неловко беспокоить вас в такое позднее время, но я только что узнала и должна была сразу позвонить, чтобы рассказать вам и извиниться за свое безобразное поведение вчера. Это было совершенно непростительно.

Голос был безусловно знаком Элен, но она никак не могла определить его владелицу. Женщина явно была сильно простужена. А Элен совсем недавно разговаривала с кем-то, страдающим насморком. Но кто это?

— Простите, я не уверена…

— Элен, я беременна!

— Луиза!..

Элен вспомнила взбешенное бледное лицо Луизы в тот момент, когда та требовала обратно свои деньги.

Ну конечно, она беременна. У нее был тот же самый рассеянный взгляд, какой Элен заметила у себя в зеркале ванной комнаты. И только потому, что Луиза бесилась из-за того, что она не беременеет, Элен этого не заметила.

— Врач пыталась дозвониться до меня. Мы предполагали начать следующий этап и прибегнуть к искусственному зачатию, но она позвонила и сказала: «Тебе незачем начинать эту процедуру», а я спросила: «В чем дело?», а она в ответ: «Проблема в твоей беременности». Настоящая беременность, естественная! После стольких лет! И все это благодаря тебе! Это ты добилась того, что я забеременела!

— Ну, я думаю, твой муж тоже принял в этом какое-то участие.

— Поверить не могу, что потребовала вернуть деньги! Я в ужасе от собственного поведения! Я просто свихнулась от зависти и не знаю… Нет, я просто свихнулась! — Луиза слегка понизила голос. — И еще, в «Дейли ньюс» готовят статью о тебе.

— Да, — сказала Элен. — Я знаю.

— Понимаешь… Мне очень жаль, но я ведь наткнулась на Яна Романа, когда уходила от тебя, и, наверное, он меня немного напугал, или я излишне благоговею перед знаменитостями. Нет, на самом деле я просто ищу оправданий тому, как себя вела. Он рассказал обо мне какой-то журналистке, а та взяла у меня интервью, и теперь я в ужасе от того, что ей наговорила. Я уже оставила ей штук тридцать сообщений с требованием исключить мои слова из статьи. Но если уже слишком поздно и эта статья все равно появится, ты должна подать на меня в суд. Я серьезно. И потребовать с меня каждый пенни, который я получила. Нельзя сказать, что это большая сумма, но ты должна предъявить мне иск. Я это заслужила. — Луиза немного помолчала, а когда заговорила снова, ее голос зазвучал приглушенно, потому что она обращалась к кому-то еще. — Но это правда! Я это заслужила!

Похоже было на то, что муж Луизы совсем не был так уж уверен в необходимости судебного преследования.

— Думаю, я сумею задержать выход этой статьи на несколько дней, — сказала Элен.

— Слава богу! Ну, когда эта журналистка мне перезвонит, я уж ей все выложу! Я собираюсь ей рассказать, что ты на самом деле творишь чудеса!