Читать книгу "Большая книга ужасов 76 - Елена Усачева"

Костер мы разводили книгой. Сумерник вырвал пару последних страниц, поднес зажигалку. Горела бумага хорошо, споро, тут же подхватились веточки. Костер разом занялся. Сумерник принес из машины спальник и одеяло. Еще канистру с водой.

К этому моменту все собрались у огня. Двоюродный по-деловому подстелил под себя куртку и уселся, скрестив ноги. Мара притащила рюкзак и с наслаждением начала в нем копаться, шурша пакетами. Неожиданно из этих пакетов появились булки. И кружка. Из магазина.

— Я не буду это есть. Оно заколдовано! — сообщил Чернов, отодвигаясь от сестры.

— Нам больше достанется. — Сумерник взял булку и быстренько ее умял. Запил водой. Упаковка так же быстро скукожилась в огне.

Булок было три, поэтому я не стал капризничать, взял одну, рванул упаковку. Торопиться было некуда, другого развлечения не предвиделось, я и открыл книгу. Что тут у нас? Глава первая. «Ураган».

— Чего читаешь? — буркнул Чернов, с ненавистью глядя, как я ем булку. Все-таки жрать он хотел.

Я не отказал себе в удовольствии, откусил побольше и развернул книгу обложкой к нему. При свете костра он внимательно ее рассмотрел.

— И о чем там? — тихо спросил Сумерник.

Пересказывать я не стал, решил зачитать:

— «Выйдя из дому и глядя по сторонам, Дороти видела вокруг только степь. Она тянулась до самого горизонта: унылая равнина — ни деревца, ни домика. Солнце в этих краях было таким жарким, что вспаханная земля под его жгучими лучами моментально превращалась в серую запекшуюся массу. Трава тоже быстро делалась серой, как и все кругом. Когда-то дядя Генри покрасил домик, но от солнца краска стала трескаться, а дожди окончательно ее смыли, и теперь он стоял такой же уныло-серый, как и все остальное… Когда осиротевшая Дороти впервые попала в этот дом, ее смех так пугал тетю Эм, что она всякий раз вздрагивала и хваталась за сердце. Да и теперь, стоило Дороти рассмеяться, тетя Эм удивленно смотрела на нее, словно не понимая, что может быть смешного в этой серой жизни».

— Дай сюда! — не выдержал Сумерник.

Книга полетела в огонь. Мара ахнула. Родственники сидели с мрачным видом. Все по сказке.

— Давайте без чертовщины, а то сами себя запугаете, — посоветовал Кирилл.

— А чего тут пугаться, и так уже… — начал Чернов и не закончил, потому что Мара стала аккуратно разворачивать свою булку. Не спеша. С явным удовольствием похрустывая упаковкой. — Дай кусманчик.

Мара вздохнула — и конечно дала. А то бы братец сожрал ее вместе с булкой.

— Короче, — поморщился Сумерник, — это дорога. В дороге все бывает. Заблудились немного. Набрали на навигаторе одно, а он глюкнулся и привел нас не в то место. Завтра разберемся. Никаких чертей и злых волшебниц, поняли? Еще раз говорю: это дорога.

— А надгробие? — буркнул Чернов.

— Показалось, — быстро ответил Сумерник. — Ехали долго, устали. На дороге всякое бывает. Когда очень долго едешь. Как мираж в пустыне.

Я не стал говорить, что не так уж долго мы ехали. Пугались больше. Посмотрел на книгу. Горела она плохо. Вроде бумага, а все пытается погаснуть.

— Почему это произошло именно с нами? — Чернов заскучал: его часть булки кончилась.

— Достали потому что! — спокойно ответил Сумерник. — Ехали бы молча, давно бы на месте были. Дорога любит тишину.

— Может, мы правда что-то неправильно сделали? — не унималась Мара.

— Все мы сделали правильно: сели, поехали! — пытался пресечь зарождающуюся панику Сумерник. — Тысячи людей каждый день ездят. Мы просто не туда свернули.

— Я не помню, чтобы мы сворачивали, — гундел на одной ноте двоюродный.

— Но мы же никого не сбили, а показалось, что сбили, — сообщила радостную новость Мара.

Про «показалось» сегодняшнего дня можно было рассказать многое. Мне вот много всего казалось — и пацан на грядках, и эта книга дурацкая.

— Чего вы ноете? — явно сдерживая раздражение, заговорил Сумерник. — Что произошло? Ничего! Кто погиб? Никто! Напугались! Поорали слегка! Ну и что? Заблудились — выберемся. Есть хотите — завтра поедите. За два дня от голода никто не умирал. Чего еще?

Мара дернулась. Я прямо услышал ее возражения. Но Сумерник отвернулся. Все ее возражения не укладывались в его понятие «ничего не произошло». И правда ведь — ничего.

От леса сразу как-то нехорошо пахнуло холодом. Скрипнуло. Треснуло. Из тьмы выступили призраки, упыри и лешие. Выступили и исчезли. Пролетела над макушками деревьев Злая Волшебница Востока, задевая метлой ветки. Пара сов в панике шлепнулись на землю. От них пошел синий вонючий туман.

Чтобы перестать все это представлять, я уставился в костер. Все же из-за чего? Из-за фантазии. Мы сами себе все напридумываем, сами себя пугаем. Вот книга. Ну попалась она нам и попалась. Мы же наделили ее разными страстями. А ничего необычного нет. Просто листочки в переплете. Ну появилась она у нас несколько раз. Ну бросил ее в меня пацан. Ну не осталась она на дороге, а как-то сама по себе запрыгнула в машину…

Дыхание перехватило. Желудок сжался. Чтобы не стало опять страшно, я подобрал палку и ткнул ею в книгу. Обложка откинулась, потянув за собой страницы. Они открылись веером и тут же вспыхнули. Мгновенно стало светло и жарко. Чернов дернулся. Мара заулыбалась.

— Ладно, — поднялся Сумерник. — Я пойду веток наберу, а вы спать укладывайтесь.

— Я не усну, тут страшно, — сообщила Мара.

— Не спи, — не стал спорить Сумерник.

— Да нет тут ничего, — вдруг выдал Чернов и потопал к машине.

От него я такого не ожидал. Думал, устроит сейчас очередную движуху. Запричитает, что мы психи и что надо срочно бежать куда глаза глядят. Хотя в темноте они особенно ничего не видели.

Я потянул из кармана телефон. Он, конечно, никакую связь не нашел. Зато показал, что время детское, за десять. Но спать вдруг захотелось очень сильно. Двоюродные отвалили к машине. Я взял спальник, здраво рассудив, что если бы Сумерник сам делил постели, то как старший и мудрый взял бы тонкое одеяло. Одеяло я ему и оставил, а сам завернулся в приятно шуршащий кокон, сунул макушку в наголовник и приготовился отойти ко сну. Вокруг разлился легкий перезвон. Словно на веревочке повесили колокольчик и легкий ветерок его слегка постукивает о стену. Осторожно так.

Я приподнялся, потому что ничего колокольного у нас не помнил. А значит, кто-то шел, позвякивая колокольчиками. Эти кто-то быстро нарисовались из темноты. Невысокие человечки, ростом с Мару, такие же пухлые, но лица взрослые. На головах у них были широкополые островерхие шляпы, унизанные колокольчиками, как елка игрушками. Человечки безостановочно что-то жевали — челюсти у них так и ходили.

Жвачку жуют, подумал я. Стало завидно. Потому что у нас ни жвачек, ни еды. Живот булькнул, сообщая, что согласен со мной.