Читать книгу "Прерванная дружба - Этель Лилиан Войнич"

– Рене! Как ты мог вообразить, что я способна так манкировать своими обязанностями? Я ни за что не соглашусь оставить её одну. Ты не представляешь, какой уход требуется за больной.

– Есть же Марта… – начал Рене и, не договорив, посмотрел на отца.

Маркиз молча наблюдал за Маргаритой. Он видел, как успокоительно подействовали на неё голос Рене и прикосновение его руки, и заметил, что и во время разговора Рене не отпускал руки сестры.

– Мы обсудим все это позже, – сказал он и добавил вполголоса, обращаясь к Анжелике: – Мне кажется, этот разговор её волнует. Пойдёмте ко мне в кабинет. И ты тоже, Анри. Я хочу с тобой посоветоваться.

Когда они вышли, Маргарита обняла Рене за шею и отчаянно разрыдалась.

– Не поеду! Не поеду с ней! Рене, Рене! Не отдавай меня им!

– Ну, не надо плакать, Ромашка! Отец все устроит, не беспокойся. Только не надо обижать тётю. Это все отец Жозеф. Отец её уговорит.

– Не уговорит! Он отошлёт меня! Я ему не нужна! Рене сердито покраснел.

– Перестань молоть вздор, Маргарита! Это неправда! Отец во всём нам помогал. Он молодчина.

Чья-то рука легла ему на плечо.

– Ты думаешь, мой мальчик? Я в этом не так уверен.

– Это вы, отец! Послушайте, сударь, её нельзя отдавать тётке. Это… это несправедливо. Каково нам будет… Но его заглушил вопль Маргариты:

– Не поеду! Не хочу, чтобы сестра Луиза опять лезла ко мне с поцелуями. Отец, я… я убью себя, если вы отправите меня назад.

– Да перестань же! – возмущённо прикрикнул Рене. покраснев до корней волос. – Не будь такой дурочкой. Успокойся, Ромашка. Отец никуда тебя не отпустит. Не надо… не плачь же так. Ну что ты, глупенькая?

Он обнял сестру и гладил её волосы – движением, унаследованным от Франсуазы.

Маркиз снова тронул его за плечо.

– Скажи ей, что она никуда не поедет, – и тихо выскользнул из комнаты, оставив Рене с Маргаритой, которая судорожно рыдала у него на груди.

Дав обещание, маркиз держал его героически, хотя с первого взгляда трудности казались почти непреодолимыми. Ему пришлось пустить в ход весь свой такт и все обаяние, чтобы умиротворить Анжелику, глубоко обиженную неблагодарностью своей воспитанницы и возмущённую тем, что маркиз потакает всяким капризам и «фокусам». Сердцу старой девы была очень дорога приобретённая Маргаритой репутация терпеливой и набожной девочки, и эта неожиданная недостойная выходка огорчила Анжелику гораздо больше, чем сознание, что Маргарита не оценила её преданность. Сгоряча Анжелика чуть было не решилась отряхнуть прах этого дома со своих ног и позволить зятю завершить свою разрушительную работу, – ведь это он своими непочтительными замечаниями в адрес отца Жозефа посеял в душе девочки губительные семена. Но постепенно она всё же смягчилась и, осушив слезы, стала скрепя сердце обсуждать, что можно сделать.

По предложению Анри в кабинет позвали старую Марту. Она сказала, что её овдовевшая дочь, которая живёт в деревне, будет рада ухаживать за барышней. Немедленно послали за Розиной. Она оказалась опрятной добродушной женщиной с добрыми серыми глазами и тихим голосом и сразу же завоевала симпатии маркиза.

– Ну что ж, Анжелика, по-моему, пока можно на этом становиться. Осенью Рене, наверно, уедет учиться в Париж; и раз уж они с Маргаритой так подружились, пусть проведут лето вместе. Месяц-другой Розина присмотрит за Маргаритой, а мы тем временем решим на досуге, как быть дальше.

– Разумеется, пока всё идёт хорошо, Розина сможет за ней ухаживать. Но у девочки очень хрупкое здоровье, и за ней необходимо постоянное наблюдение. Неужели мы можем довериться невежественной крестьянке?

– Тётя права, – сказал Анри. – Мы и так ей всем обязаны. Мне кажется, просто жестоко из-за минутного каприза лишать Маргариту её самоотверженной заботы.

Маркиз заколебался. Он так долго жил среди своих книг, что сейчас, когда перед ним встал практический вопрос, требующий немедленного разрешения, он растерялся, как летучая мышь, внезапно ослеплённая дневным светом. Ему всегда было легче уступить, чем настаивать на своём; но как он тогда посмотрит в глаза Рене?

– Мне чрезвычайно больно поступать вопреки вашим желаниям, дорогая, – сказал он, обратив на Анжелику взгляд, который сразу её обезоружил. – Вы так много для нас сделали, что я не в силах отблагодарить вас, но я не могу нарушить слово, данное девочке. Нам просто придётся пойти на риск в надежде, что вы нас простите и вскоре приедете к нам снова.

Анжелика от умиления заплакала.

– Ах, дорогой Этьен, мне нечего прощать.

Маркиз слегка попятился, опасаясь, что ей вздумается обнять его в знак примирения, как она только что обняла Анри. Ему вспомнился негодующий и жалобный крик Маргариты: «Не хочу, чтобы сестра Луиза опять лезла ко мне с поцелуями!» – и впервые за всё время он подумал о дочери с искренней нежностью.

Остаток дня Анжелика укладывала вещи, давала всем указания и почти не отходила от Маргариты. Не питая доверия к Розине, она решила предупредить последствия возможного недосмотра и натёрла больную ногу девочки мазью, рекомендованной матерью-настоятельницей. Маргарита плакала от боли, а тётка, глядя на неё, тоже плакала, жалея свою любимицу. На следующее утро Анжелика покинула Мартерель, нежно со всеми распрощавшись и сохраняя на лице выражение мягкого укора. Маргарита, которой Рене строго-настрого приказал «не быть поросёнком», кое-как выдержала благопристойный тон, пока до неё не донёсся скрип колёс по гравию дорожки, свидетельствовавший о том, что тётка, Анри, багаж и молитвенники действительно двинулись в путь. Тут они с Рене издали такой оглушительный победный клич, что маркиз вышел из кабинета узнать, в чём дело.

– Это мы так, сударь, – проговорил, задыхаясь. Рене, поднимаясь с пола и ловко швырнув под стол подушку, которой Маргарита только что в него запустила. – Простите, что мы вам помешали… Мы просто играли.

– Да, вижу. Маргарита!

При неожиданном появлении отца девочка накинула плед на голову и теперь робко выглядывала из-под него, поблёскивая глазками.

– Что, отец?

– Тебе ведь стало веселей с приездом Рене, не так ли?

– Да, отец.

У неё испуганно расширились глаза и задрожали губы. Маркиз с улыбкой посмотрел на взъерошенную голову Рене.

– Мне тоже. Может быть, если мы с тобой будем хорошо себя вести, он позволит тебе и мне с ним дружить. Извини, мои мальчик, я не хотел помешать вашей битве. Когда Маргарита тебя отпустит, зайди ко мне – я хочу с тобой поговорить. Но это не к спеху.

Маркиз ушёл к себе. Маргарита медленно повернула голову и жалобно посмотрела на Рене.

– Он хочет от меня избавиться…

– Брось болтать вздор. Ромашка. Тебе не нравится, когда тебя без конца тискают н целуют, как сестра Луиза: а когда этого не делают, ты воображаешь, что от тебя хотят избавиться. Отец хороший, только он очень занят. Ты бы тоже никого не замечала, если бы всё время думала о мумиях.