Читать книгу "Форт Росс. В поисках приключений - Дмитрий Полетаев"

— Welcome to fort Ross! One word — and you’re dead! Do you understand?[1]

Боцман осторожно, чтобы не пораниться о клинок, и пытаясь всем своим видом показать, что да, он все понял, кивнул головой.

— Good! — услышал он в ответ, и тут чьи-то сильные руки схватили его за шкирку, одним рывком переведя в сидячее положение. Наконец-то боцман смог разглядеть своих победителей. К его изумлению, перед ним стоял красивый молодой человек в форме русского морского офицера. Взгляд офицера излучал уверенность. Было видно, что, несмотря на молодость, он прекрасно знал, что делает. Такое впечатление подтверждалось и сосредоточенным вниманием, с которым слушали офицера стоявшие вокруг солдаты. «Чтоб я сдох!» — пронеслась в мозгу боцмана фраза, о которой он еще не раз в этот день пожалеет. Ибо известно, что не стоит высказывать свои желания всуе: никогда не знаешь, какие именно из них вдруг решит исполнить капризная фортуна. «Да ведь у чертовых русских здесь целая регулярная армия! Подставили, сволочи!»

Кто конкретно его подставил, толстяк додумать не успел, так как услышал новый приказ:

— Get off your clothes![2]

«Ну все, будут кончать, — почему-то совершенно отрешенно подумал боцман. — Правильно, я бы тоже так сделал. Одежду-то зачем портить. Одежда еще послужит…»

Мысль о том, что его одежда еще будет кому-то служить, когда его уже давно не будет на этом свете, даже вышибла из него скупую слезу. Боцман постарался как можно жалобней всхлипнуть, когда с него сдирали одежду. Но следующий приказ он не понял. Не потому, что не знал языка, на котором тот был произнесен. Нет, приказ все так же прозвучал на его родном английском. Он не понял логики. «Неужели? — громко стукнуло его сердце. — Неужели?!» — надежда, верная спутница жизни любого авантюриста, теплой волной разлилась в его груди.

Глава одиннадцатая

Лета 1820-го. Форт Росс. Продолжение…

Пригибаясь к земле, Дмитрий бежал по тропинке, уходящей от крепости в сторону деревни. Скоро он понял, что балахон, который океанский бриз парусом раздувал на нем, сковывает движения. Не останавливаясь, одним быстрым движением Дмитрий стянул с себя рясу и, скомкав, запихал в заплечный мешок. Теперь и он, в джинсах и футболке, выглядел вполне современно. Двигаться стало значительно легче.

От открытого пространства, раскинувшегося от крепости до деревни, Дмитрия все еще отделяла тянувшаяся слева крепостная стена. Наконец ахнул первый залп крепостной батареи — как раз когда он выскочил на поле перед фортом. Первый залп русские дали зажигающими. Неубранный хлеб, конечно, было жаль, но как говорится, на войне как на войне. На секунду Дмитрий остановился, чтобы оценить обстановку.

Дикари лавиной неслись от леса в сторону крепости. До крепостных стен им оставалось еще метров триста. Ржаное поле уже занялось кое-где огнем, что если и не сдерживало натиск нападавших, то по крайней мере сминало их ряды. Небо заволокло едким черным дымом. Но Дмитрий успел заметить две маленькие фигурки, что есть сил мчавшиеся по периметру поля ему навстречу. Так же, как и атакующим дикарям, Фимке и Марго надо было преодолеть свой сектор поля, прежде чем они могли бы выскочить на прогалину, где и было их оговоренное с Дмитрием место встречи.

Нападавшие тоже заметили движение на периферии. От основной лавины воинов отделился тонкий ручеек и устремился наперерез беглецам. Похолодев и уже не скрываясь, Дмитрий ринулся навстречу ребятам.

Марго, успевшая каким-то невероятным образом одеться на бегу, неслась, как газель, метров на десять впереди Фимки. Спелые колосья хлестали ее по загорелым ногам. Фимка, по-джентльменски взваливший на себя все мешки, «шел», как верблюд, размашистой иноходью.

До кромки поля, к которому с двух сторон устремились ребята, оставалось уже совсем немного, когда вдруг лопнула одна из лямок рюкзака, болтавшегося у Фимки за плечами. Чтобы не уронить свою ношу, Фимке пришлось остановиться и поправить мешок. Заметив замешательство преследуемых, дикари прибавили скорость. Теперь ситуация складывалась явно не в пользу беглецов.

Дмитрий что есть сил мчался к ним. До заветной прогалины оставалось всего метров десять, не больше.

— Сюда! Быстрей! Марго, помоги ему! — задыхаясь и пытаясь переорать шум сражения, прокричал Дмитрий.

— Фима, брось рюкзак!!!

Сорвав с плеча мешок, Дмитрий засунул в него руку и, вытащив какой-то прибор, кинул его на прогалину. Упав, прибор засветился пульсирующим синим светом, образовав мигающими сполохами круг диаметром в три метра.

Дмитрий первым вбежал в круг. Следом, прямо к нему в объятия, влетела Марго. За ней и Фимка с мешками буквально ввалился в светящийся портал… И в этот момент из дымовой завесы, через которую уже отчетливо проступали фигуры мчащихся дикарей, с шипящим свистом разрезая воздух, молнией вылетел томагавк. С глухим стуком он воткнулся в рюкзак, что болтался на одной лямке у Фимы за спиной. Этого многострадальный рюкзак уже выдержать не смог. Лямка оборвалась. Рюкзак с торчащим из него томагавком свалился к ногам Дмитрия и Марго, а Фима, силой удара выбитый из светящегося круга, плашмя растянулся на земле. И в то же самое мгновение синее сияние, круг, а вместе с ними Дмитрий, Марго и рюкзак исчезли.

Только небольшая голубоватая молния как бы на прощание рваным сполохом очертила границу поглотившего их портала.

Глава двенадцатая

Наше время. Калифорния. Перед входом в музей «Форт Росс».

Как обычно бывает в погожий калифорнийский день, автостоянка перед входом на территорию Национального парка США и музея «Форт Росс» была забита до отказа. Прошедший недавно в прессе слух, что музей в целях экономии средств напрочь разорившегося штата собираются закрыть, лишь добавил ажиотажа. К губернатору штата относились по-разному, но принятое им решение осудили все. Наконец, придя к общему на его счет заключению — «ну, Терминатор, что с него возьмешь!» — общественность спешила отдать последнюю дань своим попранным свободам. Музей любили. Любили по-разному. Немногочисленные русские общины, особенно в Сан-Франциско, относились к этому месту как к святыне. Здесь проводились национальные мероприятия и праздники с участием Русской православной церкви за рубежом. С выносом икон и крестным ходом праздники эти, как и все православные торжества, со стороны напоминали скорее похороны.

Впрочем, в каком-то смысле это и были похороны — проводы на тот свет очередных несбывшихся надежд богатой на «несбывшееся» российской истории. Американцы же любили вообще все, что было хоть как-то связано с многонациональной историей их, с точки зрения возраста, «подросткового» государства.

Словом, по разным причинам, но мероприятия эти неизменно собирали множество народу, любившего либо поглазеть на экзотику, либо пролить скупую слезу по упущенным возможностям.