Читать книгу "Ученье - свет, а богов тьма - Юлия Жукова"

– А у тебя что, душа под кустом не прячется, когда они в гости заходят? – несколько повышенным тоном вопрошает Ирнчин.

– Было дело поначалу, – соглашается Азамат. – Но я привык со временем. Они действительно не имеют в виду вреда.

– Это игра с огнем! – кипятится Ирнчин. – Имеют, не имеют… Что богу дела до жизни одного человека? Как тебе до муравья! Сегодня он тебе оказывает любезности, а завтра доедает твою семью! Азамат, я не могу себе позволить ее потерять. Она все для меня, понимаешь, она свет в жизни!

Янка корчит рожу и приосанивается, а у меня случается дежавю.

– Я очень хорошо тебя понимаю, – размеренно отвечает Азамат. – Но ты должен осознать две вещи. Во-первых, если ты будешь ограничивать ее свободу, то потеряешь ее обязательно, очень быстро и бесповоротно. С земной женщиной просто нельзя так обращаться, это я тебе как эксперт говорю. А во-вторых, мой опыт общения с богами показывает, что они относятся к людям совсем не так наплевательски, как мы привыкли думать. Даже грознейшие из них, вроде Учок-хона, воспринимают людей скорее как домашних питомцев, чем как букашек. Ирлик-хон – во всех отношениях самый могущественный из богов – глубоко заинтересован в людях как в источнике знаний. Что же касается Умукх-хона, мы сегодня утром с ним беседовали, как раз насчет флейты, и у меня сложилось впечатление, что он искренне дорожит каждой человеческой жизнью, как будто мы ему все родные дети. Я понимаю, что тебе страшно. Мне тоже поначалу было страшно. Но ты не столичная барышня, ты наемник. Ты должен и сквозь страх видеть риски. И риск потерять ее, потому что ты ведешь себя как беспомощный дурак, гораздо выше, чем риск попасть под ноги рассеянному богу.

– Ну, Азама-ат, – практически стонет Ирнчин. – Она на него так смотрит…

Янка рядом со мной закатывает глаза так, что они чуть там не остаются.

Азамат фыркает.

– Так ты определись, друг, ты боишься за ее жизнь или верность?

– Я за все боюсь, – вздыхает Ирнчин. – Я что ни сделаю, все оказывается не так и неправильно. Я каждую свободную минуту только сижу и думаю, как мне с ней себя при следующей встрече вести, чтобы она меня тут же не бросила.

Янка беззвучно ахает.

– Ты вообще знаешь, почему она хочет по земному обряду жениться? – продолжает распаляться Ирнчин.

– Потому что у них браки не навсегда, – откликается Азамат.

– Вот именно! – снова повышает голос Ирнчин. – Она просто собирается меня бросить, когда я ей окончательно надоем.

Янка стучит кулаком себе по лбу и всячески гримасничает в том смысле, что нельзя быть таким мнительным.

– А тебе не приходит в голову, что она тоже боится? – осторожно интересуется Азамат.

– Ей-то чего бояться? – не понимает Ирнчин. – Что я не обеспечу ей безбедную жизнь? Или, наоборот, накоплю на десятерых детей?

– Н-нет, – усмехается Азамат. – Я вполне уверен, что ни того, ни другого. Зато она, например, может бояться, что ты не дашь ей работать. Что ты будешь контролировать ее жизнь, ее круг общения. И ты только что дал ей весьма серьезный повод для опасений.

– Ну хорошо, допустим, ты прав и боги действительно не так опасны, и пусть у меня губы дрожат при мысли, что она вот сейчас с ним разговаривает и может что-то ляпнуть такое, что он ее сразу сотрет в порошок, ничего, свой страх я перетерплю, я и правда привычный. Но что, если она ввяжется во что-то действительно опасное? Я и тогда должен позволять ей делать, как она хочет? И если она интересуется другим мужчиной, я должен сидеть сложа руки и надеяться, что это пройдет?

– А ты не пытался с ней самой об этом разговаривать? – осведомляется Азамат.

– О чем «об этом»?

– Скажем, я полагаю, ей было бы интересно узнать, что ты столько времени думаешь о ней, что тебе так трудно дается это ухаживание, что ты не понимаешь, как ей угодить… Да и насчет опасности, я уверен, если бы ты связно объяснил, чего именно ты опасаешься, не пришлось бы двери запирать. Уж с ее-то профессией оценка рисков – ежедневное дело.

– Азамат, – несколько обескураженно произносит Ирнчин, – но я же не могу ей сказать, что я ничего не понимаю и боюсь. Какой я буду после этого мужик? Я ей совсем разонравлюсь.

Янка складывает бровки домиком и прикусывает кулак, но все же не удерживается от умиленно-мяукающего звука, и в каюте повисает напряженная тишина. Однако провал Янку совершенно не выбивает из колеи – вместо того чтобы драпать, она врывается в каюту и угрожающе-размашистой походкой приближается к Ирнчину, на которого несколько жалко смотреть.

– Ты идиот! – громогласно заявляет она, после чего крепко обнимает его посередке и так же решительно добавляет: – Но я тебя очень люблю, так что тебе придется резко поумнеть!

Ирнчин беспомощно переводит взгляд с Янки на Азамата, на меня и обратно на Янку, не зная, куда девать руки, в итоге решает, что логично попробовать ее тоже обнять.

Она выворачивает голову, чтобы глянуть на меня, не отпуская его.

– Лиз, вот че мне делать с этим подарком судьбы?

– Холить и лелеять, – с трудом сдерживая смех, предлагаю я.

– Ты говоришь, как моя совесть, – вздыхает Янка. – А хочется-то воспитывать и укрощать.

– Мужчин нельзя воспитывать, у них от этого язва и мигрень бывает. Их можно только дрессировать, награждая за хорошее поведение. А ты дрессировкой пренебрегаешь и вон до чего мужика довела, что он тебя в комнате запирает.

– Я довела?!

– А кто же?

– При дрессировке, – внезапно встревает Азамат в наш базар, – важно быть последовательным и четко формулировать, какое именно поведение поощряется, при этом ставить выполнимые задачи. Это и в обратную сторону тоже работает. Ну, Лиз, как думаешь, безопасно их оставлять наедине?

– Да думаю, не передерутся.

– Ну тогда пошли Тирбиша подменим. – Он кладет мне руки на плечи и подталкивает к выходу.

– Азамат! – окликает Ирнчин. – Ты это что, подстроил все, что ли?

Азамат слегка оборачивается.

– Ну, я полагал, что проблема у вас в непонимании. Я повидал домашних тиранов, и ты – не один из них, так что не пытайся им стать, и все будет хорошо.

На этом он подмигивает и закрывает за нами дверь.

Азамат долго и тщательно морально готовился к своему первому полномасштабному контакту с метрополией и все же оказался совершенно не готов к суровой действительности. Девочка-пограничник, подняв глаза, чтобы сверить картинку на удостоверении с лицом предъявителя, слегка задохнулась и не смогла справиться с ошеломленным восхищением во взгляде, хотя погранцов вроде бы на такой случай тренируют. Дальше – хуже. Азамат, понятное дело, возвышается над толпой землян, как утес над морем, и привлекает гораздо больше внимания, чем ему бы хотелось. За то время, что мы прошли все бюрократические инстанции и выпали на относительно свежий воздух, моему мужу успели состроить глазки четыре официантки, семь охранниц, два сотрудника страховой компании, таксистка и около десятка разнополых пассажиров.