Читать книгу "Царица Пальмиры - Бертрис Смолл"

— Буду счастлив оказать вам такую услугу, ваше величество, — сказал Дурантис.

— Благодарю вас. А теперь можете идти.

Он учтиво поклонился и, пятясь, вышел за дверь. Зенобия встала, вышла в прихожую и проинструктировала ожидавшего ее писца. Потом принялась медленно расхаживать по комнате, ожидая возвращения Адрии вместе с Юлией и Гаем. Пока она ходила, ее ум снова принялся разматывать ту нить мыслей, которая была прервана появлением Дурантиса. Если она станет открыто наслаждаться своим триумфом над Аврелианом, это может рассердить его, смутить и даже заставить отвернуться от нее. Однако притворяться, что она испытывает к нему великую страсть, не менее опасно — она может надоесть ему, если станет покорной. Ей придется идти по очень узкой тропе. Она начнет постепенно притворяться, что любит его, однако продолжит сопротивление. Она станет играть с ним как кошка с мышкой. Она знала, как отчаянно он желал завоевать ее целиком: и тело, и душу. Если ей удастся заставить его достаточно долго верить, что победа еще возможна, она победит.

Дверь прихожей раскрылась, и вошла Адрия, а за ней Юлия Туллио, жена погибшего Антония Порция. Юный Гай, немного испуганный, следовал за своей матерью. Вид Юлии потряс Зенобию. Ее волосы побелели как снег, в покрасневших от слез глазах не было никакого выражения, а худые плечи ссутулились, словно от невыносимой боли.

— Юлия!

Зенобия протянула руки, и женщина шагнула в ее объятия. Однако царица поняла, что подруга не узнает ее. Кто угодно мог бы предложить свое сочувствие этой обезумевшей от горя женщине, и она приняла бы его. Зенобия обхватила подругу руками и крепко прижала к себе. Поверх плеча Юлии она, не веря своим глазам, смотрела на ее волосы, а потом обратила вопрошающий взгляд на Гая.

— Она уже поседела, когда я пришел к ней сегодня утром. Она не разговаривает, — тихо сказал он.

Царица повела подругу в свою спальню и усадила в кресло.

— Юлия, — позвала она, приподняв голову женщины и глядя ей в лицо, — Юлия, я знаю, ты слышишь меня. Антоний мертв, я ты горюешь. Когда умер Оденат, я тоже горевала, но у меня оставались дети, ради которых нужно было жить. А у тебя ведь тоже есть дети!

Внезапно глаза Юлии обрели сосредоточенное выражение.

— Мои дети уже взрослые, — сказала она. — Они не нуждаются во мне.

— Флавии ты очень нужна! — настаивала Зенобия. — Разве мать не была с тобой рядом, когда ты в первый раз забеременела. И Гаю ты тоже нужна. Он вовлечен в группу, возглавляемую моим младшим сыном Деми, который хочет продолжать борьбу против римлян. Одобрил бы это Антоний Порций? Ты знаешь, что не Одобрил бы! Отца нет в живых, но дети нуждаются в своей матери, Юлия. Ты не можешь оставить их. Если ты покончишь с собой, Флавия может выкинуть ребенка — будущее Пальмиры. Гая же, по всей вероятности, убьют, если он последует за моим сыном. И тогда семья Антония Порция исчезнет с лица Земли, и ты будешь виновата в том, что не приняла на себя ответственность, которую тебе оставил муж. Антоний Порций никогда за всю свою жизнь не уклонялся от выполнения своих обязанностей. Он понимал, в чем его долг, и так же должна поступать ты, Юлия.

— Ты — суровая женщина, Зенобия, — сказала Юлия. Ее голос дрожал. Она начала плакать.

— Никогда за всю свою жизнь он никому не причинял вреда! Почему же император приказал казнить его? Почему? Это несправедливо! — кричала Юлия, и Зенобия с радостью заметила, что на бледном лице ее подруги вновь проступают краски.

— Да, Юлия, это несправедливо, но это факт! Не позволяй же римлянам и дальше одерживать победы, подруга моя! Ты и твои дети должны жить, потому что, живя, вы сохраните память о великом человеке, сохраните его род.

Юлия, сдерживая рыдания, проговорила:

— Ты права, Зенобия! Будь ты проклята, — но ты права! Я могла бы с такой легкостью сдаться, но я не сдамся! Нет, не сдамся!

Она сделала глубокий вдох, а потом повернулась к своему сыну.

— Я запрещаю тебе иметь в дальнейшем какие-нибудь дела с царевичем Деметрием и его отрядом мятежников! Ты понял меня, Гай? Я потеряла твоего отца и чуть не умерла от страданий. Твоя смерть наверняка убьет меня! Ты отомстишь за своего отца, по после, мы найдем способ. Не нужно легкомысленно жертвовать своей жизнью! Я не допущу этого!

Мальчик покраснел и произнес протестующим тоном:

— Но как мы осуществим это? Теперь в нашей семье я — мужчина, и решение должен принимать я!

Однако это был слабый протест. Юлия тихо сказала:

— Тебе ведь только пятнадцать лет, сын мой. Согласно законам Пальмиры ты еще несовершеннолетний, и если ты пойдешь против моих желаний, я вынуждена действовать решительно.

Она протянула ему руку, и когда он взял ее, притянула его к себе.

— В том, что ты юн. Гай, нет ничего постыдного. Доверься мне.

Зенобия подошла к ним и встала рядом с мальчиком.

— Даже моему Деми не хватает рассудительности. Гай, а ведь в этом году ему исполнится восемнадцать лет! — сказала она. — То что вы сделали после казни членов совета, было великолепно! Это великая победа для вас всех! Ваш отряд уничтожил двадцать семь легионеров! И не только это. Вам удалось застать римлян врасплох!

— В самом деле?

Гай был удивлен и, как заметила Зенобия, польщен.

— Да, вы сделали это! — продолжала царица с улыбкой. — А теперь поступай так, как просит твоя мать! Ты был так погружен в собственное чувство утраты, что не подумал о матери и сестре. Если хочешь стать мужчиной, будь сильным, чтобы они могли опереться на тебя. Но как это возможно, если ты бегаешь за Деми и его глупыми друзьями?

Она сделала вид, будто бы выбор на самом деле за ним, и это была мудрая тактика. Гай ответил именно так, как она ожидала.

— Вы правы, тетя Зенобия, — сказал он. — Теперь на мне лежит великая ответственность как на самом старшем мужчине в семействе Порциев. Я не могу позволить себе подвергать опасности то, что перешло ко мне по наследству. Поэтому обещаю вам и маме, что не стану участвовать в деятельности Деми и его Пальмового Братства.

Юлия издала вздох облегчения и сказала:

— Хвала богам, что под твоей юношеской неудержимостью скрывается здравый смысл твоего отца!

Тут дверь спальни без всякого предупреждения распахнулась, и в комнату большими шагами вошел Аврелиан.

— Ты же в трауре, богиня, и вот я застаю тебя, развлекающей своих друзей, — стал он обвинять Зенобию.

Зенобия хотела возмутиться, но быстро овладела собой и кротко произнесла:

— Я действительно в трауре, цезарь. Я в трауре из-за убийства моего доброго друга и верного советника, Антония Порция. Я скорблю вместе с его женой Юлией, моей давней подругой. Я скорблю вместе с его единственным сыном, юным Гаем. Юлия — мать моей невестки. Мы опасаемся за здоровье юной царицы. Мы — всего лишь горюющие матери, цезарь.