Читать книгу "На высотах твоих - Артур Хейли"

Он помешал кофе, глотнул, не ощущая его вкуса, и отставил чашку.

– Война неизбежна. Рано или поздно, – медленно произнес Джеймс Хауден. – Война неизбежна потому, что она всегда была неизбежна. И всегда будет неизбежна. Всегда, пока человеческие существа сохраняют способность ссориться и приходить в ярость. Не важно, из-за чего. Видишь ли, война – это всего лишь ссора маленьких человечков, увеличенная в миллион раз. Для того чтобы избавиться от войн, необходимо избавиться от последних остатков человеческого тщеславия, зависти и злобы. Это же невозможно.

– Но если все обстоит именно так, – запротестовала Маргарет, – тогда ничего не имеет значения, вообще ничего.

Муж покачал головой, не соглашаясь:

– Не правда. Борьба за выживание имеет значение, потому что она сохраняет жизнь, а жизнь – это захватывающее приключение.

Он повернул голову, всматриваясь в лицо жены.

– Для нас жизнь была именно такой. Или ты хотела бы жить по-другому?

– Нет, – призналась Маргарет Хауден. – Не думаю. Его голос зазвучал с новой силой:

– О, я знаю, что говорят о ядерной войне. Она, мол, сотрет все с лица Земли и уничтожит на ней всю жизнь. Но если задуматься, то такие же предсказания конца света вызывало появление любого оружия – от заряжаемой с казенника пушки до авиационной бомбы. А знаешь ли ты, что, когда изобрели пулемет, кто-то подсчитал, что двести пулеметов за тысячу дней способны уничтожить население Земли?

Маргарет отрицательно покачала головой. Хауден продолжал, не останавливаясь:

– Человечество пережило страшные напасти вопреки всякой логике. Ледниковый период и Всемирный потоп, например, это всего лишь две, которые нам известны. Ядерная война – это, конечно, беда, и я бы отдал свою жизнь, чтобы ее предотвратить. Однако любая война – это беда, ведь все мы умираем только один раз. А ядерный взрыв, может быть, куда более легкий путь на тот свет, нежели некоторые старомодные способы – вроде стрелы в глаз или распятия на кресте.

Цивилизацию мы, правда, отбросим назад. С этим никто спорить не станет, и, возможно, мы вновь погрязнем во тьме и невежестве, если, конечно, считать, что сейчас мы из них выбрались. Мы растеряем множество умений и знаний, в том числе, надеюсь, и касающихся того, как производить атомные взрывы, что, может быть, совсем неплохо.

Но всеуничтожение? Нет! В это я не верю! Что-нибудь да выживет и выползет из-под развалин и попытается начать сначала. Вот самое худшее, что может случиться, Маргарет. Я убежден, что наша страна – свободная часть мира – заслуживает лучшей участи. Если только сейчас мы предпримем правильные шаги и используем отведенное нам время.

С последними словами Джеймс Хауден поднялся на ноги. Он пересек гостиную и обернулся.

Не сводя с него глаз, Маргарет тихо проговорила:

– Ты ведь используешь его, правда? Время, что нам осталось?

– Да, – Выражение его лица смягчилось. – Наверное, я не должен был тебе говорить всего этого. Расстроилась?

– Грустно стало. Мир, человечество – как бы ты ни называл – у нас так много всего, и все это мы хотим растерять… – После паузы она добавила с сочувствием:

– Но ведь тебе нужно было с кем-то поделиться… Он кивнул:

– Не так уж много людей, с которыми я могу говорить открыто.

– Тогда я рада, что ты выговорился. По привычке Маргарет стала приводить в порядок кофейный сервиз.

– Поздно уже. Не подняться ли нам наверх? Он покачал головой:

– Нет еще. Но ты ступай, я приду попозже. На полпути к двери Маргарет приостановилась. На ломберном столике а-ля шератон лежала стопка бумаг и газетных вырезок, присланных сегодня днем из парламентской канцелярии Хаудена. Она подняла тонкую книжицу.

Название на обложке – “Звездочет” – окружали астрологические знаки Зодиака.

– Неужели ты читаешь подобные вещи, Джейми?

– Боже упаси, конечно, нет! – Хауден слегка покраснел. – Просматриваю иногда из любопытства, забавы ради.

– Но ведь та старая дама, что посылала их тебе, уже умерла, не так ли?

– Наверное, кто-нибудь продолжает слать вместо нее, – в голосе Хаудена послышалось раздражение. – Сама знаешь, раз уж попал в список адресатов…

– Но это издание распространяется по подписке, – настаивала Маргарет. – И подписка была недавно возобновлена. Смотри, вот здесь дата стоит.

– Господи, Маргарет! Откуда же мне знать, как, когда и где возобновлена подписка? Ты хоть представляешь, сколько почты мне приходит в течение одного только дня? Не то что проверять, просматривать все нет никакой возможности. Кто-нибудь в конторе мог подписать меня без моего ведома. Если это тебя так беспокоит, завтра же аннулирую.

– Зачем же так сердиться, – спокойно возразила Маргарет. – Меня это вовсе не беспокоит. Просто полюбопытствовала, и если ты даже читаешь такие вещи, то из-за чего поднимать шум? Может быть, найдешь здесь подсказку, как управиться с Харви Уоррендером. – Она положила журнал на место. – Ты точно решил еще не ложиться?

– Точно. Мне многое надо обдумать, а времени совсем мало.

Вот это уже было знакомо давно.

– Спокойной ночи, дорогой, – попрощалась она.

Поднимаясь по широкой резной лестнице, Маргарет подумала, сколько же раз за всю супружескую жизнь ей приходилось проводить вечера в одиночестве или вот так, одной, укладываться в постель. А может быть, и хорошо, что она никогда не считала. В последние годы особенно для Джеймса Хаудена стало обычным бодрствовать далеко за полночь, размышляя над политическими проблемами или государственными делами, и, когда он ложился, Маргарет уже спала и редко просыпалась. Нет, ей не хватало не интимной близости, призналась она себе с женской откровенностью, это, слава Богу, у них уже давно налажено и устроено. Но когда день подходит к концу, женщина особенно дорожит теплом общения. “В нашей семейной жизни было много хорошего, – решила про себя Маргарет, – но и много одиночества тоже”.

Разговор о войне оставил у нее чувство непривычной горечи и печали. Неизбежность войны, считала она, это нечто, что могут принять мужчины, но женщины – никогда. Воевали мужчины, не женщины, ну, может быть, за редким исключением. Почему? Не потому ли, что женщины рождаются для боли и страданий, но мужчины должны утверждать себя? На нее вдруг накатила тоска по детям, так захотелось их увидеть – не для того, чтобы их утешить, она сама бы искала в них утешения и покоя. Глаза ее наполнились слезами, Маргарет чуть не поддалась порыву вернуться вниз, в гостиную, и просить мужа, чтобы хоть в эту ночь, в этот час она не оставалась одна.

Но она одернула себя: “Глупенькая. Джейми, конечно, проявит доброту. Но никогда не поймет”.

Глава 4

Еще некоторое время после ухода жены Джеймс Хауден оставался у камина – языки пламени сникли, сменившись алым мерцанием тлеющих углей. Мысли его перебегали с одного предмета на другой. Маргарет была права: выговорившись, он почувствовал облегчение. Кое-что из сказанного ей сегодня вообще впервые было произнесено вслух. Теперь, однако, он должен продумать конкретные планы не только переговоров в Вашингтоне, но и последующего подхода к проблемам страны.