Читать книгу "Белый ворон - Ольга Игоревна Елисеева"

Михаил молчал. Нельзя сказать, что новость была для него совсем уж неожиданной. О чём-то подобном всё время болтали в дипломатических кругах и писали эмигрантские газеты. Но командующий не верил в реальность такого развития событий.

— Это чистой воды авантюра, — протянул он. — И вы серьёзно обсуждали с Ришелье такой бред?

— Более чем серьёзно, — кивнул Бенкендорф, отставляя крынку. — Ты сетуешь, что твой корпус ругают? Скоро у тебя появится возможность доказать его качества в боевой обстановке. За дипломатическими реверансами последует ордер к тебе как командующему, откуда ты и узнаешь свой манёвр.

— И в чём же он будет состоять? — сухо осведомился Воронцов.

— Войска, которые перебросят в Бельгию, вдвое усилят нынешний контингент. Пруссаки и австрийцы, наши друзья по Священному союзу, сохранят нейтралитет. Останутся только англичане.

— У нас уверены, что я смогу настучать по пальцам самому Веллингтону? — неприятно рассмеялся Михаил.

— А ты не сможешь? — лукаво прищурился Шурка.

— Не знаю, — покачал головой Михаил. — Может, и смогу. Как карта ляжет.

— Должен тебя разочаровать. — Христофорыч глубоко вздохнул и потянулся в кресле. — В Петербурге не столь высокого мнения о твоих способностях, как может показаться из поставленной задачи. Французские эмигранты, живущие в Бельгии и мечтающие вернуться на родину — что им обещано при новом монархе, — берутся совершить покушение на герцога. Их имена граф Шамбюр и де Фурно. Они уже в Париже. Убийство или даже ранение командующего на время деморализует англичан. Ты должен будешь воспользоваться моментом и захватить Париж, что при бездействии остальных союзников не составит труда. Толстяк Луи окажется изгнан, и под рукоплескания публики на трон взойдут молодой добряк Вилли и юная Анна Павловна. Франция вступит в Священный союз.

— А англичане? — протянул Воронцов. — Они же рано или поздно опомнятся.

У него не вызывала сомнения осуществимость первой части плана. Если нейтрализовать британский корпус, то захват власти можно совершить в один день, и без всякого подкрепления. Но вот то, что произойдёт дальше, представлялось Михаилу с пугающей ясностью. Англия не потерпит пощёчины и тоже высадит во Франции десант. Миновав пролив, её войска окажутся на континенте быстро и в значительно большем количестве, чем сможет позволить себе Россия, направляя людей на кораблях из Кронштадта или пешим маршем через польские и немецкие земли. С военной точки зрения, ситуация была крайне невыгодна.

— Нас удавят, как котят, — констатировал граф. — Я, конечно, готов прославить русское оружие героической обороной Монмартра. Но не вижу в этом смыла. Неужели у нас в Главном штабе не понимают, что всё закончится катастрофой? Никогда не поверю, чтобы Петрохан или Арсений были настолько несведущи, чтобы принять подобный план. Или настолько угодливы, чтобы промолчать...

— Тихо, тихо. — Шурка замахал руками. — Остынь. Когда меня отправляли, с Главным штабом операция ещё не обсуждалась. Но если дойдёт до дела, многие не смолчат. Однако государю угодно. И скорее Волконский с Закревским потеряют места, чем наш благословенный монарх откажется от идеи усиления Священного союза.

Воронцов взял со стола чашку недопитого кофе и стал, давясь, глотать жидкую густоту.

Между тем Шурка извлёк со дна крынки осоловелую лягушку, всю в облепивших её сливках, раскрутил за лапку и вышвырнул в окно: «Иди погуляй!»

— Если заварится каша, — продолжал он, — тебе останется только продержаться до прихода основных сухопутных сил. Но ведь они могут и не поспеть. Из письма Чарторыйского видно, что поляки готовы устроить бунт на западных границах и оттянуть на себя основную часть армии. Что делать, я не знаю. Но надо что-то делать, пока ты не получил ордера.

Михаил стоял у окна, опершись лбом о стекло. Вот уж не чаял, что им с Веллингтоном придётся поменяться местами. А он ещё стыдил старину Уорта двойной игрой его правительства! Как будто герцог мог за это отвечать. Особая оскорбительность ситуации состояла в том, что его, командующего, даже не удосужились посвятить в подробности дела.

— А под каким предлогом вводятся войска?

Граф не думал, что Бенкендорф ответит. Он всего лишь генерал-адъютант, передающий важную информацию. Очень высокопоставленный, но по сути курьер. Ничем не лучше Ярославцева. И кстати, судьба у него может быть точно такой же, узнай он больше, чем следует. Или раскрой рот не там, где надо. Что Шурка и сделал.

— Ты понимаешь, как я рискую? — вздохнул Бенкендорф. — Но я не вижу иного выхода. В столице думают, что другие кабинеты глупее. Между тем нас обставили по всем позициям. Если англичане сговорятся с поляками...

Михаил уже знал, как поступит, но откладывал решение хотя бы до того времени, когда пройдёт голова.

— Ты поезжай, Шура, поскорее. Предупреди государя о поляках. А я подумаю тут на досуге. Знаешь, иногда нужно противиться политикам. Веллингтон говорит: они худшие люди на Земле.

Глава 3
РАЗРЫВ

Париж жил от одного светского события до другого. Театры, гулянья, званые вечера уже не обещали ничего нового. Приезд Михаила Павловича разнообразил монотонный круг увеселений. Не успел отгреметь бал в Тюильри, как разнеслась весть, что вместе с великим князем прибыл епископ Черниговский Даниил, старец весьма почтенный и даже, по слухам, прозорливый. Он будет служить в православном храме Святой Екатерины и причащать русских гостей неприятельской столицы. Конечно, такого аттракциона никто не мог пропустить. Вся публика — религиозно настроенная и нет — потянулась к обедне, ожидая не то чуда, не то рассеяния от скуки.

Михаил Семёнович не собирался ехать. Он не любил столпотворения в церкви, но всегда в него попадал по долгу службы. Положение обязывало его присутствовать и на этот раз. Старенький епископ вёл литургию довольно шустро. Пятеро помогавших ему батюшек-исповедников разделили между собой молящихся и бойко отпускали грехи. Кажется, они и сами понимали, что при такой давке вдумчивого покаяния не получится, и расправлялись с народом без волокиты. Какая-то барыня по католическому образцу попыталась увлечь священника рассказом о своих интересных пороках, но получила в ответ: «Называй грех и проходи». Воронцов рассмеялся в душе: «Правильно, так её. Вечно разведут канитель!»

Между тем впереди, за спинами собравшихся, мелькнуло личико Лизы — узенькое, бледное, как всегда, немножко испуганное. А вот и громадная шляпа её матушки — с лентами, розанами и кружевной накидкой. Старая графиня и в семьдесят лет умела себя подать. Вокруг тётки, как обычно, теснился выводок девиц Раевских.

Михаил Семёнович отвернулся и сделал скучное лицо. С памятного бала они с Лизой пребывали в немой ссоре. Хотя ни слова между ними не было сказано. Граф вспомнил, как месяц назад в этом самом храме видел мадемуазель Браницкую совершенно одну, без родных. И тоже не решился подойти. Но совсем по иной причине. Народу тогда было немного. Воронцов встал у колонны и погрузился в раздумья. Пел хор. Ничто вокруг не отвлекало внимания. Ни толкотня, ни просьбы передать свечку, ни необходимость постоянно оставаться под скрещением сотен взглядов. Командующий к этому привык, не испытывал ни малейшей неловкости, но временами хотел побыть один — сам по себе. Потому и приехал без сопровождения. Видимо, Лиза тоже иной раз чувствовала потребность вынырнуть из недр шумного семейства, отрешиться от чужих забот и подумать о своих.