Читать книгу "Ликвидатор. Темный пульсар - Александр Пономарев"

Вот и в этот раз я с определённой периодичностью бросал маркеры, смотрел на прикреплённый к запястью гаджет, иногда замирал на месте и морщил лоб якобы в раздумьях о том, куда пойти, чтобы не напороться на деструктивы, как называл аномалии Семакин. В одной из своих монографий он использовал аббревиатуру ОДА, как сокращение от слов «очаг деструктивной активности». Эти три большие буквы не прижились в моём лексиконе: из-за созвучия с лирическим жанром не все сталкеры и «пассажиры» меня с первого раза понимали, – а вот термин «деструктив» пришёлся ко двору, дополняя набившие изрядную оскомину «ловушки» и «аномалии».

Я вёл отряд по заросшей кустарником и редкими сосенками холмистой равнине, держа курс на заросли Стива. Когда-то давным-давно, ещё до первой аварии, это был прекрасный яблоневый сад, но годы и радиация сильно изуродовали его. Некогда красивые яблони превратились в кривые деревья с покрытой рыжими пятнами лишайника морщинистой корой и корявыми ветвями на чёрных дуплистых стволах. Сад по-прежнему плодоносил, только плоды его теперь омерзительно пахли гнилью, сочились липкой тягучей слизью и вообще выглядели так, словно уже месяц провалялись на помойке.

Своё название бывший сад получил благодаря поселившемуся в нём сушильщику-отшельнику. Мутанта прозвали Стивом за то, что он, как и покойный основатель известной на весь мир «яблочной» компании, предпочитал фрукты мясу. Поговаривали, что этот чернобыльский вампир был слишком стар для охоты на людей и других мутантов, поэтому поменял гастрономические пристрастия, чтобы попросту не умереть с голоду. Воочию его никто не видел, но мало кто сомневался в существовании сушильщика-вегетарианца. И дело тут было не в любви сталкеров к мифотворчеству. Я сам неоднократно слышал глухие протяжные вопли из глубины уродливых зарослей и находил разбросанные повсюду шкурки будто высосанных вакуумной присоской яблок.

Когда до изуродованного мутациями сада оставалась примерно сотня метров, я свернул влево и направился к высохшему озеру. (Из глубины чёрных зарослей донёсся протяжный вопль, а затем приглушённое бормотание, словно Стив сокрушался, что мы не заглянули к нему на огонёк.) По мере приближения к почти идеально круглой котловине в воздухе всё сильнее ощущался запах озона, и всё громче раздавался треск электрических разрядов. Много лет назад возникший на дне озера гигантский «разрядник», по всей видимости, и погубил водоём. Мощнейшие разряды тока продолжительное время воздействовали на воду, пока она вся не разложилась на составляющие её атомы кислорода и водорода. Теперь лишь замшелые камни вдоль береговой линии и засохшие скелеты тальника напоминали о том, что когда-то здесь было озеро.

Белые змеи трескучих молний так наэлектризовали воздух, что не только волосы на голове стояли дыбом, даже волоски на коже шевелились под плотной тканью комбинезона. КПК стал работать со сбоями, по экрану устройства побежала рябь помех, а картинка с изображением нужного участка карты прыгала и то и дело норовила погаснуть. Долго оставаться рядом с таким огромным деструктивом, как этот «разрядник», было опасно, потому я велел ведомым не отставать и ускорил шаг, даже не пытаясь разрядить аномалию и выудить из неё артефакты. Хотя тут было чем поживиться: ни мне, ни моим друзьям ещё ни разу не доводилось видеть такого количества весело подскакивающих светло-голубых, молочно-белых и дымчатых шаров внутри одного деструктива. Одних «зарниц» здесь была целая дюжина, а ещё – три сферы «лунного камня» и пара крупных «ледышек» – все как на подбор артефакты высокой ценовой группы. Вряд ли они просто так тут скопились: скорее всего, «разрядник» упорно не хотел делиться своими сокровищами, о чём свидетельствовали выбеленные временем и осадками кости смельчаков как по периметру, так и внутри аномалии.

Я сбавил ход только тогда, когда витающее вокруг напряжение заметно спало, а треск электрических разрядов утих настолько, что стал напоминать шорох статических помех в старом радиоприёмнике. Держась правее холма с тремя рослыми дубами на вершине, наш отряд проследовал мимо россыпи слабеньких «гравиконцентратов», обогнул исходящую пузырями огромную, метров сорок в диаметре, лужу «шипучки» и вышел к краю широкого усеянного кочками жухлой травы поля. За ним располагалась заброшенная деревенька. Покосившиеся дома почти полностью скрывались в густом бурьяне, только серые треугольники шиферных крыш возвышались над морем шелестящих на ветру зарослей. От неё нам оставалось пройти ещё с километр по заросшей мелколесьем равнине, и первая часть экспедиции была бы позади.

– Всё, привал, – объявил я и сел на торчащий из земли большой камень. (Он почти весь зарос густым зелёным мхом, кроме покатой вершины, послужившей мне подобием табурета.) Не то чтобы я устал или другим людям из команды требовался отдых, просто это поле было донельзя нашпиговано опасными штуковинами, и я намеревался подготовиться к предстоящему испытанию.

– Как привал? – удивился Буратино. – Мы три часа назад вышли из лагеря. Если так дальше пойдёт, нам не успеть в срок, и нас с Сергеем…

– Косарём, – лениво поправил его Гиви.

– Ну да, конечно, Косарём, – кивнул Буратино. – Нас с ним лишат премии.

– Слышь, ты, угомонись, – скривился Бульбаш. – Тебе сказали: привал, – значит, так надо. Радуйся, пока есть возможность отдохнуть, потом такого счастья может и не быть.

Буратино недовольно поджал губы, но ничего не сказал. Он бухнулся прямо на землю, рядом с коллегой. Тот, пока его напарник сердито сопел, открыл чемоданчик, достал оттуда планшет и принялся усердно тыкать в него пальцем. Наверное, решил накропать первую страницу отчёта, пока выдалось свободное время.

Я кивком поблагодарил Бульбаша и сосредоточился на поиске безопасного прохода. Дело в том, что всё поле было буквально заминировано, только вместо противопехотных мин опасность для человека и забредших сюда мутантов представляли «шокеры» – небольшие подземные деструктивы электрической природы. Эта гадость появилась в наших краях не так давно, но уже успела изрядно подпортить кровь бродягам Зоны. Всё, на что эти «мины» были способны, – это разрядить накопленный запас энергии в ногу или тело лежащего на земле человека. Убить, конечно, не убивали, но частичный паралич на несколько неприятных минут был гарантирован.

А теперь представьте, что за вами гонятся мутохряки или стая управляемых альфа-псом «слепышей». Вы бежите к укрытию, откуда планируете отбиться от мутняков, отстреливаетесь на ходу. Вдруг раздаётся громкий электрический треск – это «шокер» выпустил накопленный заряд – и вашу ногу пронзает острая боль. Онемевшая конечность подворачивается, вы падаете, автомат вываливается из ослабевшей руки, а уже через мгновение клыки мутантов вонзаются в парализованную мощным разрядом плоть. Так что «шокеры» тоже вносили свой скромный вклад в естественное сокращение популяции сталкеров, хоть и не таким явным способом, как смертельно опасные ловушки.

Ещё одна сложность заключалась в том, что подземные конденсаторы не определялись ни одним из существующих детектором аномалий. Даже самые продвинутые образцы техники пасовали перед такими вот «минными» полями, показывая свободную от ловушек территорию. Знакомые каждому сталкеру подручные маркеры тоже были здесь бесполезны. Но не всё было так плохо, как могло показаться на первый взгляд. В силу неизвестных пока науке причин земля над «шокерами» вспучивалась, а растущая на ней трава жухла. По таким мёртвым кочкам внимательный сталкер легко мог ориентироваться, и если не спешил, то без проблем преодолевал опасный участок.