Читать книгу "Ранняя пташка - Джаспер Ффорде"

– Джош удрал из «Гибер-теха», – объяснил Фулнэп, – и прихватил с собой Венди. Кофе?

Я ответил, что это будет очень кстати, и Фулнэп предложил мне чувствовать себя как дома. Я подошел к Джошу.

– О, привет, Уортинг! – радостно произнес тот. – Как дела?

– Прогноз штормовой с вероятностью смертельной опасности, надвигающейся случайным образом со всех сторон горизонта.

Рассмеявшись, Джош заверил меня в том, что прогнозы погоды часто ошибаются, и показал карандаш, заточенный с обоих концов.

– Я назвал его «двурандаш», – объяснил он. – Когда ломается грифель, всегда возникает проблема, так? А тут достаточно только перевернуть двурандаш и – бац – можно продолжать рисовать.

– Вообще-то бывает полезно иметь на обратном конце ластик.

– Об этом я тоже подумал, – жизнерадостно заявил Джош, демонстрируя карандаш с ластиками на обоих концах. – Это «биластик». С таким можно исправить вдвое больше ошибок, и в отличие от обычного карандаша этот не становится короче. Ну что скажешь?

– А не проще ли было бы иметь два карандаша?

Джош долго молча смотрел на меня, затем дважды моргнул и протянул мятную конфетку, какой освежают дыхание после еды.

– А это на что похоже?

– Вкус у нее как у «После восьми» [137], – сказал я. Только тут до меня дошло, как же я проголодался.

– Да, так может показаться случайному наблюдателю. Но на самом деле это конфетка, чтобы освежать дыхание после конфетки для освежения дыхания. Я называю ее «После после восьми».

– Что, люди так любят есть мятные конфетки?

Подумав немного, Джош кратко ответил:

– Я очень люблю.

– Вот, – сказал Фулнэп, протягивая мне кружку кофе и тарелку с песочным печеньем, на которое я жадно набросился.

– А теперь, Джош, – сказал доктор Гуинн, – повтори Уортингу то, что рассказал нам.

– Рассказывать особо нечего, – сказал Джош, – и конкретных деталей я не знаю. Знаю только, что проект «Лазарь» направлен на то, чтобы подсадить всех на «морфенокс».

– Эта цель была провозглашена больше тридцати лет назад, – сказал я.

– Это уже следующий шаг. «Морфенокс-Б» будет представлен как чуть более дешевая альтернатива; однако при его применении спящие с большей вероятностью будут становиться лунатиками. Помимо значительного увеличения доходов от продажи препарата, многократно возрастет число тех, кого можно преобразовать и сдать в наем в качестве крайне выгодной и абсолютно безропотной рабочей силы. Лунатиков будут собирать непосредственно в Дормиториумах и отправлять прямиком в центры преобразования, чтобы исключить вероятность всплытия истины.

Какое-то время мы молчали.

– Как тебе удалось все это узнать? – наконец спросил я.

– Администраторы знают всё, – ответил Джош. – И, знаешь, все это в корне неправильно. У меня мало надежды увидеть приход следующей Весны, но если я хоть чем-нибудь помогу свалить Алчную фармацевтику, я с радостью это сделаю. – Он помолчал, затем вдруг с надеждой спросил: – Быть может, это сделает меня Лучшим борцом за «Истинный сон» недели? Я был Лучшим дежурным администратором недели шестьдесят две недели подряд, и мне бы не хотелось нарушать эту славную традицию.

Фулнэп пообещал лично проследить за этим, и мы оставили Джоша наедине с его эклектичными размышлениями. Мы устроились в другом конце комнаты, а шквалистый ветер носился по ротонде музея с громким стоном, свистом и пронзительными криками.

– Итак, – сказал Фулнэп, когда мы сели, – насколько я понял, валика у тебя с собой нет, поэтому нам нужно составить план, как его забрать. Но сначала расскажи, что с тобой случилось.

– Даже не знаю, с чего начать.

– Где начало, ты узнаешь без труда: именно тогда начались странности.

Ночь в музее, часть 2

«…Томас Эдисон [138] не изобрел бы Сомнограф, если бы за тридцать лет до того не появился Somnaécritaphone [139], созданный месье Гастоном Турнесолем [140]. С помощью устройства Турнесоля содержание сна можно было записать в виде последовательности точек на жестяном листе, покрытом копотью. Турнесоль работал над методом расшифровки этих точек, но погиб в суровую Зиму 1898 года…»

«Ранние технологии сна», Эмма Ллевелин Вай-Энг

Мне потребовалось почти сорок минут на то, чтобы поведать свою историю, и все это время Фулнэп и доктор Гуинн молча смотрели на меня, изредка кивая. Когда я закончил, они какое-то время молчали, собираясь с мыслями.

– Повтори еще раз, что произошло, когда ты проиграл валик? – наконец спросил доктор Гуинн.

Я рассказал, как стал свидетелем частичного возрождения лунатиков. Доктора Гуинна заворожила идея возрождения посредством сочетания правильно подобранных слов.

– Слова рифмовались? – спросил он.

– В определенном смысле.

– В таком случае, полагаю, их подбирали не в соответствии со значением, – сказал доктор Гуинн, – а по рифме, размеру и ассоциативным функциям – так называемая подсознательная терапия. Это объясняет частичное возрождение, свидетелем чего ты стал.

– Вероятно, для полного возрождения нам потребуется Сомнограф, – задумчиво произнес Фулнэп.

– Подождите, подождите, подождите, – перебил я, только сейчас осознав, что на самом деле Шаман Боб со своими безумными теориями заговора зашел не слишком далеко. – Почему мои сны из раза в раз были одними и теми же?

– Сомнограф – это устройство для записи снов на восковой валик, – объяснил доктор Гуинн. – Первое такое устройство создал Томас Эдисон в содружестве с Зигмундом Фрейдом [141]. Широко известен случай, когда в 1904 году Эдисон записал мысли женщины, которой снилась кошка, а затем воспроизвел их группе спящих политиков и военных, которые были потрясены. Как ты сам мог убедиться, речь идет не только об образах и звуках, но о цельном ощущении реальности. Ты становишься другим человеком, восстанавливаешь его воспоминания, испытываешь его чувства, страсть, ненависть, страхи, отчаяние.