Читать книгу "Скажи машине «спокойной ночи» - Кэти Уильямс"

– Ты не задумывалась о том, что они могли сделать это все вместе? То есть весь класс?

Сафф отворачивается к окну, дышит на него, а затем стирает оставшийся след.

– Конечно. Но я стараюсь об этом не задумываться. Слишком хреново делается от таких мыслей.

– Извини.

Она удивленно оглядывается.

– Почему ты извиняешься?

– Не знаю. За то, что сказал, что это могли сделать все.

– Но ты прав. Это возможно.

– Нет, это был кто-то один, – говорю я, хотя, конечно, не знаю, правда ли это.

– Единственное, в чем я уверена, – это не ты, – говорит Сафф, глядя мне в глаза.

– Ага, это не я.

Ее лицо озаряется улыбкой, мимолетной, как звон ее браслетов. Есть – и сразу же нет.

Собрание вот-вот начнется, поэтому мы заходим в школу.

Смитти в учительской нет, он поступил куда лучше. Он вышел на улицу и сел в свою машину, чтобы (не так уж) тайно покурить. Первой в класс заходит Сафф, а я жду в коридоре. Оказывается, я нервничаю. Сердце бешено колотится в груди. Несколько месяцев назад мне пришлось бы сесть и спрятать голову между коленей, но теперь у меня достаточно сил, чтобы устоять на ногах. Наверное, это уже кое-что. Так бы сказали врачи. Стоять, когда тебе нужно стоять. Сила. Я считаю до тридцати, затем захожу в класс.

– Ретт! – кричит Линус так, как будто не прошел целый год и я никогда от них не уходил. – Дружище! – Он улыбается во весь рот, руки широко и приветственно распростерты. Ко мне бросаются две девушки, Бринн и Лида. («Ты так хорошо выглядишь, намного лучше!» «Да на твоих щеках румянец!») Эти две сделали бы из меня проект, если бы могли.

Астрид лениво машет рукой, а Элли восклицает: «Привет, тощий!», заставляя пару человек бросить на нее убийственные взгляды, которые она игнорирует. Джосайя молчит, пока я не встречаюсь с ним взглядом. Как обычно, его челка остро нуждается в стрижке. «Привет, чувак», – говорит он так тихо, что только я понимаю эти слова, потому что мне удается прочитать их по его губам.

Класс обставлен как для семинара, поэтому вместо парт стоит круглый стол и вращающиеся кресла. Бринн и Лида приглашают меня разместиться во главе стола, где обычно сидит учитель.

– Ты вернулся? – спрашивает Линус.

И мне кажется, что я мог бы. Я мог бы сказать «да» и вот так просто вернуться в свой класс в школе «Сенека», как раз на последний год. Школа позволила бы мне это сделать. Врачи тоже. Мама была бы вне себя от радости. Но я смотрю на них, на эти слишком знакомые одиннадцать лиц, и просто не могу. Я не знаю, как это объяснить. Не из-за того, что они что-то сделали, и не потому, что я думаю, что они это сделают. Я просто знаю, что если вернусь, то снова перестану есть. И, послушайте, я не говорю, что хочу есть. Но, может быть, мне впервые хочется захотеть.

Джосайя уставился на свои колени. Все остальные смотрят на меня. Губы Сафф приоткрыты, как будто она готова ответить за меня, если я не смогу этого сделать.

– Нет. Я делаю проект для школы, – говорю я и уточняю: – Кибершколы. – И остатки их разочарования от того, что я не вернусь в «Сенеку», смывает восхищением от Apricity, которую я положил на стол.

Никто не может преодолеть желание попробовать Apricity. Все готовы быть, как сказала бы мама, «оттампоненными и считанными». Единственный намек на колебания исходит от Элли, которая заявляет: «Мне не нужно рассказывать, что делает меня счастливой», однако слюнявит свой ватный тампон вместе с остальными. Десять раз я провожу тампоном по компьютерному чипу и вставляю чип в слот машины, точно так же, как делала мама. И мы с Сафф врем классу во второй раз, заявив, что у меня на экране просто села батарея и что придется ехать домой и ставить ее на подзарядку, прежде чем я смогу получить результаты от машины.

– Значит, мы снова увидимся? – говорит Джосайя немного натянуто. Не могу сказать, означает ли это, что он хочет снова увидеть меня или нет.

Не успел я ответить, как в класс сунулась голова Смитти, на лице его при виде меня появилось удивление.

– Ретт! Какой сюрприз! Если бы я знал, что ты придешь, я бы испек тебе… – Он смущенно умолкает.

– Торт? – заканчиваю я предложение вместо него. – Извините, Смитти. Я не голоден. Разве вы не слышали? Никогда не голоден. – И после неловкой паузы все смеются. Даже я.

МАТЕРИАЛЫ ДЕЛА от 28.03.35, ПОЛДЕНЬ

Результаты подозреваемых от Apricity

Линус: составляйте букеты из живых цветов, посетите Италию, громко пойте.

Джосайя: положите на свою кровать теплое одеяло, проводите время со своей сестрой.

Астрид: садитесь на ночной автобус, уйдите из математического класса, сделайте татуировку.

Элли: пробегайте десять миль в день, пишите стихи, не слушайте своего отца.

– Не вижу ничего подозрительного, – говорит Сафф. – А ты?

Я еще раз просматриваю результаты и с неохотой говорю ей, что тоже не вижу ничего подозрительного. Мы сидим на полу в моей комнате, в руках Сафф опять пачка печенья. Она ест с такой скоростью, что я быстро теряю печенькам счет.

– Я надеялась, что у кого-то появится надпись: «Расскажите правду» или «Извинитесь перед Сафф», – говорит она с набитым ртом. – Разве это не глупо?

– Нет. Вообще-то такое случалось, когда полиция использовала Apricity на допросах, ну, знаешь, когда это еще было законно. Ну, типа, вина человека – это то, что мешает ему быть счастливым.

– Что ж, похоже, кто бы это ни сделал, он, видимо, не чувствует себя виноватым, – бормочет Сафф. – Они, наверное, думают, что я это заслужила.

– Ага, может быть. Но опять-таки тот, кто это сделал, совсем охренел.

Она вздыхает.

– А что получил ты?

– Получил?

– От Apricity?

– Я ее не использовал.

– Да, ну а когда использовал?

– Я никогда ее не использовал.

– Что? Никогда? Но твоя мама… – говорит она, – это же, типа, ее работа.

Я по-прежнему не отрываю глаз от результатов.

– Ага. И что?

– Значит, тебе даже не любопытно?

– Мне просто неинтересно.

– Тебе неинтересно счастье?

– Да. – Я перевожу взгляд на нее. – Именно так.

Она прищуривается.

– Я думала, грустные люди должны быть самыми заинтересованными в счастье.

– Я не грустный.

– Ну да, – невозмутимо говорит она. – Я тоже.

Мы с минуту смотрим друг на друга, но что тут скажешь? Мы оба грустные. Ну и что теперь?