Читать книгу "Мифы воспитания. Наука против интуиции - Эшли Мерримен"

В первую очередь Виттруп провела с детьми и родителями тест, оценивающий отношение к разным расам (Racial Attitude Measure). Виттруп задавала детям следующие вопросы:

«Как много в мире хороших белых людей?» и «Как много в мире хороших черных людей?»

Варианты ответа: Почти все, Много, Несколько, Не много, Вообще нет.

В ходе теста описательное прилагательное «хорошие» было заменено на двадцать других: «нечестный», «красивый», «любопытный» или «снобистский». Если ребенок стеснялся ответить, он мог показать пальцем на картинку, которая сопровождала вариант ответа.

Треть семей получила от Виттруп диски с видеоматериалом, рассказывающим о разных культурах. Например, серию «Улицы Сезам» со сценкой о том, как все герои навещают афроамериканскую семью, и мультфильм «Малыш Билл», в котором все жители района собираются вместе и проводят уборку в местном парке. Эти материалы дети должны были просмотреть в течение недели.

Виттруп отнюдь не надеялась на то, что отношение детей к людям разных рас в корне изменится после просмотра пары развлекательных программ. Исследования, проведенные ею до этого, продемонстрировали, что усилия школ по обучению толерантности к разным культурам малоэффективны, поскольку главное сообщение «Мы все друзья» представляется слишком абстрактным для детского восприятия людей с разным цветом кожи.

Однако Виттруп надеялась на откровенный разговор с родителями после просмотра видео. Поэтому второй группе семей Виттруп не просто выдала видеоматериалы, но и попросила родителей использовать их для начала разговора о дружбе между представителями разных рас. Она выдала им список тем, которые надо было поднять в разговоре с детьми. «Я очень надеялась, что все получится», — вспоминает Виттруп, кандидатская диссертация которой зависела от результатов этого эксперимента.

Третьей группе родителей она выдала список вопросов для обсуждения без какого-либо видеоматериала. Родители из третьей группы должны были сами поднимать вопрос расового равноправия в разговорах с детьми на протяжении пяти вечеров. Перед ними стояла непростая задача. Вполне вероятно, что они никогда ранее не разговаривали с детьми на эту тему. Дети вполне могли не знать, к какой расе они принадлежат. Родители должны были сказать приблизительно следующее:

«У некоторых людей другой цвет кожи, чем у нас. Белые, черные и мексиканские дети любят одно и то же, несмотря на то что воспитание у них разное. Они все равно хорошие люди, и с ними можно дружить. Если бы рядом с нами жил ребенок с другим цветом кожи, хотел бы ты с ним подружиться?»

И вот здесь началось самое неожиданное. Пять семей из третьей группы отказались участвовать в исследовании. Две пары родителей открыто объявили Виттруп, что не хотят вести подобные разговоры со своими детьми, потому что не желают акцентировать внимание на цвете своей кожи.

Такое отношение очень удивило ее, потому что все родители прекрасно знали, что участвуют в исследовании отношения детей к разным расам. Тем не менее, как только надо было откровенно говорить о расах, желание участвовать в исследовании испарилось. Родители трех семей отказались объяснить причину отказа участия в исследовании, но Виттруп догадывалась о причинах.

Во время первого интервью с родителями Виттруп уже заметила их нежелание говорить на тему расовых различий. Остин — либеральный город, и большинство родителей положительно относятся к культурному многообразию. Предшествующие опросы показали, что практически никто из белых родителей не обсуждал с детьми вопросы расовых различий. Родители могли произносить общие фразы вроде: «Все люди равны», «Бог создал нас равными» или «Цвет кожи не имеет значения, потому что внутри все мы одинаковы», но они никогда не поднимали вопросы расовых различий.

Казалось, родители хотели, чтобы их дети выросли дальтониками. Но результаты теста шли вразрез с их ожиданиями. На вопрос «Как много в мире плохих белых людей?» дети обычно отвечали «Почти никого». На тот же вопрос относительно черных — «Несколько» или «Много». Участники опроса учились в многонациональных школах. Виттруп прямо спрашивала: «Твоим родителям нравятся черные?» 14 % детей ответили «Нет, мои родители не любят черных», а 38 % сказали «Я не знаю». Родители воспитывали детей в вакууме, свободном от представлений о расах, поэтому детям приходилось самим находить ответы на свои вопросы. Возможно, родителям эти ответы бы не понравились.

Витрупп надеялась, что никто из первых двух групп не откажется от исследования.

После просмотра видеоматериала семьи снова приехали в лабораторию для продолжения теста. Как Виттруп и ожидала, в семьях, где просмотр видеоматериала не сопровождался беседой, результаты теста не изменились, несмотря на то что видеоматериал демонстрировал гармонию между представителями разных рас. Но и во второй группе отношение детей к разным расам осталось прежним. Казалось, что исследование было совершенно бесполезным. Виттруп почувствовала, что ее научная карьера может закончиться, так и не начавшись. Она мечтала, что о результатах ее работы напишет какой-нибудь крупный научный журнал, но в свете последних событий понимала, что даже защита диссертации оказывается под вопросом. Виттруп попросила совета у научных руководителей и в конце концов дошла до Биглер[15]. «Неважно, получилось у тебя исследование или нет, результаты должны тебе хоть что-то показать», — сказала ей Биглер. Виттруп принялась вычитывать записи, которые делали родители в ходе исследования, и нашла серьезное упущение. Когда она выдала родителям список вопросов, которые те должны были обсудить со своими детьми, то попросила отмечать, насколько продуктивным было обсуждение. Но, может быть, родители просто озвучили вопрос? Объяснили ли они ребенку, что именно имеется в виду? Привело ли все это к продуктивной дискуссии?

Выяснилось, что практически все родители коротко и мимоходом задали вопросы из списка. Многие вообще не обсуждали расовый вопрос, моментально скатившись до банальных утверждений из серии «Все люди равны». Только в шести семьях, участвовавших в исследовании, открыто говорили о дружбе между представителями разных рас. И в этих семьях результаты второго теста значительно улучшились.

Виттруп успешно защитила диссертацию и сейчас занимает должность доцента в Техасском женском университете в Далласе. Вспоминая это исследование, она говорит, что родители были поставлены в очень сложную ситуацию: «Многие подошли ко мне после окончания исследования и признались: они не понимали, что надо говорить детям. Они не хотели, чтобы дети что-то не так поняли и начали это повторять».

Все мы хотим, чтобы наших детей не пугали различия между людьми разных национальностей и чтобы они могли хорошо общаться с любым человеком. Будет ли лучше для них, если мы станем акцентировать внимание на национальности?

Без всякого сомнения, избрание Барака Обамы на пост президента США стало началом новой эры в отношениях между расами, но тем не менее не пролило свет на то, что рассказывать детям об этом. Более того, наличие чернокожего президента только обострило вопрос. Многие родители говорили о том, что любой человек вне зависимости от цвета кожи может стать достойным почитания лидером, другом или любимым. Но часть родителей считает, что лучше будет вовсе не упоминать расовую принадлежность президента — ведь, что ни говори, все это неизбежно наведет ребенка на размышления об отношении между расами. Такие родители боятся того, что даже положительный комментарий («Прекрасно, что черный может стать президентом») поможет ребенку увидеть различия между членами общества. Они считают, что дети лучше всего учатся на примерах — если ребенок что-то наблюдает, то считает это нормальным. Значит, хотя бы в период формирования личности надо дать ребенку возможность не думать о цвете кожи.