Читать книгу "Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг"

– Запомни это раз и навсегда, я буду кем-то большим, чемпростой ловец омаров, – сказал Джек в тот раз незадолго до того, как онизавязали две свои жизни в один узел (она сразу поверила ему и никогда об этомне забывала). – Отец сказал мне, что у меня дерьмо вместо мозгов. Он думает,что если ловля омаров была достаточно хорошим занятием для его отца и не менеехорошим занятием для отца его отца – послушать его, так все предки до садаЭдема занимались ловлей омаров, – то и для меня это хорошее занятие. Но это нетак – то есть, я хочу сказать, это не так, – и я добьюсь лучшего. – Его взглядупал на нее, суровый взгляд, полный решимости, но одновременно это был илюбящий взгляд, полный надежды и уверенности. – Я собираюсь стать кем-то болеезначительным, чем ловец омаров, а ты станешь кем-то большим, чем жена простоголовца омаров. У тебя будет дом на континенте.

– Да, Джек.

– И я не собираюсь ездить в этом чертовом «шевроле». – Он глубоковздохнул и взял ее за руки. – У меня будет «олдсмобил». – Он уставился ей вглаза, словно ожидая насмешливой улыбки в ответ на такой в высшей степеничестолюбивый план. Мэдди, разумеется, не сделала этого. Она ответила «да, Джек»в третий или четвертый раз за этот вечер. Мэдди отвечала ему так тысячи развесь год, когда он ухаживал за ней. Она не сомневалась, что произнесет этислова еще миллион раз, прежде чем смерть положит конец их семейной жизни,забрав одного из них или – еще лучше – обоих вместе. «Да, Джек» – да развекогда-нибудь за всю историю мира звучали любые два слова так прекрасно, когдаих произносили одно вместе с другим?

– Не каким-то паршивым ловцом омаров, что бы ни думал мойстарик и сколько бы ни смеялся. Я добьюсь своего, и знаешь, кто поможет мне вэтом?

– Да, – спокойно отвечала Мэдди. – Я.

Тогда он смеялся и заключал ее в свои объятия.

– Ну конечно, ты, моя любимая крошка, – говорил он ей.

И они поженились, как говорится в сказках. Для Мэдди первыенесколько месяцев – когда их почти повсюду встречали веселыми криками: «А вот имолодожены!» – были настоящей сказкой. Она могла положиться на Джека, Джекпомогал ей принимать решения, и это было самым лучшим. В первый год самойтрудной задачей по дому было выбрать занавески для гостиной – в каталоге такмного фасонов и расцветок, а полагаться на помощь матери, ясное дело, неприходилось. Еще бы, мать сама не могла выбрать сорт туалетной бумаги, которыйустраивал бы ее больше всего.

А в остальном этот год был временем, полным радости иощущения безопасности – радости любовных объятий с Джеком в их широкой кровати,когда зимний ветер проносился над островом, соскребая все подобно лезвию ножа сдоски, на которой режут хлеб. У нее родилось чувство безопасности, потому чтоона могла положиться на Джека всякий раз, когда у нее возникали сомнения, и онговорил ей, что им нужно и как они это сделают. Наслаждение от любви былопоразительным – таким поразительным, что иногда, когда она днем думала онаступающем вечере, ее колени слабели, а по телу пробегала дрожь. Но Джек ещелучше разбирался в таких вещах, и ее постоянно растущее доверие к егоприродному чутью становилось все сильнее. Короче, в течение некоторого времениэто была сказочная жизнь.

Затем Джек погиб, и все стало таким странным. Не только дляМэдди, не только для нее одной.

Для всех.

***

Незадолго до того, как мир охватил необъяснимый кошмар,Мэдди поняла, что она находится в состоянии, которое ее мать обычно называла«бер» – короткое слово, похожее на звук, издаваемый человеком, когда емухочется откашляться, и горло у него заполнено мокротой (так по крайней мереказалось Мэдди). К тому времени они с Джеком перебрались в дом рядом с семьейПалсифер на острове Дженнесолт, который его жители и население расположенногопоблизости Литл-Талла называли просто Дженни.

Когда Мэдди пропустила вторые месячные, она была в отчаяниии не знала, как поступить. Наконец после четырех бессонных ночей онаотправилась на континент к доктору Макэльвейну. Возвращаясь теперь мысленно кпрошлому, она вспоминала, как была рада этому. Если бы она ждала, не пропуститли третьих месячных, у Джека не было бы даже одного месяца счастья, и она неиспытала бы его заботу и доброту, которые он проявил к ней за это время.

Оглядываясь назад – теперь, когда она сама справлялась сделами, – ее нерешительность казалась ей смехотворной, но в глубине души оназнала, что встреча с доктором потребует от нее невероятного мужества. Мэддихотелось, чтобы по утрам у нее были более убедительные приступы тошноты, онастрастно желала, чтобы рвота пробуждала ее от снов. Она записалась на прием кврачу, когда Джек был в море, и поехала на континент, когда он ушел на работу.Но невозможно было незаметно прокрасться на другой берег на пароме: слишкоммного людей с обоих островов видели ее. Кто-нибудь обязательно скажет Джекутак, небрежно, в ходе разговора, что он (или она) видел его жену пару днейназад на борту «Принцессы». И тогда Джек захочет узнать, зачем она ездила на континент,и, если окажется, что она ошиблась, он будет считать жену дурочкой. Но она неошиблась: у них будет ребенок, она «бер» ей было в высшей степени наплевать,что это слово звучало как у простуженного человека, пытающегося очистить гореот накопившейся там слизи). И Джеку Пейсу оставалось ровно двадцать семь днейпредвкушать рождение первенца, когда предательская волна подхватила его лодкупо имени «Моя любимая», которую он унаследовал от дяди Майка, он упал за борт.Джек хорошо плавал и выскочил на поверхность как пробка, несчастным голосомрассказывал ей Дэйв Имонс. Но как раз в этот момент набежала вторая большаяволна, отбросившая лодку Джека, у борта которой плавал ее хозяин, прямо налодку Дэйва Имонса. Дэйв не говорил, что произошло дальше, но она все поняла –Мэдди родилась и выросла на острове. Более того, она слышала глухой звук, когдалодка с таким предательским именем врезалась в голову ее мужа, разбросав вокругкровь, осколки костей, волосы может быть, часть мозга человека, которыйзаставлял его: ночам в глубокой теплой кровати раз за разом повторять ее имя,когда он входил в нее.

Одетый в тяжелую парку с капюшоном, утепленные пухом штаны исапоги, Джек Пейс камнем пошел ко дну. На маленьком кладбище на северном берегуострова Дженни похоронили пустой гроб, и священник Джонсон (на островах Дженнии Литл-Талл с вероисповеданием был выбор – ты мог быть праведным методистом иметодистом, впавшим в ересь) прочитал заупокойную над этим пустым гробом, какэто делал уже не раз. Служба закончилась, и в двадцать два года Мэдди осталась,образно говоря, с булкой, что пеклась в ее духовке. И уже никто не могподсказать ей, где находится колесо, не говоря о том, куда нужно упираться икак далеко его толкать.

Сначала Мэдди решила было вернуться на Литл-Талл к матери итам ждать, когда наступит срок, но год, проведенный с Джеком, расширил еепредставление о жизни. Она видела, что мать находится в таком жезамешательстве, как и она сама, – может быть, даже в большем, – и подумала, чтовряд ли стоит возвращаться к ней.