Читать книгу "Цена империи - Александр Мазин"

– Антиохия – ворота Египта, – сказал Маний Митрил. – Ключ ко всему средиземному морю. Но удержать этот ключ трудно. Сирийцы – ненадежный народ. А тут еще Ардашир парфянский в затылок дышит… нельзя на них давить. Максимин не понимает. Для него главное – то, что на Западе. Но здесь… ты видел пустыню?

– Мы по ней шли, – сказал Черепанов.

– Вот! Тут так: или ты бережно лелеешь каждый клочок плодородной земли – или к тебе приходит пустыня. А она напоминает о себе каждый день. Каждый раз, когда ветер дует с Востока. Здесь нельзя выжимать все соки, иначе останется только песок. Максимин не понимал… Ты – понимаешь?

– Наверное, – сказал Черепанов. – Мне нужно пожить здесь, оглядеться, разобраться… – Он поднял голову и посмотрел прямо в глаза старого друга: – Ты поможешь мне, Маний?

– Может быть… не знаю… – Митрил отвел взгляд. Теперь он смотрел на синеву моря, особенно яркую – под выцветшим белесым небом.

Помолчав минуты три, Маний Митрил спросил, по-прежнему не глядя на Черепанова:

– А что ты сделаешь, когда сюда придет фракиец?

– Если придет…

– Непременно придет! – Митрил подобрал камешек, гальку из декоративного бордюра вокруг фонтанчика, и метнул ее в море. Далеко метнул – рука у Скорпиона по-прежнему была сильная.

– Если сирийские легионы меня поддержат, я его не боюсь! – твердо сказал Черепанов. – Максимину не найти столько кораблей, чтобы переправить большую армию. Да и через пустыню ее не провести. Он приведет с собой тысяч двадцать, не больше. Мы справимся.

– Ты уверен? Фракиец – великий полководец.

– Я справлюсь, Митрил. Я воевал за него – и знаю, как он воюет. Он разобьет меня, только если сумеет застать врасплох. А это, сам понимаешь, вряд ли… море, пустыня… ты поможешь мне?

– Начинай, – сказал бывший наместник Сирии. – Там посмотрим. Но начать я тебе советую не с легионов – с Гельмия Гульба. Выпусти ему кишки – и неделю сирийцы тебя будут любить больше, чем родных матерей.

– А потом?

– А потом могут и перестать. Это Восток, Череп, здесь власти мало внушать страх и поддерживать порядок. Здесь власть должна быть такой, чтобы пред нею благоговели и испытывали ужас. И еще власть должна проверять каждую чашу вина – нет ли в ней яда? Вспомни Мамею…

– Ничего, – сказал Черепанов. – Я справлюсь. С тобой или без тебя. Но с тобой, Маний, мне было бы веселее!

– Посмотрим! – сказал Маний Митрил. – Но лучше поторопись. Скоро придут баржи с египетским зерном. Ты понимаешь, о чем я?

– М-да, – пробормотал Черепанов, покидая поместье. – Ты прав, Митрич, Восток – дело тонкое…

– Ну как? – спросил Коршунов три часа спустя. – Что он тебе рассказал про этого Гельмия?

– Знаешь, Леха, почему я не хочу быть императором?.. – произнес Черепанов.

– А ты не хочешь? – Алексей усмехнулся. – Вот это новость!

– Ты слушай меня, легат! – строго произнес Черепанов. – Острить позже будешь. Когда тебя в очередной раз на кресте подвесят. Так вот… Я не хочу быть императором потому, что для каждого императора наступает такое пакостное время, когда он, чтобы уцелеть, вынужден гнать от себя старых друзей и сажать на их место всяких гнусных засранцев. Таких, как Гельмий Гульб.

– Да ладно тебе, – сказал Коршунов. – Наверняка можно и по-другому.

– Можно, – согласился Черепанов. – Например, превращать в гнусных засранцев старых друзей.

– Ты что, передумал? – насторожился Алексей. – Ты не хочешь брать Антиохию?

– Почему это? Я сказал, что не хочу брать всю Империю целиком, а эту теплую экзотическую страну, которая называется «провинция Сирия», мы непременно возьмем. Этот кусок как раз по размерам нашего рта. Только нам стоит поторопиться. Я не хочу, чтобы вести о нашем появлении дотянулись до ушей прокуратора Сирии раньше, чем мои пальцы дотянутся до его загривка.

Глава двенадцатая Антиохия

Лето девятьсот девяносто первого года от основания Рима. Антиохия, столица провинции Сирия

Они успели. Взяв с собой только тысячу всадников, ворвались в город на исходе ночи, незадолго до рассвета. Обленившуюся сонную гвардию наместника даже не стали резать: при виде свирепых германцев те сами побросали оружие. Беспечного прокуратора Гельмия выдернули из постели, где он наслаждался обществом аж пяти девок (хотя ему и одной было много), голого вышвырнули из дворца, кубарем, с лестницы, – под ноги новому наместнику.

Пылали факелы, багрово алели шлемы воинов. Тоже вытащенные из постелей (по наводке Анастасии) и в большинстве изрядно перетрусившие «лучшие люди» города с трепетом взирали на то, как творит суд новый наместник. А новый наместник наклонился к валяющемуся у его ног прокуратору и спросил:

– Любишь деньги?

– Я… Нет!.. Только для Августа…

– Нет, – почти ласково произнес Черепанов. – Не только.

Он уже успел переговорить с Настей и знал, что далеко не все, что удалось прокуратору Гельмию выжать из провинции, попало в казну Максимина. В общем-то, Черепанов мог его понять. Лично он вообще никаких отчислений в государственную казну делать не собирался. Но Гельмий присваивал чужое, а Черепанов собирался не отдавать свое .

– Любишь деньги? – еще раз спросил Черепанов.

– Д-да…

Это была правда. Прокуратор очень любил деньги. Намного больше, чем своих налогоплательщиков, у которых на него вырос очень большой зуб.

– Хорошо, – кивнул Черепанов, повернулся к Скулди и сказал: – Раз так, дайте ему денег!

– Сколько? – деловито спросил герул.

– А сколько влезет.

– Будет исполнено! – отчеканил Скулди и кивнул своим.

Прокуратора опрокинули на спину, специальными клещами развели челюсти и стали горстями запихивать в рот монеты.

Всякий, знавший Максимина фракийца, мог бы сказать, что новый наместник позаимствовал метод воспитания вороватых чиновников у своего бывшего командира. Правда, Максимин предпочитал предварительно расплавлять серебро… Впрочем, какая разница, ведь прокуратор Гельмий все равно умер.

Утром нафаршированный серебром труп прокуратора был выставлен на всеобщее обозрение, а Черепанов, оставив своего легата решать текущие вопросы, поехал в ближайший военный лагерь. К обеду первый из сирийских легионов – Шестнадцатый Клавдиев, с префектом которого Черепанов был знаком лично и не одну чашу вина выпил еще во время войны с алеманнами, – признал легата Геннадия своим верховным командующим… Так что, когда вечером того же дня Черепанов спустился к ужину в один из триклиниев дворца, настроение у него было превосходное… Но совсем недолго. И испортила его жена грозного наместника Сирии…

– Я не возлягу за стол вместе с этой женщиной! – заявила Корнелия, вытягиваясь стрункой и гордо выпятив патрицианский подбородок. – Больше никогда!