Читать книгу "Прибалтийский фугас Петра Великого - Александр Широкорад"

Тем не менее бойцы Вильнюсского, а затем и рижского ОМОНа распознали подлую игру, которую вели руководители МВД Литвы и Латвии и их покровитель Бакатин. И оба отряда стали центрами сопротивления сепаратистам.

В своих воспоминаниях Алкснис писал, что летом 1990 г. покончить с сепаратизмом можно было без крови или ценой малой крови. «Дело решалось на самом высшем уровне. Сам Горбачев ничего не стал бы предпринимать, но окружение, видя, куда все катится, давило на него, и он был вынужден хоть как-то реагировать. И, пусть со скрипом, начали приниматься меры. Речь шла о введении в Прибалтике чрезвычайного положения, для чего Президент СССР должен был подписать соответствующий указ. Акция назначалась, если не ошибаюсь, на 22 июля 1990 года. Все это можно было сделать совершенно законно, легитимно. Никто не стал бы бросаться под танки. Какие-то акции протеста прошли бы, но не массового характера.

Начались конкретные разговоры и дела по формированию структур, которые будут осуществлять этот режим чрезвычайного положения. Поскольку органы власти раскололись к тому времени по национальному признаку, Москва практически все управление осуществляла в основном через армию. Все директивы, распоряжения, особенно связанные с подготовкой к введению чрезвычайного положения, шли по линии армии. КГБ Латвии уже не доверяли, оттуда была замечена утечка информации. Приходит секретный документ из Москвы, и тут же его содержание становится известно Народному фронту. Поэтому функции КГБ и особые спецоперации были возложены на военную контрразведку ПрибВО. Соответственно политорганы, командование ПрибВО были подключены к организационным вопросам подготовки и введения чрезвычайного положения…

Но Горбачев, как обычно, все откладывал окончательное решение. Пытался заигрывать с лидерами Прибалтийских республик. Те постоянно давили на Москву, в том числе через российский Верховный Совет и Съезд народных депутатов России, которые фактически в тот момент поддерживали «свободолюбивые народы Прибалтики» в их стремлении к независимости. На этой почве у меня возникли серьезные трения с российскими депутатами. Я был одним из инициаторов принятия закона о механизме выхода из СССР. Я видел, к чему идет дело. Раз уж по Конституции республики имеют право выхода из Союза, так давайте определим, как должен быть обставлен этот выход. Откровенно говоря, я надеялся заложить в закон такие нормы, чтобы выйти было просто невозможно. А Горбачев все откладывал и откладывал введение чрезвычайного положения на неделю, на две… и так из месяца в месяц.

Как-то уже сентябрьской ночью у меня в номере раздается телефонный звонок из Риги. Звонит член Военного совета ВВС ПрибВО генерал-майор Филатов.

– Виктор! У нас беда. Из Москвы прибыл генерал, зам. Бакатина, и поставил задачу на разоружение рижского ОМОНа.

– Что за ерунда?! Мы же у него были только в мае, и он обещал поддержку. Правда, ничего не сделал, но хоть на словах был на нашей стороне и в прессе громил сепаратистов.

– А это объективная информация?

– Да, этот генерал уже провел совещание. Вызвал командира полка внутренних войск, приказал выделить силы и средства для разоружения ОМОНа. Тот встал на дыбы: как так, я буду разоружать своих товарищей?! На базе ОМОНа уже все известно. Там подняли тревогу, заняли оборону, будет оказано сопротивление».[258]

В конце концов Алкснис позвонил в КГБ Ф.Д. Бобкову: «Он позвонил минут через пятнадцать.

– Я говорил с Бакатиным. Открещивается. Он, дескать, слышал, что готовится какая-то операция, потому что ОМОН ведет себя чересчур вызывающе, но сам никакого отношения к этому не имеет. Якобы это инициатива кого-то из его замов. Но он пообещал дать команду «отбой».

Я тут же звонить в Ригу. Команда действительно, видно, пошла молниеносно, потому что мне говорят: «Да, из Москвы пришел отбой, вопрос снят. Спасибо за помощь»».[259]

Дело кончилось тем, что 29 ноября 1990 г. рабочие Вильнюса обратились к Горбачеву с просьбой снять Бакатина с поста главы МВД: «Может ли быть в составе Президентского совета человек, чья деятельность не препятствует деструктивным силам в Прибалтике, а значит, и во всей стране?» Указом президента Горбачева от 1 декабря 1990 г. Бакатин был снят с поста министра внутренних дел, а вместо него начальником МВД назначен Борис Пуго, латыш по национальности.[260]

Латвийские националисты начали устанавливать памятники легионерам и войскам СС. 27 ноября министр обороны СССР

Д. Язов издает приказ о праве вооруженных сил устанавливать, какие памятники могут находиться на территории республик, и в транслировавшейся по телевидению речи пригрозил идеологически чуждые ликвидировать. В ночь на 5 декабря были взорваны четыре памятника легионерам. Националисты ответили серией из восьми взрывов у партийных зданий, памятников Ленину и на территории военного училища.

В Риге националисты силой захватили издательство ЦК Компартии Латвии. Министр Пуго отдал приказ, и рижский ОМОН

2 января 1991 г. отбил здание, обошлось без жертв.

В Латвии и Литве были созданы «Комитеты национального спасения», стремившиеся сохранить СССР. Однако Горбачев традиционно колебался, а его ближайшие сподвижники Яковлев, Шеварднадзе, Бакатин и Ко саботировали любые меры против сепаратистов.

20 декабря 1990 г. министр иностранных дел Шеварднадзе устроил великолепное шоу. Он заявил о том, что генералы и «кэгэбэшники» готовят заговор с целью установления диктаторского режима в СССР и вскоре начнется террор «а-ля 37-й год». Я сам видел это шоу на телеэкране – трагические жесты, высокопарные слова и благородная седина производили неизгладимое впечатление. Шеварднадзе объявил о своей отставке и немедленно стал кумиром нашей интеллигенции. А на самом деле он заметал следы, продав США огромный кусок нашей экономической зоны в районе Камчатки. Спросите нашу «рафинированную интеллигенцию» о Шеварднадзе, какую русофобскую политику он вел в Грузии, сколько нахапал сам и сколько – его родня? Наш «рассейский» интеллигент сделает умный вид и скажет, что его «это не интересует».

На самом деле никаких попыток установления диктатуры в СССР не было, а лишь намечались ограниченные мероприятия по наведению порядка в Прибалтике. 7 января 1991 г. маршал Язов издает приказ направить туда подразделения десантных войск.

Наиболее сложная сложилась ситуация в Литве. 1991 г. в республике начался с ощутимого повышения цен, вильнюсские предприятия отреагировали на него практически повсеместными забастовками, перед зданием парламента ежедневно шли антиправительственные митинги, которые очень быстро привели к отставке кабинета Казимеры Прунскене. Новое правительство сепаратистов возглавил Гедеминас Вагнорюс. В том же году на заводе электроизмерительных приборов состоялась пресс-конференция нескольких директоров предприятий союзного подчинения и функционеров Компартии Литвы, на которой было объявлено о том, что всю полноту власти в Литве берет на себя Комитет национального спасения – чрезвычайный орган власти, призванный вернуть Литву в советское конституционное поле. Несмотря на то что даже персональный состав комитета не был объявлен, ему фактически подчинились все местные силовики, в том числе часть республиканской милиции во главе с командиром вильнюсского ОМОНа Макутыновичем.