Читать книгу "Уроки разбитых сердец - Кэти Келли"

— Я рад, что оказался рядом.

Знакомая женщина заметила Аннелизе и помахала рукой, но внезапно застыла и смущенно опустила руку. Лицо ее вытянулось.

Аннелизе широко улыбнулась и помахала в ответ.

— Бедняжка, — добродушно сказала она, — наверное, забыла на секунду, что я в больнице потому, что пыталась покончить с собой, и теперь не знает, что делать. Что ж, утопиться не получилось, но социальное самоубийство мне явно удалось. — Аннелизе весело рассмеялась. — Нам надо держаться вместе, Мак. Мы отлично подходим друг другу — алкоголик и неудавшаяся самоубийца. — Она заговорщически подмигнула новому другу. — Чудесная парочка. Люди побоятся пригласить нас в дом: вы ведь можете впасть в неистовство при виде бутылки вина, а я способна заколоться кухонным ножом.

— И всякий раз при упоминании о взморье они будут испуганно замолкать и таращить глаза, ожидая, что вы немедленно ударитесь в слезы.

Это прозвучало так комично, что оба расхохотались. Аннелизе заметила, что многие на них поглядывают, но ей было решительно все равно. Она шагнула в бездну и побывала по ту сторону бытия. Это что-то да значит.

— Как вы оказались в службе защиты морских животных? — с интересом спросила она Мака.

— Морская вода — единственная жидкость, которую я не пробовал пить, — невозмутимо откликнулся тот, и Аннелизе покатилась со смеху.

— Вы никогда не думали стать комиком?

— Ну, я еще не настолько разочаровался в жизни.

— А у вас бывали депрессии?

— Нет. Никогда не испытывал ничего подобного. Я привык глушить выпивкой любое чувство, и в конечном счете у меня их попросту не осталось. А у вас?

— Я провела в депрессии большую часть жизни. Для меня это вовсе не тяжкий груз, который пригибает тебя к земле, словно мешок камней, как пишут в книгах. Скорее уж медленный яд. Она подкрадывается незаметно, расползается, будто колония термитов, уничтожая все на своем пути, множество крошечных насекомых вгрызается в деревянные… как они там называются, опоры, на чем держится дом…

— Балки? Сваи?

— Да-да. Термиты проедают дерево изнутри. Они сводят меня с ума, я превращаюсь в домашнего диктатора, который обязательно должен проконтролировать каждую деталь и все переделать по-своему, во всяком случае, так утверждает моя дочь. — Аннелизе содрогнулась, вспомнив, как Бет обвинила ее в попытке все держать под контролем. — И еще… — Она внезапно осеклась и замолчала.

— И…

Аннелизе тяжело вздохнула.

— Я могу быть с вами откровенной? Мне кажется, что да, но я не знаю, насколько это уместно?

— Можете говорить все, — кивнул Мак. — Меня невозможно шокировать.

— Я думаю, что, наверное, сама погубила свой брак. — Аннелизе решилась наконец произнести вслух ту ужасную мысль, которая мучила ее вот уже несколько дней. В том, что Эдвард ушел, возможно, больше виновата она сама, чем дурочка Нелл. Она слишком глубоко погрузилась в свою печаль, и это оттолкнуло Эдварда. — Не знаю, дошли ли до вас сплетни о нас. Муж оставил меня несколько месяцев назад, ушел к моей лучшей подруге. Отчасти это и подтолкнуло меня к самоубийству, но теперь я понимаю, что рядом со мной нелегко было жить. Нет, я никогда не хлопала дверьми и не швырялась посудой, но замыкалась в себе и отмалчивалась. Я пыталась сама справиться с грызущей меня тоской, я отгородилась от Эдварда и никогда не говорила с ним о том, что со мной происходит. За последние пять дней я рассказала врачам о себе больше, чем Эдварду за все годы брака.

Мак ничего не ответил, просто слушал. Он хорошо умел слушать и не позволял себе отвлечься ни на секунду.

— Неприятно признавать, что я совершила ошибку. Это как расписаться в собственном поражении, а я ненавижу проигрывать, и все же большая доля вины лежит на мне. Я сама воздвигла стену между собой и Эдвардом, и если бы все было наоборот, если бы я вышла замуж за человека, скрывавшего от меня часть своей жизни, я бы тоже захотела от него уйти. Когда наша дочь выросла, я отдалилась от мужа еще больше.

При мысли о Бет у Аннелизе к горлу подступил ком. Дорогая девочка ни в чем не виновата, просто прежде, ребенком, она требовала больше внимания и заботы. Бет нуждалась в защите, и Аннелизе готова была на все ради нее, она смеялась, когда ей вовсе не было смешно, улыбалась и даже пела во весь голос по утрам, чтобы поддерживать приятную, теплую атмосферу в доме.

Но Бет ушла, и некого стало оберегать. Любовь к мужу давно превратилась в ровную привязанность, вся страсть оказалась отдана материнской любви.

— Нелл сказала, что Эдвард перестал меня интересовать, и она была права. Да, я любила его, заботилась о нем, но не так, как прежде.

Высказав вслух все то, что так долго ее мучило, Аннелизе испытала невероятное облегчение. Горькое признание прозвучало, но сидевший рядом человек не отшатнулся от нее в ужасе, как от зачумленной. Она вдруг ощутила себя свободной, словно тяжкий груз свалился с ее плеч.

Аннелизе никогда не верила, что бесконечное обсуждение проблемы может кому-то помочь. Во всяком случае, ей это никогда не помогало. Другое дело, найти в себе смелость высказать правду, даже самую унизительную и неприятную.

— Вы хотите, чтобы он вернулся?

Этот простой вопрос неожиданно смутил Аннелизе, и в разговоре повисла неловкая пауза.

— Вообще-то нет, — произнесла она наконец. — Сомневаюсь, что кто-то из нас смог бы на это решиться. Я изменилась. Все теперь по-другому. И я не хочу становиться прежней, не хочу возвращаться в прошлое. Когда Эдвард ушел, я хотела, чтобы все снова стало как раньше, я тосковала по сложившемуся, привычному порядку вещей. Труднее всего было осознать, что я жила в своей собственной, выдуманной реальности. Эдвард и Нелл обманывали меня. Я думала, что мир плоский, а он оказался многомерным.

— А теперь?

— Теперь я знаю: я тоже себя обманывала. Жила так, словно у нас с Эдвардом благополучный, счастливый брак, а это было неправдой. Мы жили каждый своей жизнью, отгородившись один от другого. Свои сокровенные мысли я держала при себе, а Эдвард делился с Нелл. Боюсь, это не слишком похоже на идеальный брак, о котором пишут в учебниках.

— Мы с женой разошлись на второй год после того, как я бросил пить, — признался Мак. — Жена оставалась со мной, несмотря на мое пьянство, мы вместе пережили кошмар первого года реабилитации, а потом я ушел. Она так и не простила меня, но я не мог поступить иначе. Я слишком сильно изменился. Пришло время покончить с прошлым и идти дальше.

Аннелизе понимающе кивнула. Вернуться в прошлое бывает приятно, но это не выход.

— Эдвард не просил меня принять его обратно, но если бы даже и попросил, я бы не смогла. Мне нравится моя нынешняя свобода. Свобода быть самой собой. Чувствуешь себя необыкновенно легко, когда можешь говорить все, что думаешь.

— Например?