Читать книгу "Исток - Владимир Михайлович Соловьев"

– Что? Дай сюда! – Командир почти вырвал рацию у Мозеля и поднес этот длинный цилиндрик с антенной поближе ко рту. – На корабле! Вы что, свихнулись?

– Башни, командир… – слабо донеслось до него. – И Брод говорит… – Что говорил Брод, осталось неизвестным: голос главного инженера ушел куда-то, и снова лишь курлыканье и скрежет слышались в эфире. Командир медленно опустил руку с аппаратом. – Проклятие! – пробормотал он. – Какие башни? В чем дело? Кто-нибудь может понять?

Никто не ответил.

– Во всяком случае, они будут здесь через полчаса, – удовлетворенно сказал командир. – А еще через полчаса мы возвратимся на корабль. Штурман, ты можешь собрать своих?

– Нет. Мы договорились встретиться тут на рассвете. Кто-нибудь да найдет доказательства…

– Да разве еще нужны доказательства того, что планета необитаема?

– Вон же они, кажется, идут! – проговорил Мозель.

– Где?

– Да вон… левее, левее!

– Это не они, – тотчас же сказал штурман.

И все мгновенно присели, стараясь затаиться и глядя туда, куда указывал радист.

13

Их было человек десять или около того – путешественники не успели сосчитать.

Да это было бы и трудно, потому что люди то появлялись меж стволов, то скрывались за ними, и шли не строем, а врассыпную. Были они высокого роста, длинноногие, смуглые, но издали трудно было определить, природный ли это цвет кожи, или потемнеть ей помогло солнце.

Они шли быстро и бесшумно, высоко поднимая ступни. Ничто не хрустело под ногами, ничто не примешивалось к тем лесным голосам, которые за несколько часов успели уже стать для путешественников привычными. Серые и коричневые шкуры были накинуты на плечи хозяев планеты и охватывали пояс, кончаясь выше колен и не мешая шагу. На одном, показалось людям с корабля, шкура была даже синей. Может быть, она принадлежала вождю, а возможно, с цветом сыграло шутку освещение: солнце уже скрылось за деревьями, и сумерки сгущались.

Путешественники затаились, нащупывая оружие. Потому что те, скользившие от дерева к дереву, были вооружены.

Они сжимали в руках толстые палки, на концы которых были насажены неровно оббитые и даже с виду тяжелые каменные топоры. У некоторых были дубины, от удара которых мог бы защитить, пожалуй, разве что пустотный скафандр, выдерживавший удары даже микрометеоров средней энергии. Двое или трое туземцев были, кроме того, вооружены копьями – длинными палками с заостренными и обожженными концами.

Конечно, не этому арсеналу было в случае чего состязаться с продуктами земной оружейной мысли. Но на войне и победитель несет жертвы, а командир вовсе не хотел потерять хоть одного из тех немногих, кто еще находился с ним.

Поэтому он жестом приказал всем сидеть тихо и не делать ни малейшего движения: кто знает, какой степенью совершенства обладал слух этих людей, чья жизнь зависела от остроты слуха и зрения и быстроты реакции.

И восьмеро пришельцев сидели немо, как камни, до того момента, пока последний из продефилировавшей перед ними стаи (или это был род или семья? Люди этого точно не помнили, историка среди них не оказалось) не скрылся, мелькая меж стволов. Путешественники чувствовали каждую каплю пота, проступавшую на лбу от напряжения. Они старались не смотреть вслед удаляющимся туземцам, чтобы ни один дикарь не почувствовал взгляда и не обернулся: тогда отряд был бы наверняка замечен, и кто знает, к каким осложнениям это привело бы. Лишь когда прошло уже достаточно времени, чтобы полагать, что тихие голоса не будут услышаны чужими, командир перевел дыхание и вытер лоб.

– Живые люди, – пробормотал он. – Дикари!

– Верхний палеолит, – предположил Манифик.

– Средний, – не согласился М’бано. – Вид топоров… – Но капитан, махнув рукой, заставил их прервать дискуссию.

– Вызывайте корабль, Мозель, – вполголоса приказал он. – Надеюсь, они не успели выехать. Обстановка меняется. Вдвоем они окажутся беззащитными даже в вездеходе. А если синтезатор погибнет…

Он не договорил, зная, что каждый представил себе будущее без синтезатора, без топлива, без возможности улететь. Мозель медленно вращал ручку настройки. Затем взглянул на командира:

– Связи нет.

– Снова буря?

– Корабля вообще нет в эфире.

– А маяк?

Мозель взглянул на индикатор:

– От помех нам и сейчас не отстроиться. Маяк не слышен.

– Связи нет, – хмуро сказал командир. – Неужели они пустились в путь втроем?

– Вряд ли, – сказал штурман. – Не новички. Известно: последний не оставляет корабля. Он скорее умрет там.

– Да, – кивнул командир. – Умрет, ты сказал?

Он умолк, обдумывая решение.

– Идем к кораблю! – сказал он наконец. – Навстречу вездеходу. Нам не впервые без курса и пеленга… Дойдем! Лишнего не брать, только оружие и снаряжение. Остальное оставим под охраной роботов.

Он почувствовал на себе взгляды остальных и счел нужным пояснить:

– Топливо и корабль важнее. Да, я понимаю, дикари пошли на охоту, и как знать, не за нашими ли… Но экспедиция не должна исчезнуть бесследно. Хоть кто-то должен долететь до Земли. Наши найдут здесь оружие и роботов. Большей помощи мы им пока оказать не можем.

– Я могу остаться, – предложил штурман.

– Нет. Ты будешь нужен на корабле.

Штурман проворчал что-то непонятное и гибко поднялся на ноги. Подойдя к роботам, он защелкал переключателями. Невозмутимые механизмы стали собирать сумки, оружие, сапоги и сносить все это в одно место. Когда они кончили, штурман перевел их в режим охраны. Остальные семь человек успели надеть комбинезоны, снаряжение и взять свое оружие, и теперь стояли короткой колонной, лица их были прикрыты кислородными масками.

Штурман поднял свой комбинезон, подержал его на руке, словно взвешивая, затем решительно швырнул на кучу добра, охраняемую роботами; туда же последовал и его излучатель.

– Тебя, видно, ничто не убедит, – сказал командир.

– Верю в здравый смысл.

Пожав плечами, командир негромко скомандовал марш.

14

Темнота уже опускалась на лес. Зашевелились ночные птицы. Роботы, оставшиеся позади, прощально поводили антеннами; возможно, они улавливали чье-то присутствие, но не двигались с места, готовые дожидаться тут и час, и день, и тысячу лет – пока прахом не рассыплется от старости металл и не испарится пластик.

Хвоя и валежник захрустели под ногами. По сторонам таинственно шелестели кусты. Иногда совсем рядом вскрикивала птица – или зверек, кто их знал тут, – и колонна всякий раз подавалась в сторону, щетинясь стволами оружия. Только штурман шел, словно на прогулке, разве что не насвистывал, – шел, как будто ничто не угрожало им, точно опасаться было нечего.