Читать книгу "Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943-1945 - Артем Драбкин"

Вообще-то, что вот-вот будет война, мы все чувствовали. Однако подготовка шла своим чередом. 21 июня я и несколько других летчиков были отпущены в отпуск. Я решил съездить в Кексгольм, к знакомой девушке, а потом домой, на Украину. Пока собирался - тревога. Мы по тревоге выходили на аэродром, расчехляли наши белые, как лебеди, самолеты СБ, прогревали моторы, готовили к вылету. Подготовили фотоаппараты, и цементные учебные бомбы подвесили на всякий случай. Все делаем как обычно по учебной тревоге. Никто ведь не знал, что тревога боевая! Только часов в 9-10 утра объявили отбой учебной тревоге - боевая тревога. Так для меня началась война.

Мы сняли учебные бомбы, повесили боевые. Поступила команда перекрасить самолеты в защитный цвет. Мы этим занимались пару дней. Сиверскую в первые дни война не доставала. Мы выполнили два-три вылета через Финский залив в Финляндию на разведку, а затем нашу эскадрилью перебросили на север, на аэродром Африканда. Там стоял бомбардировочный полк 1-й сад, в которую входили также 145-й и 147-й истребительные полки.

Аэродром бомбили каждый день. Приходили Ю-88 без сопровождения и безнаказанно бомбили. На аэродроме никакой ПВО не было! Много наших самолетов вывели они из строя, поэтому нашу эскадрилью туда и перебросили. Это ж какое руководство было?! Два истребительных полка у них, а бомбардировочный полк не прикрытый!

Вскоре эшелоном по железной дороге привезли десятка полтора МиГ-3. Спрашивают: «Кто хочет переучиться на истребитель?» Я изъявил желание. Нам прислали из 145-го полка командира эскадрильи Новожилова [Новожилов Алексей Ефимович, капитан. Воевал в составе 19-го гиап (145-го иап). Всего за время участия в боевых действиях выполнил 216 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 1 самолет лично и 19 в группе. Награжден боевыми орденами и медалями] и учебный самолет УТИ-4, на котором он нас стал вывозить.

Конечно, после СБ летать на УТИ-4 было непросто. Новожилов в итоге из пяти добровольцев самостоятельно выпустил только двоих: меня и еще одного летчика. Остальные сами отказались, потому что И-16 и УТИ-4 были очень строгими самолетами. На СБ штурвал двумя руками таскаешь, а на И-16 стоит чуть ручку потянуть, и он начинает бочки крутить.

Так я стал истребителем. Попал в 145-й полк. Правда, на МиГ-3 полетать не пришлось — разбомбили их. Дали мне старый И-16, на котором толщина слоя краски была в палец, и от 145-го полка нашу группу из 5 летчиков посадили в Алакуртти. Оттуда летали на разведку, штурмовали войска. Вооружен самолет был двумя ШКАСами. Больше двух очередей этот пулемет не давал — заклинивало его от перегрева.

Помню, нам дали задание. Во время отступления тяжелый танк КВ увяз в болоте, и его бросили. Хотя бы подорвали! Где там… И нам, подумай только, приказали уничтожить этот танк. ШКАСами! Соображать же надо было! Ну, мы, конечно, полетали, постреляли… А толку?

Только один раз я вел воздушный бой на И-16. Нас вылетела группа из трех или четырех самолетов, и встретился нам «физельшторьх» [Fieseler Storch — немецкий легкий 4-местный одномоторный самолет связи]. Гоняли мы его, гоняли — никак сбить не можем! Уже один пулемет у меня отказал. Но все-таки сбили.

Вскоре немцы подошли к речушке, что протекала по границе нашего аэродрома. Они с одного ее берега стали, а мы с другой стороны. Три дня не могли взлететь — стоял туман. Хорошо, что немцы не наступали дальше. Батальон аэродромного обслуживания ушел, а нам оставил из провизии только немножко хлеба и шпроты. Хлеб мы быстренько съели и оставшееся время питались этими шпротами, так что уже тошнило от них. Я до сих пор шпроты есть не могу.

На третий день погода улучшилась, мы запустили двигатели и сразу, даже не гоняя их, взлетели и рванули через реку. Перелетели в Африканду, и буквально тут же, в конце сентября, пришел приказ отправить нас на переучивание. ТБ-3 отвез нас в Сейму под Горький, где мы получили ЛаГГ-3.

Ну, как переучивались? Учебных «лаггов» не было. В Сейме огромная стоянка самолетов, которые с завода пригоняли. Нам отсчитали наши машины, говорят: «Облетайте и сматывайтесь отсюда!» Все быстрее нужно было делать, ведь там много полков. Мы сделали пару полетов по кругу. Самолет, конечно, намного сложнее, чем И-16. У того только ручка и газ, ну еще управление шторками радиатора. А тут управляемый шаг винта, гидравлическая система выпуска и уборки шасси. Но ничего — освоили.

Перелет давался очень тяжело — октябрь, погоды нет. Полк остался за Иваново, а нас пять экипажей из эскадрильи Кутахова вырвались вперед, сев в Обозерский.

Помню, декабрь месяц, холодно, мороз под 40 градусов, техников нет. Приходилось самим на ночь сливать воду и масло, а утром приезжал водомаслозаправщик, заливать горячую воду, горячее масло, гонять двигатели и ждать «у моря погоды». Погоды нет.

Вечером опять сливаем.

Там мы услышали про контрнаступление под Москвой. Какая радость была! Ведь до этого все время отступали, а тут наши пошли вперед. Мы давай звонить наверх, чтобы быстрей на фронт отправили. Что тут сидеть? Нам прислали Пе-2, который должен был нас лидировать. Штурманом на этой «пешке» оказался лейтенант, которого я знал по Кировограду, гулял на его свадьбе. И вот погода выдалась. Облачность низкая, но лететь можно. Мы вылетели, он впереди нас идет, а облачность все прижимает нас и прижимает. «Пешка» раз — и в облака. А мы остались внизу. Сомкнули строй, «встали» на железную дорогу и по железной дороге дошли до Беломорска. Очень трудно было. Такая погода, что чуть не за ветки деревьев цеплялись. Пришли, сели. Нас спрашивают, где Пе-2? Мы говорим, не знаем. А он влез в облака и разбился — наверное, не умел пилотировать в сложных метеоусловиях.

Пока наш полк не прилетел, нашу пятерку зачислили в 609-й иап, которым командовал Леонид Гальченко [Гальченко Леонид Акимович, подполковник. Воевал в составе 145-го иап, командовал 609-м иап, затем служил в Управлении 259-й иад, 258-й сад и 324-й иад. Всего за время участия в боевых действиях выполнил 310 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 13 самолетов лично и 10 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина, Красного Знамени (четырежды), Отечественной войны 1-й ст. (дважды), Красной Звезды, медалями]. Он до осени 1941-го командовал эскадрильей в нашем 145-м полку, а потом был назначен командиром полка. И вот мы с ними воевали против финнов в районе Сегежа, южнее Беломорска. Один раз группой мы встретили английские самолеты «брюстеры», были такие у финнов. Стали с ними вести бой и парочку сбили. Когда дрались, они уходили в облака, я тоже вошел в облака. Я умел летать в облаках — сказался опыт полетов на Р-5 и СБ. Ну, я выскочил за облака и вижу: один наш «лагг» летает и очередь за очередью дает. Но по кому же он стреляет? Подошел ближе, смотрю, на хвосте черная кошка — знак самолета Гальченко. Самолетов не хватало, и на нем в тот вылет летел его любимчик Виктор Миронов [Миронов Виктор Петрович, капитан. Воевал в составе 145-го иап и 609-го иап. Всего за время участия в боевых действиях выполнил более 200 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 7 самолетов лично и 13 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина, Красного Знамени, медалями. Погиб в авиакатастрофе 16 февраля 1943 г]. Заметив меня, самолет ушел в облака.