Читать книгу "Провидение зла - Сергей Малицкий"

– Только о море и думал, – прошептал Игнис и, скривившись, положил на колени руки, на которых сквозь ткань выступили пятна крови. – Когда было совсем плохо, не вспоминал родных, не молил о пощаде, не кричал или почти не кричал, ничего, только думал о море. Хотел хотя бы посмотреть еще раз. Я уж не говорю – искупаться. Ну, да какое уж теперь купание, – поежился Игнис. – Холодно еще.

– Бывало и похолоднее, – пробормотал Син.

– Сколько я там… провисел? – спросил Игнис.

– Думаю, около недели, – ответил Син. – Я… почувствовал тебя на орденском корабле еще у Кирума. Но отыскать место на большой лодке оказалось нелегко. А на маленькой опасно. Даже на реках стало опасно.

– Алиуса отдали свеям, – прошептал Игнис. – Но он был едва жив. Может быть даже, мертв.

Син поднялся, сбросил сапоги, вошел по щиколотку в воду, обернулся:

– Когда после падения Бледной Звезды пришел большой лед, он задержался здесь на тысячу лет. Тут, где мы сидим, лед был толщиной в сотни локтей. Если бы ты знал, парень, скольких людей, кого я числил родными, я уже потерял…

Игнис, которого боль в руках и ногах снова начинала сводить с ума, стиснул зубы, попытался скрыть муку под усмешкой:

– Ты так говоришь, как будто все помнишь. Я о льде, не о людях.

Син покосился на Игниса, потом вздохнул:

– Тебе снились сны, в которых ты видел то, что видеть не мог? О чем только слышал?

– Да, – кивнул Игнис. – Много снов. Некоторые были так страшны, что я боялся забыться. Даже будучи распятым на том столе.

– Даже видя то, что ты видел? – спросил Син.

– Я не видел, – сглотнул Игнис. – Знал, но не видел. Смотрел, но не видел. Отплывал куда-то. С открытыми глазами отплывал. Во мрак. И даже снов не видел тогда. К счастью.

– Держи. – Син протянул принцу желтоватый корешок. – Пожуй.

– Зачем? – не понял Игнис.

Протянутая рука расплывалась, дрожала в глазах, словно хмель кружил голову. А не найдется ли у этого угодника нескольких глотков квача?

– Нельзя сейчас пить, – строго покачал головой Син. – Ни вина, ничего, что может испортить тебе кровь. Пожуй этот корешок, крайнее средство, но ты сейчас, парень, на краю. Нужно снять боль, отодвинуть ее. Если она не лишила тебя разума, она уже не совладала с тобой. Но она может лишить тебя жизни. Ты на краю, поверь мне.

– На краю земли? – рассмеялся Игнис, но корень взял, с трудом ухватил его непослушными пальцами, стал тыкать им в лицо, с третьей попытки попал в рот, прикусил и тут же почувствовал, что сам становится большим, а боль остается маленькой. Где-то там, внизу, у воды, рядом со странным стариком, который казался вовсе не стариком.

– Ну как ты?! – прокричал откуда-то снизу угодник.

– Я… как будто расту, – удивленно ответил Игнис, и голос его раскатился рокотом грома.

– И так случается, – донесся голос Сина. – Только в твоей голове. На самом деле ты как сидел на песке, так и сидишь. Это я на всякий случай, а то вдруг решишь, что море у второй пристани тебе по колено. И не рассчитывай на второй корешок. Он очень редок, и я не скажу тебе, как он выглядит выше уровня земли. Это отрава, принц. Не та, которая приносит смерть, а та, которая отнимает жизнь. Прекрасная женщина так не привязывает к себе, как этот корешок.

– Откуда ты взялся, угодник? – спросил Игнис. – Что значит, ты почувствовал меня на корабле? И почему Алиус – твой ученик? Вы были приставлены ко мне? Кем? Зачем?

– Отвечу, – расслышал Игнис голос Сина. – Но не теперь. Теперь могу сказать только одно. Мы возвращаемся домой. К тебе домой. Но по рекам не пойдем. Опасно. Пираты стали заходить в реки, к тому же там уже разбойничают ладьи свеев. Даже я едва выпутался, опоздал на неделю в Самсум. Так что пока они делят речные русла, нам там места нет. Пойдем пешком, через Тирену. Теперь нам спешить некуда. Пока – некуда.

– Разве Тирена пропускает через свои земли? – удивился Игнис. – Разве она не считает себя до сих пор в состоянии войны с Утисом и Хонором? Да и вообще с ардуусским договором?

– Я не воюю с Тиреной, – ответил Син. – И ты пока не воюешь. Но война будет. И скоро. Накатит с юга, и Тирена, Аштарак – пострадают первыми. Ближний страх делает правителей жестокими, далекий расслабляет их. Тирена теперь открыта. Страх есть, но он едва различим. Правда, тиренские ярлыки можно получить только через какого-нибудь вельможу. Поэтому мы сейчас сядем на корабль и доплывем на нем до Тира. Раскошелимся на пару ярлыков. Тут недалеко. Под парусом – пару дней. Оттуда пойдем на северо-восток. В сторону Лаписа.

– Выходит, тирсены не боятся пиратов, если они рискуют выходить в открытое море? – спросил Игнис, удивляясь, что голос Сина становится громче и громче.

– Мы поплывем на пиратском корабле, – объяснил угодник. – Они уже с добычей, но, скажем так, вера в то, что угодники приносят удачу, заставила их взять с собой попутчиков. За небольшую плату …

Принц не дослушал. Упал и разбился. Без боли, без ничего. Разлетелся вдребезги…

Он пришел в себя на палубе. Стояла ночь, точнее, плыла, потому что плыл корабль, и вместе с кораблем плыли звезды над головой, луна, темный берег или просто тьма над водой. Вокруг ни огонька. Только чуть слышно похлопывал парус, поругивались на незнакомом языке матросы на корме, да скрипели канаты под порывами соленого ветра.

– Хорошо идем, – заметил сидевший рядом угодник и подвинул к принцу масляную лампу под стеклянным колпаком. Огонь ее подрагивал в такт хлопанью парусов.

Игнис с трудом сел, посмотрел на свои руки. Раны зарубцевались. Новая кожа была тонкой, розовой, прикасаться к ней было больно, но ни нарыва, ни гноя под ней не чувствовалось. Игнис засучил рукава, осмотрел предплечья, затем подобрал под себя ноги.

– Зажило, – кивнул Син. – Ты был без сознания два дня. Мы плывем уже второй. Раны, которые с лучшими снадобьями заживают за месяц, затянулись за двое суток. Ничего не хочешь сказать об этом?

– Нет, – мотнул головой Игнис. – Есть очень хочу.

– Ну, еще бы, – усмехнулся Син. – Орденцы кормили тебя соком тиренского граната. Вливали его тебе прямо в кровь. Он не дает умереть, но и только. Ешь.

Угодник поставил перед принцем бутыль. Развернул сверток. На ткани лежали яйца, хлеб, виноград, вяленое мясо.

– Горячего ничего нет.

– Я зато горячий, – вяло пошутил Игнис и принялся жадно есть.

– Ты спрашивал, почему мы приставлены к тебе, – начал говорить, глядя в темноту, Син. – Так слушай. Мы не приставлены к тебе, потому как нет никого, кто мог бы приставить нас к кому-либо. Мы приставлены к этому миру. Но не кем-то, даже не волею благопредставленного Энки, а сами по себе. Так же как ты, кстати. Да и любой… Но тех, кто помнит об этом, немного. И ни один из нас не может поручиться за всех прочих. Я вот уверен в немногих. Но мы есть и были. С тех самых пор, как эта земля подверглась вторжению силы, которая сравнима с божественной.