Читать книгу "Долгая долина - Джон Эрнст Стейнбек"

Пепе поднял глаза на вершину следующей горной гряды, такой же сухой и пыльной. На фоне неба темнел человеческий силуэт, и Пепе сразу отвернулся, а когда покосился туда еще раз, никого уже не было.

Спуск одолели быстро. Конь то поскальзывался, то мелко перебирал ногами, но в конце концов они оказались у подножия горы, где рос высокий темный чапараль, полностью скрывавший Пепе. Он взял винтовку в одну руку, а второй прикрыл лицо от острых хрупких когтей кустарника.

Пепе выбрался из расселины и поднялся на невысокий утес. Прямо перед ним расстилалась травянистая равнина с манящей дубовой рощей посередине. Минуту Пепе смотрел назад, откуда пришел, но не заметил там ни движения, ни звуков. Наконец он поскакал вперед, к равнине и зеленой роще, у дальнего конца которой обнаружил родник: вода била из земли, собираясь в естественном углублении, и оттуда питала всю равнину.

Пепе наполнил мешок, разрешил напиться давно страдавшему от жажды коню, затем отвел его в рощицу, со всех сторон защищенную от посторонних взглядов, расседлал и положил всю упряжь на землю. Конь подвигал челюстями и зевнул. Пепе привязал его веревкой к молодому дубку, вокруг которого было много свободного места и зеленой травы.

Пока конь жадно глодал траву, Пепе подошел к седлу, взял из мешка полоску вяленого мяса и неторопливо направился к дубу на краю рощицы, откуда можно было наблюдать за тропинкой. Он уселся в ворох хрустящих листьев и машинально полез за большим черным ножом, чтобы нарезать мясо, да только ножа у него больше не было. Пепе впился зубами в твердые сухие волокна. Его лицо ничего не выражало, но это было лицо взрослого мужчины.

Яркий вечерний свет еще омывал восточную гряду, а в долине уже темнело. С холмов к роднику прилетели голуби, а из кустов, пронзительно крича друг дружке, стали выходить перепела.

Краем глаза Пепе заметил, как из заросшей кустами расселины вышла тень. Он осторожно повернулся: пятнистая дикая кошка медленно кралась к роднику, почти прижав живот к земле и двигаясь неслышно, как мысль.

Пепе взвел курок и осторожно повел дулом, потом с опаской посмотрел на тропу и убрал палец. Он поднял с земли дубовую веточку и швырнул ее в сторону родника. Перепела, громко забив крыльями, поднялись в воздух, голуби тотчас разлетелись. Кошка встала, смерила Пепе долгим взглядом холодных желтых глаз и бесстрашно зашагала обратно в расселину.

Сумерки быстро сгущались в глубокой долине. Пепе шепотом помолился, опустил голову и мгновенно уснул.

Взошла луна и залила равнину голубоватым светом; с горных вершин, шурша, слетал ветер. Вверх-вниз по склонам в поисках кроликов рыскали совы. Где-то в заросшей чапаралем расселине тараторил койот. Дубы тихо шептали на ветру.

Пепе резко поднял голову и прислушался. Его конь заржал. Луна почти ушла за западную гряду, и долина погрузилась во мрак. Пепе настороженно выпрямился и схватил винтовку. Далеко впереди, на тропе, раздалось ответное ржание и грохот подкованных копыт по щебню. Пепе вскочил на ноги, подбежал к коню и повел его под деревьями. Затем накинул на него седло, крепко затянул подпругу, потому что им предстоял крутой подъем, и силой вложил удила в сопротивляющийся рот. Ощупал седло, проверяя, на месте ли вода и мешок с мясом. Наконец Пепе сел на коня и поскакал к холму.

Стояла бархатная ночь. Конь нашел, где тропа выходила из рощи, и начал подниматься в гору, скользя и спотыкаясь на камнях. Рука Пепе взлетела к голове: шляпы не было. Он забыл ее под дубом.

Конь еще взбирался на склон, когда с воздухом стали происходить первые, сулящие рассвет перемены: он приобрел стальной серый цвет, тщательно смешанный с ночным мраком. Вскоре перед Пепе вырисовался неровный, зазубренный горный гребень – изъеденный и истерзанный ветрами времени гранит. Пепе бросил поводья на переднюю луку, давая коню полную свободу в поиске дороги. В темноте кусты без конца хватали его за ноги, пока не разорвали брючину.

Постепенно через горную гряду стал переливаться первый утренний свет. Из полумрака начали проступать силуэты иссохших кустов и камней, с высоты казавшиеся странно одинокими. А потом свет потеплел. Пепе натянул поводья и обернулся, но в оставшейся внизу темной равнине ничего нельзя было разглядеть. Небо над встающим солнцем голубело. Здесь, на бесплодной горной почве, росли только сухие невысокие кусты, да вздымались тут и там глыбы обнажившегося гранита, похожие на рассыпающиеся в прах дома. Пепе немного успокоился. Он попил воды и съел полоску мяса. Высоко в светлом небе пролетел орел.

Внезапно конь Пепе резко заржал и стал заваливаться на бок. Он уже почти упал на землю, когда в долине грянуло эхо выстрела. Из раны за напруженным плечом хлынула струя крови: она то останавливалась, то била опять, то останавливалась, то била… Копыта сучили по земле. Пепе, наполовину оглушенный, лежал рядом с конем. Он медленно приподнял голову и посмотрел вниз. Тут же рядом с его головой упала срезанная веточка полыни, и между склонами каньона загрохотало эхо очередного выстрела. Пепе кинулся за ближайший куст.

Он на коленях пополз вверх по склону, помогая себе одной рукой, а в другой держа винтовку. Пепе двигался с животной осторожностью, быстро пробираясь к гранитной глыбе наверху. Там, где кусты были повыше, он вставал и бежал на согнутых ногах, а на открытых участках полз на животе, толкая перед собой винтовку. Последний участок пути был совершенно голый. Пепе на секунду замер и стрелой рванул к следующей гранитной глыбе.

Тяжело дыша, он прислонился спиной к камню. Когда дыхание немного восстановилось, он дошел по стенке до узкой трещины, сквозь которую можно было увидеть склон холма. Пепе лег на живот, просунул ствол винтовки в щель и стал ждать.

К этому времени солнце уже обагрило западные кряжи. К тому месту, где лежал мертвый конь, начали слетаться грифы. Небольшая бурая птица копалась в листьях полыни прямо перед дулом винтовки. Парящий в небе орел полетел к восходящему солнцу.

Пепе увидел в кустах внизу какое-то шевеление и покрепче стиснул винтовку. В следующий миг на тропу изящно вышла маленькая лань, пересекла ее и скрылась в кустах на другой стороне. Пепе терпеливо ждал. Далеко внизу расстилалась равнина с дубками и зеленой полоской травы. Тут глаза Пепе метнулись обратно на тропу: в миле от него, в зарослях чапараля что-то быстро промелькнуло. Пепе совместил мушку с прорезью в прицельной планке, присмотрелся и немного поднял целик. Движение в кустах повторилось. Пепе прицелился поточнее и наконец спустил курок. Грохот выстрела скатился по склону горы, взлетел на противоположный и эхом вернулся обратно. Все на холме замерло, а в следующий миг по граниту в трещине что-то чиркнуло, свистнула пуля, и снизу грянул выстрел. Пепе почувствовал резкую боль в правой руке. Между костяшками указательного и среднего пальцев виднелся осколок гранита, пронзивший руку насквозь: острие торчало из ладони. Пепе осторожно вынул камень. Кровь побежала ровно и спокойно – значит, все вены и артерии целы.

Пепе увидел в скале небольшую пыльную пещерку, сунул руку внутрь и набрал пригоршню паутины, которую смял в комок. Он припечатал его к ране, вминая мягкую паутину прямо в кровь. Она остановилась почти сразу.