Читать книгу "Петр Великий. Убийство императора - Ирина Измайлова"

Когда же Петр был избран царем, крику было еще больше. «Наш брат Иоанн старший, — кричала Софья народу, — а его не избрали царем!

Если мы провинились в чем перед вами и боярами, то пусть нас пошлют в чужие края, к христианским королям!» Вот вам и поборница Православия… К каким же, интересно, королям собралась Софья Алексеевна? Само собою, она никуда не собиралась. Ей важно было посеять семена смуты, и она это делала виртуозно, нимало не задумываясь, как опасна смута и раздор в любой стране, а уж в той, которую столетиями терзали противостояния и бесчисленные войны, смута может оказаться источником разрушения. Плевать! Софья хотела власти и шла к ней в прямом смысле по трупам.

Могущественная партия Милославских, противников Нарышкиных, оказалась достойной союзницей Софьи. Пустили слух, что Иван Алексеевич тайно задушен в Кремлевских палатах, и об этом тотчас объявили стрелецкому войску, на которое Милославские имели большое влияние. Правда стрельцам тотчас показали вполне живого Ивана, и он сам сказал, что никто его не изводит и ему не на кого жаловаться. Но это уже не подействовало. Сторонников Нарышкиных объявили изменниками, не утруждаясь вникнуть в то, кому, в чем и как они изменили.

Вспыхнул бунт. Стрельцы бросились к Грановитой палате Кремля, чтобы расправиться с ненавистными приверженцами Нарышкиных. На глазах Натальи Кирилловны, вышедшей на крыльцо вместе с десятилетним Петром, были зверски убиты князь Михаил Юрьевич Долгорукий и друг царицы старик Матвеев, которого буквально вырвали из ее объятий.

Стрельцы стаскивали бояр с крыльца, кидали на пики и потом в прямом смысле рвали на части и таскали по улицам их бьющиеся в агонии тела, крича при этом: «Боярин едет! Дайте дорогу!»

Все, кто был очевидцами этих событий, отмечали, что юный Петр держался с удивительной твердостью, не выказав никакого страха. Но разве могли эти страшные сцены никак не отразиться на психике и характере государя? Вряд ли кто-то заспорит, утверждая, что они изменили характер Петра в лучшую сторону…

Двух убийств озверевшим стрельцам показалось мало. Они врывались в палаты Кремля, вытаскивали оттуда родственников и сторонников царицы и бросали их на копья, а потом рубили бердышами на части. Боярина Афанасия Нарышкина изрубили прямо на паперти церкви Воскресения…

Более всего бунтовщикам хотелось расправиться с любимым братом Натальи Кирилловны Иваном Нарышкиным, который был главной опорой сестры и имел большое влияние на бояр. (Нетрудно догадаться, кто именно объявил его главным «изменником»).

Бояре в Кремле уж не надеялись на свои кольчуги, тряслись от страха и умоляли царицу выдать стрельцам брата. А более всех усердствовала царевна Софья, уговаривая Наталью Кирилловну пожертвовать одним человеком, дабы спасти многих, в том числе, возможно, и юного Петра. Дело решил сам Иван Кириллович. С необычайным мужеством он объявил, что готов выйти к стрельцам. В церкви Спаса он причастился и соборовался, а потом просто и с достоинством попрощался с сестрой. Все та же Софья услужливо подала царице образ Богородицы, которым Наталья благословила брата. Он взял образ и, прижав его к груди, спокойно вышел к толпе. Сцену его убийства летописец излагает столь красочно, что процитировать даже часть ее не поднимается рука.

После всех этих событий, спустя целых десять дней, собралась наконец Боярская дума. (Где она раньше была?) И на ее совете решено было короновать обоих наследников, и Иоанна, и Петра, причем Иоанн назывался «первым царем» (не совсем понятно, что сие значит). Регентшей, или по-русски правительницей до совершеннолетия царей сделалась Софья, как ей и мечталось.

Но мечтала она и дальше, а дальше не выходило. Если бы при Иоанне она царствовала бесконечно, то Петр явно не должен был «засидеться» в несовершеннолетних. И Софья стала теперь уже думать о смерти брата.

Между тем Россия на какое-то время и в самом деле оказалась в руках Софьи. И наша задача, коль скоро мы рисуем объективную картину происходившего, не поддаваться эмоциям, даже после описания стрелецкого бунта, а объективно рассудить, как распорядилась властью честолюбивая дочь Марии Милославской.

Князь Василий Голицын

Говорить о правлении царевны Софьи невозможно, не упомянув ее фаворита, князя Василия Васильевича Голицына.

Интересно, что некоторые историки-западники называют его «духовным предшественником Петра». Трудно с этим согласиться, но бесспорно одно: князь считал себя западником.

Любовником царевны Софьи честолюбивый князь стал явно не по страстной любви. Тут надо бы оговориться, что облик Софьи историки рисуют по-разному. Одни, ссылаясь на современников, называют ее красивой, другие, опять же приводя мнения видевших Софью людей, говорят о ее золотушной коже, резковатых чертах и т. д. Известная гравюра Блотелинга изображает женщину средних лет, в царской короне, со скипетром в руках. Портрет заказной, стало быть, идеализированный. Но и на нем изображена не красавица. Довольно тяжелое лицо, небольшие глаза, чрезмерно высокий лоб, массивный подбородок.

Словом, влюбиться, конечно, можно в кого угодно, но едва ли красавец и женский баловень Василий Васильевич выбрал бы Софью, не будь она правительницей и, как ему мечталось, будущей царицей.

Князь слыл западником не из-за каких-либо проведенных им реформ, скорее, из-за своего образа жизни и, видимо, образа мысли. Он знал латинский, немецкий и польский языки, любил носить европейское платье, свой дом в Охотном ряду обставил роскошной европейской мебелью и украсил зеркалами. Иностранцы, с которыми он много общался, вспоминали, что он часто говорил о реформах, а вот передать его слов никто не сумел — вероятно, красноречие князя затмевало суть того, о чем он говорил.

Софья влюбилась в Василия Васильевича без памяти. Она готова была делиться с ним вожделенной властью, а он, судя по всему, просто использовал доброе отношение правительницы, надеясь, что ее позиции окажутся прочны.

В октябре 1683 года правительница назначила князя «царственные большие печати и государственных великих посольских дел сберегателем». Буквально это означало назначение главным дипломатом России.

И Василий Васильевич тут же принялся за дело. В первую очередь он отправил посольства в Стокгольм, Варшаву, Вену и Копенгаген. И везде послы от имени правительницы и обоих царей (!) объявляли, что Москва подтверждает все существующие договоры. Это означало признание всех воистину грабительских захватов русских территорий, на которых жили миллионы православных русских людей! Наилучший «подарок» получил король Швеции Карл XI: Москва подтвердила правомочность Кардисского договора, отрезавшего от России Балтийское море. То есть царевна Софья, с подачи Василия Голицына, устами русских послов дарила алчным соседям все, что они украли у России, отказываясь от идеи объединения русских земель, православного населения, от борьбы за выход к морю. Таким образом, считают историки — «западник» Голицын признавал отделение Московского государства от Западной Европы, значит, заведомо ставил его на третье место, после «великих держав» (это уже напрашивается современная терминология!).