Читать книгу "Сука - Мария Лабыч"

Котов не удостоил его ответом.

– А ты, Гайда, скажи лучше, откуда такой отважный воин? Конспекты у него, ты глянь. Ученый, бля, – хищно развеселился Сотник.

– Династия, бля… – невесело отозвался тот.

Было слышно, как он раз за разом сплевывает в песок.

– А, ну-ну.

– Ну, дурачье, пожалеете, – глухо продолжал пострадавший. – Ушаков – тот был не дурак, не вам чета. И то мы под его чутким руководством вот уже сутки ползаем в собственном дерьме, да «двухсотых» полсостава.

Гайдук не рисковал. Он огрызался из укрытия, из-за поваленного бетонного блока.

Котов поднялся, будто ничего не слышал. Отряхнул бушлат.

– Короче, братва, слушай сюда. Нам надо языка. Шучу. В смысле, куда сунуться – ни хуя не ясно, так что будем ловить волну. Сотэ, готовься, расчехляй свою кукушку. Пока что так. Ходу, граждане. По западному склону на высоту. Гайда, вылазь. Держись поближе к массам. Ушаков сказал – Шапинский главный. Давай, Шапка, поднимай народ. Двигай ноги, пока темно.

Ребята поднялись. Я намеренно отстала. Сказать сразу не хватало духу, но и смолчать не подобало.

– Бойко. Проблемы? – спросил Котов.

– Да.

Котов остановился.

– Ну?

Я собралась. От этого голос мой прозвучал придавленно и дурковато, как для анекдота.

– Ты, Кот, сильнее всех. Но если ты еще кого-то тронешь, я отвечу.

Сотник заржал, но вскоре с усилием сдержался и затих. Остальные, как статисты, вросли в пейзаж на фоне. Где-то бухнул снаряд.

– Все? – гнусаво спросил Котов.

– Нет. Ведет один. Ты, раз никто не против. Тебе и отвечать.

– В смысле?

– Сейчас все равно. А как покатит заварушка, я буду слушать тебя, а не Шапинского или кого-то. Взялся сейчас – срулить не выйдет.

– Все? – повторил Котов и через секунду бросил остальным: – Вперед.

Он обошел меня не глядя и двинулся первым.

Такой поворот меня немало удивил. А вот и я, изумленный свидетель чуда лояльности! Понятно, что, подняв свой голос, я одна из всех ничем не рисковала. Проверено: половой иммунитет. Но в человечьей войне авторитетов лились и льются реки крови. Сомнений не было, что Котов не сможет не задвинуть меня на место. Но, видно, не теперь.

Спросил вдруг:

– Кот?

– Что? – не поняла я.

– Ты сказала мне «Кот».

– Да? Не помню. Видать, со зла оговорилась.

– Последний раз меня так называли в третьем классе. Чувак помнил об этой своей ошибке до института, но тут наши пути разошлись…

– Беру назад. Только в обществе Шапки, Сотэ и Довги Кот, по-моему, как раз логично. Нет?

– Настаиваешь? – усмехнулся он беззлобно. – А ты?

– А я – что?

В светской беседе соображала я отнюдь не блестяще.

– Ну, кликуха у тебя была?

– А. Ну да. Я Шавка.

– Чего?

– Шавка, Шавка. Дворняга, в смысле.

– Почему?

– Долго рассказывать.

– Дети – звери. Тебе не идет.

Я не сдержала смешок.

– Мне нормально. Обращайся.

Он офигел бы, узнав, насколько кличка «идет» мне.

Тропа полого взбиралась наверх, удобная настолько, что местами пропускала двоих плечом к плечу. Гайдук поодаль шел последним. Западный «борт» балки и верно оказался выше восточного. С небольшого плато открывался широкий обзор, на грунте еще читались размытые дождями колеи колес наших гаубиц. Их трассы давали петлю и стягивались к рыхлой песчаной грунтовке, змеиным хвостом охватывавшей наш пригорок.

– А ушли не так чтоб давно… – заметил Сотник, достав рацию.

– Да ладно. Следы-то мытые, – возразил Довгань, нагнувшись к самой колее. – Давненько были. Дня три-четыре. Скоренько собирались, вон развертались, чуть орудие не положили.

Он показал на крутую взрытую дугу с высоким краем много глубже парной.

– Хорош болтать, – встрял Котов. – Валяй, Сотэ. Врубай кукушку. Только бы срослось! Чего там нам советуют команданте?

– Блокпост?

– Да на хрена. Давай передовой командный.

– Два нуля шесть… Прием! Два нуля шесть, я Уганда двадцать три двенадцать, как слышите меня?

– Я два нуля шестой. Вас слышу…

Я подскочила от неожиданности, прочие изумленно вытянули шеи. Голос прозвучал так чисто и отчетливо, будто говоривший стоял среди нас. Сотник замер, боясь спугнуть удачу. Шапинский исподволь перекрестился. Взводный громко сглотнул и от неожиданности не проронил ни слова. Пауза затянулась.

– Два нуля шесть на связи. Ну? Что там у вас?

Сотник очнулся раньше остальных:

– Я Уганда двадцать три двенадцать. Нахожусь на высоте триста пятнадцать и восемь в окрестностях села Песково. Имею потери личного состава. Прошу соединить с начштаба ПКП…

– И хрена ж ты там, Уганда ебаная, делаешь? В Пескове?

Лицо Сотника вытянулось.

– Вас не понял…

– Я говорю, что ты там по кустам шаришься, когда твои браты в крови погибают за Родину? В Пескове пусто, тишь, да мухи не кусают. Чего, соколики? По погребам решили отсидеться?!

Котов вырвал рацию из рук Сотника так, что того мотнуло.

– Слышь-ка, дядя, где ты там. Тебе говорят: взвод двадцать три двенадцать в Песково. Имеем приказ начроты Крушинина пополнить расчет огневой батареи. Батареи здесь нет! Где – неизвестно. У нас потери. Попали под артобстрел. Шесть «двухсотых», включая командира. Хрена, блядь, тебе там не ясно?

– «Потери», блядь, они считают. Тут война, блядь! Под трибунал мечтаете? Пойдете! Всем составом! Я подполковник Головко, приказываю немедленно вернуться в расположение части.

– Куда?!

– Да вы что там, с ума на хуй посходили? Иди воюй, блядь, или скоро твоя баба станет вдовой дезертира. Конец.

Рация умерла.

– Я не понял. Кто из нас кого не понял? – сплюнув спичку, негромко уточнил Сотник.

– Ну, дядя! – прошипел Котов мимо. – Родной ты мой подполковник Головко. Да я ж тя, гада, найду. И скоро, бля…

Желваки на скулах его побелели.

– Что теперь-то?

– Блокпост давай. М-мать…

– Мимо. Тишина.

– Ладно. На хуя нам блокпост… Там теперь, видно, эти суки сепара рулят. Давай штаб операции…

Впустую. Там тоже никто не ответил.

– И че? Этого старого хрена подполковника взад. Давай, ПКП повторить.