Читать книгу "На пороге Мира - Михаил Француз"

— Инструкцию нарушал значит? — хмыкнул мужчина, сидящий за дубовым письменным столом. — На режимном объекте, при работе с потенциально опасным подопытным?

— Получается так. Напал «объект-13» внезапно и действовал быстро. Царевин даже понять ничего не успел: помнит только боль в пальцах одной руки, потом второй, которой он пытался схватиться за первую, дальше темнота. Как позже выяснил — череп ему проломил Тринадцатый его же парализатором, сдернутым с пояса. Выстрелить из него «объект-13» не смог бы, так как там стоит блокировка по биометрическим параметрам владельца, а вот как следует ударить… Что собственно тот и сделал, предварительно пнув под колено Царевина, чтобы достать до затылка, не подпрыгивая.

— Продуманная атака, безупречное исполнение, максимальная эффективность при минимуме действий… Очень похоже на то, как вы описываете Кашима.

— Именно так, — кивнул мужчина с планшетом. — О самом проекте Царевин практически ничего не знает. Только то, что атмосфера там царила самая, что ни на есть гнетущая. Подопытные повально были неразговорчивы, мрачны и подавлены. После «процедур» длящихся по двенадцать-пятнадцать часов, выползали, словно, цитирую: «на них черти в аду уголь возили. И веяло от них тоской и жутью какой-то запредельной. А взгляд, словно в могиле побывали», — зачитал со своего планшета, стоящий напротив стола мужчина. — «Объект-13» прошел более сорока процедур за два с половиной месяца, хотя многие другие подопытные умирали после одной-двух.

— Занятно… Очень занятно… — побарабанил пальцами по столу первый мужчина. — Получается Тринадцатый обдуманно зачем-то напал на охранника, угощавшего его конфетами и сбежал, после чего был пойман и посажен в карцер. А буквально на следующий день в том секторе погибли все, кроме него и того самого охранника, угощавшего его конфетами… Случайность?

— Не могу сказать, — ушел от ответа второй мужчина, стоящий напротив стола с планшетом в руках.

— Очень уж похоже на некий план. Простой и, по неопытности, топорный. И все сходится, если предположить, что о ЧП Тринадцатый знал заранее. И знал, что единственный, хоть и исчезающе малый шанс на выживание у него будет только в карцере.

— Только откуда он мог знать о предстоящем ЧП?

— Вопрос, на который ответить может только сам Тринадцатый, — вздохнул мужчина, сидящий за дубовым письменным столом.

— Попытаться распросить его?

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Тогда что делать?

— Продолжать кормить его конфетами, надеясь, что перед следующим «ЧП» он не забудет и нас, как того охранника…

— Проломит череп?

— Спасет жизнь.

Глава 10

— Леонид! Ты полный бездарь! Настолько, умопомрачительно антиталантливого ученика у меня еще никогда не было! — возмущалась невысокая стройная девушка-инструктор по пилотированию. Перед ней, понурив голову, стоял кадет Жестянкин, которому, собственно, она и высказывала свое возмущение. И у нее были на это причины! Девятая пересдача зачета. Девятая! И снова полный провал.

Фееричный, можно сказать. Умудриться собрать учебным малым космолетом все, ВСЕ(!) препятствия на маршруте, посадить машину за край посадочной площадки и при этом не угробить себя, инструктора, сидящего в соседнем кресле и сам космолет, надо еще суметь! И это уже девятый раз!

И каждый раз именно так, словно назло, словно издевается! Но невозможно так издеваться! Чтобы специально изобразить такое, надо обладать, даже не талантом, а гениальностью.

И самое гадское — его нельзя с курса пилотирования отчислить, так как курс не профильный, в основную программу обучения не входит и является добровольным. А этот… упертый тип точно придет сдавать зачет и десятый раз точно. А перед этим заново проходить все этапы подготовки по теории, часы налета и зачет на тренажере. И опять ей с ним мучаться. Поскольку, в этом году, он один из трех «добровольцев» записавшихся на курс пилотирования. Причем, один уже сдался и бросил, а второй сдал и курс окончил. Вот и получается, что ходячая катастрофа Жестянкин является ее единственным и основным учеником на этот год. И с завтрашнего дня они будут проходить этот курс в юбилейный десятый раз! Господи помоги, спаси, помилуй и дай ей сил не прибить это недоразумение, с упорством достойным лучшего применения, штурмующее непростую науку управления летательным аппаратом класса «универсал» атмосфера-космос.

— Ну, как это у тебя получается? Ну, вот как? Мы же с тобой это все уже столько раз отрабатывали! Этот маршрут тебе уже во сне должен являться, сколько раз ты его на тренажерах проходил! Ну, почему, почему ты не можешь сдать этот проклятый зачет! — продолжала возмущаться Инструктор. Звали ее Валаньева Анастасия Константиновна. И сама она являлась буквально «вчерашней» выпускницей Новопитерского Высшего Военного Летного Училища, по распределению (и по протекции мамы — не последнего человека в военном ведомстве. Причем о протекции сама Анастасия не знала и считала, что ей просто «не повезло») попавшая Инструктором в Кадетское Училище на курс, который не пользовался большой популярностью из-за высоких требований по здоровью и соответствующих им нагрузок. Кадеты-связисты особенным физическим здоровьем и данными не блистали. Блистающие шли сразу в пилоты и десант, а не в связь.

Но и тут находились исключения. И одно из них стояло сейчас перед Анастасией Константиновной. И звали его кадет Жестянкин Леонид Васильевич.

Он стоял, понурив голову и осторожно поглядывал на девушку из-под бровей. Валаньеву нельзя было назвать такой уж ослепительной красавицей, нет. Но безусловно очень симпатичной она была. И смотреть на нее было приятно, даже под такие слова: раскрасневшаяся, слегка встрепанная, возбужденная и часто глубоко дышащая в летном комбинезоне «слегка не в порядке», как можно назвать расстегнувшуюся «чуть дальше» положенного Уставом молнию на груди, открывающую завораживающий вид на соблазнительное декольте девушки. А «достоинства» в этом декольте прятались хорошего такого второго размера.

— Ну что с тобой делать, Леонид! Ведь девятый раз уже! — поутих, наконец, боевой запал девушки. Она вообще не умела долго злиться. Особенно на Жестянкина. На него никто не умел долго злиться. Слишком открытый, веселый и непоседливо-непосредственный, потрясающе жадный до жизни мальчишка, умеющий улыбаться так, что губы собеседника сами собой начинают разъезжаться в ответной улыбке.

— «Понять и пррростить?» — ответил древней как мир шуткой Жестянкин и улыбнулся. — Никто же не пострадал, Анастасия Константиновна?

— Только мои нервы, — уже окончательно успокоившись, ответила девушка.

— Снова сначала, да? — осторожно, с непоймешь на что надеждой, спросил он.

— Нет, — ответила она, чуть подумав. — В этот раз я заберу тебя на две недели на орбитальную станцию подготовки пилотов-истребителей НВВЛУ. Если уж там из тебя пилота не сделают, то это невозможно в принципе!

— На орбитальную станцию?!! — восхищенно округлил глаза Жестянкин. — А вы и правда это можете?!