Читать книгу "Рэнт. Биография Бастера Кейси - Чак Паланик"

И каждую неделю мы раздаем еще больше золота и серебра и говорим детям: скажите, что это от феи за молочный зуб.

Почти все уже понимали, что Зубной феи нет, и все-таки мамы и папы не хотели признаваться, что наврали про Зубную фею, Санта Клауса и остальных. Мы врем родителям, они врут нам, но никто не хочет признаваться.

Пятиклассники на нас с Рэнтом не доносили, потому что не хотели, чтобы деньги у них забрали, и надеялись получить еще.

Все увязли в одном и том же вранье.

Можно заставить врать уйму народу, если у них есть свой шкурный интерес. А когда все говорят одну и ту же неправду — это уже правда.

Ливия Рошель (J учительница): Я в том году как раз работала в пятом классе. Девочка Эллиотов принесла мне золотую монету и спросила, сколько на нее можно купить шоколадных рулетиков. Мы прочитали про монету в библиотеке. Оказалось, это «голова Свободы» тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года выпуска. На верхней стороне — женский профиль, слово «Свобода» вместо короны, а вокруг — тринадцать звезд.

В книге было написано, что монета стоит пятнадцать тысяч долларов.

Я испугалась, что девочка украла монету, и спросила, откуда она ее взяла. А девочка Эллиотов говорит, что монету оставила Зубная фея взамен зуба, который у нее выпал. И показывает мне дырку. Обычный молочный зуб.

Боуди Карлайл: За премоляры мы давали пять долларов золотом. За моляры — десять. Сайлас Харлан утверждал, что за каникулы лишился двенадцати резцов, девяти клыков и шестнадцати зубов мудрости. На самом деле старшие школьники продавали свои зубы пятиклассникам за половину денег. Кто-то пытался всучить лошадиные зубы, собачьи, даже коровьи, сжеванные по самый корень. Рэнт Кейси стал настоящим зубным специалистом. Мог отличить серебряную пломбу от ртутной амальгамы. Целый, но сломанный зуб от спиленной верхушки. Рэнт складывал зубы у себя в комнате сначала в банках из-под супных консервов, потом в жестянках из-под сигар, потом в обувных коробках, потом в больших магазинных пакетах. Миддлтонский музей зубов.

Благодаря нам обогатился весь пятый класс, и теперь наше с Рэнтом богатство не вызывало подозрений. За каждую отданную золотую или серебряную монету мы оставляли себе по две. У Рэнта получилось в два раза больше, потому что он свои не тратил.

Когда по деревне стали ходить такие деньги, наши траты казались вполне разумными. При новом уровне жизни — даже обычными.

Капитаны брали взятки и пускали на подачу даже самых отстойных игроков. Учителя начальной школы тайком хватали сотни в обмен на отличный табель. Нянек подкупали чистым серебром, чтобы не заставляли идти спать и давали смотреть кино после полуночи.

Ливия Рошель: Мистер Рид из магазина был только рад продавать им конфеты! Вот вам еще один яркий пример: магазин убрал отдел «Подарки для леди» и расширил отдел игрушек и товаров для хобби так, что тот уперся прямо в мороженые полуфабрикаты. Целый год половину магазина занимали шоколадные батончики, пневматические ружья и куклы. За новым печным фильтром приходилось ездить за тридевять земель, зато у нас в магазине было семнадцать видов ракет и хлопушек.

Боуди Карлайл: Мы поняли, что люди готовы продать что угодно кому угодно, если им достаточно заплатить. В Миддлтоне произошла инфляция. Дети, избалованные подарками от Зубной феи, не горели желанием косить газоны. Пустые бутылки, которые обычно собирали и сдавали, теперь валялись на дорогах и никого не интересовали.

У нас это назвали «подхалимской» теорией процветания: детки разбогатели, а взрослые лебезят, юлят и подлизываются, чтобы деньги у них выманить.

Задним числом я скажу, что мы с Рэнтом вызвали местное возрождение, экономический бум. Дети купили новые велосипеды, а владелец магазина «Придорожный» наконец заасфальтировал парковку. Осенью все пошли в школу в ковбойских сапогах из кожи ящерицы. На ремнях — пряжки в стиле родео, все в бирюзе. На руках часы, да такие тяжелые, что некоторых детей набок перетягивали.

Второй бум пришел на Рождество, когда Санта Клаус взялся набивать чулки пятиклассников, не важно, хорошо они себя вели или нет, золотом и серебром.

Ливия Рошель: Я пыталась донести до учеников, что реальность — это договор. Все вещи, от бриллиантов до жевательной резинки, имеют ценность лишь потому, что все мы с этим согласны. Законы вроде ограничения скорости — законы потому, что большинство согласно их соблюдать. Я пыталась убедить детей, что золото стоит гораздо больше, чем та дребедень, на которую они его тратят, но передо мной были словно индейцы, которые продавали земли своих предков за бусы и безделушки.

Да, дети Миддлтона подстегнули нашу экономику. Через неделю девочка Эллиотов начала тайком есть конфеты на уроке. К старшим классам ее лицо стало похоже на котлетный фарш.

Эхо Лоуренс (R автосалочница): Самое ужасное, что, кроме Рэнта, почти никто и не знал, на что шли некоторые, чтобы заполучить это золото.

Мэри Кейн Харви (3 учительница): Дети рассказывали мне, что одна женщина продает ледяные стружки с вишневым сиропом в бумажном конусе, две порции за золотой доллар. Я часто наблюдала, как ребята два раза куснут лакомство, а остальное бросают прямо в траву на площадку.

Незаработанные деньги тратятся очень быстро.

Бренда Джордан: В каждую семью Зубная фея приходила по-разному. Эллиоты — те заворачивали выпавший зуб в салфетку и клали под подушку. Наутро в салфетке находили денежку. Перри — те кидали зуб в стакан, наливали воды до половины и ставили на кухонный подоконник. Утром на месте зуба оказывались деньги. У Хендерсенов был такой же ритуал, как у Эллиотов, только салфетка кружевная и называлась «зубным платочком». Перри всегда брали один и тот же стакан, красивый, хрустальный, и называли его «зубным стаканом». В моей семье зуб клали в воду и ставили на ночь на прикроватный столик. А окно открывали так, чтобы оставалась щелка, через которую могла залететь фея.

Один-единственный раз я чуть не выдала Рэнта Кейси. Я тогда поменяла свой зуб в стакане на серебряный доллар Моргана тысяча восемьсот девяносто седьмого года. А утром нашла обычный четвертак, современный. Я поняла, что мои родные подменили деньги, а серебро взяли себе, но надо было притворяться довольной.

Кэмми Эллиот (J детский друг Рэнта): Взрослые врут, что есть Зубная фея. Дети врут им в ответ. Все знают, что все врут. Потом взрослые продают несмышленышам гелиевые шары по сто баксов. Взрослые воруют у детей, а торговцы обдирают их самих. Жадность на жадности сидит.

Вот вам крест: в то лето миддлтонцы перестали друг другу верить. С тех самых пор ничье слово не имеет ценности. Все считают друг друга обманщиками. И все равно улыбаются и делают реверансы.

Шот Даньян (R автосалочник): На этот День Благодарения на очереди за стол взрослых — бабушка Рэнта, Бел. За ней — дядя Клем. Потом — дядя Уолт и тетя Пэтти. Рэнт рассказывал, его мама стояла и считала на пальцах: четыре, пять, шесть родственников должны умереть, пока она сможет поесть как взрослая.