Читать книгу "Не буди дьявола - Джон Вердон"

Гурни велел Ким выключить лампу дневного света, чтобы не гудела.

Гул стих, и Гурни постоял с минуту, прислушиваясь. Тишина. Он взглянул на ступеньки. На каждой второй-третьей виднелось темное пятнышко.

– Что там? Что вы видите? – Голос Ким все заметнее дрожал, вот-вот готовый сорваться.

– Еще несколько капель, – ровным тоном ответил он. – Надо посмотреть поближе. Стой, где стоишь. Если услышишь что-нибудь – бегом на улицу, садись в мою машину…

– Ни за что! – перебила она. – Я пойду с вами!

У Гурни был дар сохранять спокойствие – тем большее, чем сильнее паника вокруг.

– Ладно. Только договоримся: ты держишься минимум в трех шагах позади меня. – Он крепче сжал “беретту”. – Если придется действовать быстро, мне нужно будет место. Ясно?

Ким кивнула.

Гурни начал медленно спускаться по лестнице. Это была шаткая конструкция – вообще без перил. Спустившись, он увидел, что темный след идет по пыльному полу к невысокому продолговатому сундуку в дальнем углу. У одной стены стояла масляная печь и две большие цистерны. На другой стене висел щиток, а над ним, почти касаясь балок, тянулся ряд невысоких окошек. На каждом были решетки, едва различимые сквозь заляпанные стекла. Тусклый свет шел от одной-единственной голой лампочки, такой же грязной, как окна.

Гурни вновь посмотрел на сундук.

– У меня есть фонарик, – донесся с лестницы голос Ким. – Нужен?

Он обернулся к ней, она зажгла фонарик и протянула ему. “Мини-мэглайт”. Батарейки уже пора было менять, но все лучше, чем ничего.

– Что вы видите? – спросила она.

– Пока не пойму. Когда ты сюда спускалась в прошлый раз, ты видела у стены ящик или сундук?

– Боже, понятия не имею. Он мне показывал, что где, выключатели всякие, ну не знаю. Что там такое?

– Погоди, сейчас скажу, – с тяжелым предчувствием он направился к сундуку, туда, куда вел кровавый след.

С одной стороны, сундук оказался самый обычный, только очень старый. С другой стороны, из головы все не шли мелодраматические фантазии: размером он был точно с гроб.

– Гоподи, что там?

Ким остановилась всего в нескольких шагах позади. Говорила она слабым шепотом.

Гурни взял фонарик в зубы и направил на крышку ящика. Затем, сжимая “беретту” в правой руке, левой осторожно поднял крышку.

На мгновение ему показалось, что сундук пуст.

Затем в пятне желтого света от фонарика что-то блеснуло. Гурни увидел нож.

Небольшой ножик для чистки овощей. Даже в тусклом свете фонарика было видно, что лезвие заточено до невероятной остроты. На острие темнела капелька крови.

Глава 5

В терновую чащу

Несмотря на уговоры Гурни, Ким отказалась вызывать полицию.

– Говорю вам, вызывала уже. Больше не буду. Это бесполезно. И даже вредно. Придут, потопчутся у окон и дверей и сообщат, что не нашли признаков взлома. Затем спросят, не понес ли кто физического ущерба, не пропало ли что-нибудь ценное, не повреждено ли что-нибудь ценное. Если проблема не подпадает ни под один пункт, значит, проблемы нет. В прошлый раз я им звонила, когда обнаружила нож в ванной – они сразу же потеряли интерес, когда узнали, что нож мой. Хотя я им упорно твердила, что за две недели до того он пропал. Подтерли с пола каплю крови, взяли с собой, ни слова мне потом о ней не сказали. Чтобы на меня опять смотрели как на истеричку, которая только время отнимает? Да пошли они к черту! Знаете, что сделал полицейский в прошлый раз? Зевнул. Да, хотите верьте, хотите нет, зевнул мне прямо в лицо!

Гурни думал о том, что у любого заваленного работой городского копа непроизвольно запускается процессе фильтрации, как только новое дело попадает к нему на стол. Это зависит от многого: от того, что уже лежит у него на столе, какие дела “горят” в этот месяц, на этой неделе, в этот день. Ему вспомнился напарник, с которым они много лет назад работали в отделе расследования убийств полиции Нью-Йорка, – парень из тихого городка на западе Нью-Джерси, из глубинки. Однажды этот парень принес на работу номер местной газеты. На первой странице красовалась заметка о краже поилки для птиц с чьего-то заднего двора. В это же время в Нью-Йорке за неделю происходило штук по двадцать убийств, и большинство из них удостаивалось в прессе лишь пары строк. Так что все зависит от контекста. Хотя Гурни и не сказал этого вслух, он хорошо понимал, почему собственный нож Ким, найденный на полу ее же ванной, не потряс до глубины души копа, заваленного убийствами и изнасилованиями.

Но одновременно он понимал, насколько встревоженна Ким. Более того, в действиях преследователя сквозило что-то зловещее, и было от чего встревожиться. Гурни сказал, что неплохо бы пока уехать из Сиракьюса, может быть, пожить немного у матери.

Его предложение возымело неожиданный эффект: страх Ким обратился в ярость.

– Сволочь! – прошипела она. – Плохо же он меня знает, если думает победить.

Гурни подождал, пока она успокоится, потом спросил, не припомнит ли она имена полицейских, которые отвечали на ее последний звонок.

– Говорю вам, больше я им звонить не буду.

– Я понял. Но я хотел бы поговорить с ними сам. Может быть, мне они скажут то, чего не сказали тебе.

– Что?

– Например, что-нибудь про Робби Миза? Мало ли? Поговорю, тогда и узнаю.

Ким пристально посмотрела на него своими темными глазами, поджала губы.

– Элвуд Гейтс и Джеймс Шифф. Гейтс низенький, Шифф высокий. Оба придурки.

Детектив Джеймс Шифф провел Гурни коридорами в свободный допросный кабинет. Дверь он не закрыл, сам не сел и посетителю не предложил. Зато прикрыл лицо руками и попробовал побороть зевок – безуспешно.

– Что, долгий день?

– Не то слово. Восемнадцать часов отпахал, шесть осталось.

– Бумажная работа?

– Ага, да еще сколько. Видите ли, друг мой, наш участок самого неправильного размера. Достаточно большой, чтобы по уши повязнуть в бюрократическом дерьме, но слишком маленький, так что нигде не спрячешься. Прошлой ночью мы устроили облаву на наркопритон – как ни странно, он оказался битком набит. Так что сейчас у меня полный обезьянник наркодилеров, еще один забит крэковыми шлюхами и гора показаний, которые надо обработать. Так что перейдем к делу. Чем полицию Нью-Йорка заинтересовала Ким Коразон?

– Простите, боюсь, по телефону я недостаточно ясно выразился. Я служил в полиции Нью-Йорка, но теперь в отставке. Уже два с половиной года.

– В отставке? Что-то я прослушал. Тогда кто вы? Частный сыщик?

– Скорее друг семьи. У Ким мать журналистка, много пишет про копов. Мы с ней пересекались на этой почве, пока я работал.

– Насколько хорошо вы знаете Ким?