Читать книгу "Шпионами не рождаются - Игорь Атаманенко"

Японцы — очень сплоченная нация. Но в отличие от немцев, не менее сплоченного народа, жители Страны восходящего солнца еще в недалеком прошлом находились в полной изоляции, постоянно готовые к отражению агрессии со стороны более сильных соседей.

Япония — мононациональное государство, с единым языком и одной культурой. Там нет нацменьшинств, очень мало эмигрантов. До сих пор японцы стремятся оградить свой внутренний мир от внешнего вторжения, всеми силами противостоя проникновению чуждой им по духу европейской, не говоря уж об американской, культуре. У японцев очень развито чувство сопереживания, у них не принято завидовать успехам, злорадствовать по поводу неудач. А коллективизм и взаимовыручка, не говоря уж о терпении и трудолюбии, вообще возведены в абсолют!..

Далее Кошкин прочел генералу целую лекцию о развитии японского шпионажа, возведенного в ранг государственной политики, внутренней и международной.

Шпионаж, вошедший в плоть и в кровь, наконец, в гены японцев. Вопрос имел глубокие корни, уходящие в историю формирования японского общества в целом.

Большую роль в деятельности японской разведки и контрразведки играли так называемые патриотические общества. Через них-то и происходило распространение «тотального шпионажа» в Японии.

Созданные в конце девятнадцатого века патриотические общества поначалу вели разведывательную и подрывную деятельность против главных на тот момент противников Японии — Китая и России с целью выявления слабых мест и воздействия на них.

Общества вербовали своих членов из различных социальных слоев. Они требовали от них прежде всего беззаветной преданности идеям и идеалам общества. Если такой преданности не было, то, независимо от наличия у кандидата других качеств и положительных сторон, его отвергали. Именно исключительная преданность членов общества привела к тому, что деятельность этих организаций за пределами Японии стала значительной и опасной. Члены обществ, отобранные для наиболее важной работы, обучались языкам и подрывной деятельности.

Агенты, предназначавшиеся для сбора информации, набирались из лавочников, туристов, продавцов литературы, порнографических открыток, медикаментов, инструкторов по спорту, рыбаков, бизнесменов, студентов, изучающих ислам и английский язык, ученых, священников, археологов.

Агентам не обещали никаких наград, да они и не рассчитывали на это. Материалы патриотических обществ переполнены биографиями «маленьких людей». Все, что эти люди узнавали и докладывали своим руководителям, передавалось правительству, военным властям или другим заинтересованным инстанциям.

В такой стране, как Япония, сохранившей старинные военные традиции, вплоть до капитуляции невозможно было провести ясную линию между военными и гражданскими лицами. Точно так же не всегда можно разграничить деятельность и функции патриотических обществ от действий и функций военной разведки.

На протяжении всего военного и предшествующего ему периодов отмечалось тесное сотрудничество обществ и официальной разведки, их действия часто дополняли друг друга. Многие бывшие военнослужащие входили в патриотические общества, а те, в свою очередь, отдали военной разведке своих лучших агентов.

В этом плане показателен пример с военным атташе Японии в ряде западноевропейских стран и в России Мотодзиро Акаси и обществом, которое он представлял, — «Кокурюкай».

* * *

…Самым значительным из всех японских патриотических обществ было «Кокурюкай», или общество «Черный дракон», которое основал в 1901 году Рехэй Утида.

«Черный дракон» — это китайское название реки Амур, разделявшей Маньчжурию и Россию. В названии общества содержится намек на его главную цель — оттеснить русских из Маньчжурии за Амур, из Кореи и любого другого места на Тихом океане, то есть деятельность «Кокурюкай» была нацелена на войну с Россией.

«Кокурюкай», как и другие патриотические общества, имело свои учреждения. В Токио ему принадлежали две школы, где проводилось обучение всем видам шпионажа. Они прикрывались безобидно звучавшими названиями: «Академия подготовки националистов» и «Школа иностранных языков».

Осенью 1900 года японское военное министерство назначило полковника Мотодзиро Акаси военным атташе во Франции, Швейцарии, Швеции и России. Его назначение, на которое министерство вначале не соглашалось, было произведено по настоянию Рехэй Утида. Влиятельный член «Кокурюкай», Утида пригрозил, что, если Акаси не будет назначен на эту должность, общество прекратит передачу информации своих агентов военному министерству.

«Очень скоро, — сказал Утида на прощание своему ставленнику, — мы нанесем удар по нашим врагам в Сибири. Европейская часть России находится на очень большом расстоянии от нас. Но именно там делается политика и оттуда идут указания в азиатскую часть империи, в Сибирь.

Мы смогли бы приобрести важную информацию, если бы имели в Европейской части России своих агентов…»

Акаси отличался особой проницательностью, гибким умом, завидной твердостью, отсутствием жалости — тем, чем должен обладать преуспевающий шпион. В скором времени он продемонстрировал, в какой степени обладал всеми этими качествами.

За 15–20 лет подготовки Япония достигла не только высокого промышленного и военного развития. Огромная армия ее разведчиков, превосходящая по численности шпионскую службу любой другой страны, раскрыла многие секреты и намерения России в районах, которые стали объектами нападения.

Японцы доказали на практике, что хорошо и широко поставленный шпионаж в состоянии обеспечить половину победы еще до того, как будет нанесен первый открытый удар.

Но, видимо, самым удивительным нововведением было отношение японцев к шпионам и шпионажу. Ведь на Западе вплоть до Первой мировой войны так называемые «приличные люди» с презрением относились к шпионам и шпионажу.

Японцы же с момента зарождения в Японии шпионажа включили его в Бусидо — строгий кодекс морали и поведения самураев.

Шпионаж, провозгласили они, осуществляемый в интересах родины, является как почетным, так и благородным делом. Разве не требует он смелости и отваги — тех достоинств, которые более всего ценятся самураями?

Отношение японцев к шпионажу находилось в полном соответствии с их культом служения родине и идеалами патриотизма. Эти идеалы воодушевляли многих из тех, кто в минуты душевной слабости колебался принять на себя риск, вытекающий из шпионской деятельности.

Бусидо делал японских шпионов вдвойне опасными. Одним из примеров кодекса Бусидо в действии являются камикадзе — летчики-смертники Второй мировой войны…

— Как я уже сказал, товарищ генерал, — с нажимом сказал Кошкин, видя, что тема начала утомлять его добровольного адепта, — одной из особенностей японцев, больше всего поразивших Рудольфа Гесса, был повышенный интерес к шпионажу.

В своем трактате Гесс писал: «Каждый японец, выезжающий за границу, считает себя шпионом, а когда он находится дома, он берет на себя роль ловца шпионов».