Читать книгу "Любовный поединок - Блайт Гиффорд"

Марк был уверен, что у него лично проблемы только начинаются.

Глава 4

Виндзорский замок, декабрь 1363 года

В один из суматошных декабрьских дней Сесилия покинула Лондон и отправилась в Виндзор. В дороге она позволила себе вновь погрузиться в воспоминания. В прошлом году рядом была мама, теперь же она одна.

К счастью, ее сопровождал Гилберт, любезно вызвавшийся оказать помощь. Его присутствие наводило на мысль о том, что ему непременно надо взять реванш за поражение в турнире.

– Вы сидели рядом с королем, – произнес Гилберт, когда впереди показался замок. – Что он сказал обо мне?

Сесилия вздохнула. Нет смысла скрывать от него правду.

– Боюсь, его величество разочарован.

Гилберт кивнул, словно это и ожидал услышать.

– И он прав. Те мужчины закалены войной, я же ничего не добился.

– Ты верно служил моему отцу во Франции! Был с ним… – «Когда он погиб». Но произнести это вслух Сесилия не смогла.

– Как сквайр. Я никогда не дрался по-настоящему, только и могу сказать, что был на войне. Мне не довелось сделать ничего значимого, я не совершил поступка столь великого, как жизнь или смерть.

От досады в его голосе у нее сжалось сердце.

– Война закончена. И ты жив, ты в безопасности.

Он посмотрел на нее так, будто она была несмышленым ребенком. Или женщиной, которую Бог обделил умом.

– Я не желаю быть в безопасности. Мне надо доказать, что чего-то стою. Король Кипра собирает рыцарей для крестового похода. Думаю, я отправлюсь с ним.

– Значит, и ты можешь погибнуть в бою?

В голосе слышалось больше волнения, чем она желала.

Гилберт внимательно посмотрел на нее:

– Ты не похоронила своего отца.

Сесилия отвернулась и стала разглядывать башни замка.

– Похоронила. – Она помнила все в подробностях. Тело привезли домой в запечатанном каменном гробу. Мессу в церкви служили солнечным летним днем, легкий бриз с моря трепал края ткани, покрывавшей траурные носилки. – Ты ведь был там.

– Но эффигия не готова.

Сесилия растерянно моргнула. Она не завершила то, что обязана была сделать в память о покойных родителях – их скульптурные изображения, каменные фигуры, которые навеки останутся лежать рядом.

Мама заказала скульптуру отца вскоре после кончины. Она выбрала камень из Тутбери и нашла одного из лучших мастеров своего дела в Ноттингеме. Мастер прибыл, и она разложила на столе эскизы, на которые Сесилия не могла смотреть без слез.

Мама тогда вздохнула. «Вижу, ты еще не готова, – сказала она. – Иди. Я все сделаю сама».

Сесилия долго бродила по берегу моря, чтобы у мамы было достаточно времени сделать выбор и дать скульптору приказ начинать работать. Питер оказался человеком скрупулезным, дело двигалось медленно. По крайней мере, так объяснила ей мама. Сесилия по-прежнему не желала видеть то, что он успел сделать.

В начале этого года, через три года после смерти отца, мама сообщила ей, что работа близка к завершению. Вскоре она приняла решение отправиться на охоту, чего не делала ни разу после того, как похоронили графа. Она отправилась с большой свитой, улыбалась, была в приподнятом настроении.

Больше в замок она не вернулась.

Скорбь, едва начавшая угасать, стала душить Сесилию с новой силой. В то время пришлось вынести так много, что она не решилась заниматься еще и холодным камнем. Таким образом, проект мамы так и остался незавершенным.

Позорная слабость. Недостойная графини Лосфорд.

Впрочем, не стоит приводить эти доводы Гилберту.

– Король забрал скульптора. Конечно, тебе это известно.

Разумеется. За стенами Виндзорского замка, похоже, не осталось ни одного человека, обладавшего навыками работы с камнем. Все они выполняли приказ короля, тратившего баснословные средства на обновление и новое строительство. Он повелел наказать любого, кто посмеет предложить мастеру большую плату и заставит того оставить работу в замке.

– Я вынуждена была отдать его королю.

Впрочем, если бы она попросила, его величество сделал бы исключение и позволил мастеру закончить работу над надгробием.

– Прошло уже три года, – напомнил Гилберт.

– И меньше года со дня кончины мамы.

– Долгий траур не вернет ее, Сесилия.

– Знаю.

И все же у нее было такое чувство, что эффигии станут последней точкой, когда ей надо будет признать, что родителей не вернуть. Об этом она не могла даже думать.

К счастью, они миновали ворота замка, к ним подбежали слуги, чтобы помочь с багажом и лошадьми. Сесилия воспользовалась возможностью уйти от ответа.

Начинается рождественский сезон. Все также, как каждый год, но все же совсем иначе.

«Настанет день, когда ты унаследуешь титул, дорогая. Сохранение чести рода станет твоей заботой» – так говорила мама.

А она не смогла исполнить самое простое – установить достойные родителей надгробия.

Она обязана доказать, что не боится ответственности и готова связать свою жизнь с человеком, которого выберет для нее король.

Оставив слуг разбираться с вещами, Сесилия и Гилберт поспешили в комнаты, ближе к огню.

Когда тепло камина наконец согрело все тело до последней косточки, она сняла плащ и села, положив ладонь на руку Гилберта:

– Я непременно выясню, могу ли я получить скульптора обратно.

Молодой человек улыбнулся:

– Когда?

Этот вопрос дал ей понять, что перед ней уже не тот юноша, которого она знала. Он стал мужчиной, решительным и твердым, сейчас он даже готов взять с нее слово. Сесилия не думала обижаться, он тоже любил ее отца и маму.

– Скоро. До праздника Двенадцатой ночи.

Она сделает все, чтобы ритуал погребения был должным образом завершен и родители покоились с миром. Однако это никогда не изменит ее чувства к людям, виновным в их кончине.

Марк с другом скакали рядом в окружении рыцарей, впереди уже показались стены Виндзора. Он видел немало замков во Франции, начиная с тех, что принадлежали семье де Куси, и был уверен, что поразить его невозможно. Однако он ошибался.

– Хорошая крепость, – кивнул Ангерран.

Пожалуй, даже это слово не вполне подходило для описания того, что он увидел. Как и Шато-де-Куси, замок стоял на холме, крутые склоны которого и близость реки делали осаду почти невозможной. Стены были очень старыми, казалось, их возвели несколько сотен лет назад, когда нормандский бастард перебрался через Ла-Манш, чтобы править Англией.