Читать книгу "Без боя не сдамся - Дина Рид"

Чья-то рука опустилась на плечо. Алёша дёрнулся, готовый драться.

– Спокойно, спокойно, парень, – это был тот же священник.

Алёша зло бросил:

– Что? И здесь за скамейки платить надо?!

– Глупости какие! – опешил тот. – Сядь, успокойся.

Алёша опустился обратно на скамью, а священник присел рядом и протянул ему влажный платок:

– Оботри лицо. У тебя кровь запеклась. Вот здесь, возле глаза.

Алёша опустил голову:

– Незачем.

Священник внимательно всмотрелся в собеседника:

– Что бы ты ни говорил, а помощь тебе правда нужна.

– Не надо меня жалеть.

– А я не жалею – говорю, что вижу. В Бога веруешь?

– В Бога? – состроил гримасу Алёша. – Да разве только в того, что придумал компьютерную игру, которую вы жизнью называете. Сидит там и играется, проходит человечками уровни, баллы набирает, навешивая пожёстче тем, кто слабее. Чпок! Отлично не получил? По голове ему. Заработал баллы? Хорошо. А другого в канаву. У него «жизней» уже не осталось. Отстой. Неинтересно. Говорите, это кровь? – показал Алёша на лицо. – А может, это просто графика?..

– Какая графика, тебе же больно, – ужаснулся священник. – О чём ты?

– А кому какая разница, что мне больно? Человечков много – семь миллиардов. Пусть одним или парочкой будет меньше. Может, вашему Богу баллов заработаю.

– Родителям твоим не всё равно…

– У меня их нет, – сверкнул глазами Алёша. – Я один.

– Мне не всё равно.

– С чего бы?

– Ты в храм пришёл. Сам. И я когда-то сам пришёл. Такой же потерянный. И ранен был хуже твоего. Не в уличной драке – в бою. Видел, как ребята, друзья мои, умирают, за чужие идеи сражаясь. Видел, как руки-ноги взрывом отрывает. И никому не нужен был, пока к Господу не обратился, пока не увидел, что есть другая жизнь, и смысл в ней есть, и свет, и радость. Поэтому мне не всё равно. Закрывать глаза на то, как рядом со мной душа страдает, не буду.

Алёша вдруг увидел натруженные, мозолистые руки священника: на правой не было указательного пальца. Беспалая кисть казалась неправильной, недосказанной, и оттого почему-то не лживой, будто покорёженная жизнью, она прошла проверку и врать не могла. Алёша медленно поднял голову:

– И какой же в ней смысл? В жизни?

– В том, чтобы мир делать светлее, лучше, начиная с самого себя. В том, чтобы душа к высшему, к Богу стремилась. Ведь столько тайн ещё нераскрытых. В том, чтобы научиться любить ближнего, как Господа – сильнее, чем себя, служить ему и отдавать больше, чем берёшь.

– Это слова просто… Люди так не живут. Они жестокие.

– В миру жестокие, потому что не любят, и оттого страдают, от Бога оторванные. Но бывает и по-другому.

– Где же это?

– Хотя бы в храме или в скиту нашем. Можешь сам убедиться, если захочешь.

Алёша молчал. А священник, словно угадывая его мысли, добавил:

– Жизни лишиться или вернуться к своей теории о компьютерной игре ты всегда сможешь. Но, может, тебе любопытно посмотреть, как живут люди иначе?

Алёша сглотнул и пожал плечами.

– Ну, решай. А пока пойдём, поедим чего-нибудь. Матушки в Свято-Екатерининском соборе очень гостеприимные, наверняка уже стол накрыли в трапезной. Я есть хочу ужасно. А ты? – улыбнулся в бороду священник и протянул Алёше руку.

Глава 9

Храм

Вика была вспыльчивой, наглой, эгоистичной, но отходчивой. В первые минуты она порывалась уехать, зато потом, когда с извинениями за «глупых баб» и уговорами остаться поспешила хозяйка и её муж, а следом притащилась жена главы, Курдючиха, сам глава и симпатичный молодой завклубом с древнеславянским именем Святозар, Вика сменила гнев на милость. Маша не могла уехать в любом случае – её ждала работа, а остальным было, по сути, без разницы. Скандал в магазине обернулся приглашением выступить на местном празднике.

На следующий день, возвращаясь с прогулки к серебряному источнику, Маша с друзьями пошли за Никитой по самому короткому пути к дому Семёновны. Они поднимались в гору по горбатой извилистой улице, окаймлённой выцветшими заборами, за которыми виднелись простенькие постройки. То тут, то там над оградой нависали ветви с сочными жёлто-красными яблоками, синими, лопающимися от сочности сливами, зеленоватыми ещё грушами – протяни руку и угощайся. Вскоре показалась малюсенькая кирпичная церковь, возвышающаяся над лужайкой, любовно усаженной неприхотливыми цветами. Церковный участок окружал ровный, тщательно подогнанный, не в пример соседним, дощатый забор. Высокие деревянные двери церкви были распахнуты.

Маша вытянула голову, чтобы рассмотреть чёрные фигуры внутри. Она так старательно вглядывалась, что Вика спросила:

– Чего там интересного?

– Да так, ничего, – пробормотала Маша, не отрывая глаз от мужчин в рясах.

– Поклонника высматривает, а то перестал, болезный, за ней следить из кустов, – хихикнул Юрка и получил тычок в спину.

Никита прищурился и процедил:

– Терпеть их не могу: понавыдумывали всякого. Бесы им везде видятся. А у самих тараканы в голове стадами…

Убедившись, что кроме московских туристов его никто не видит, Никита саданул что есть мочи ботинком по калитке. Её перекосило. Юра тоже наподдал кроссовкой по заборчику рядом.

– Что вы делаете?! – всплеснула руками Маша. – С ума сошли?! Никита, я вообще не пойму, чего ты так на них взъелся?

– Лицемеры они все. Говорят одно, а делают другое. Ненавижу!

Маша лишь пожала плечами. Они уже почти обогнули церковный двор, когда люди в рясах появились на бетонных ступенях крыльца. У Маши ёкнуло серд-це. Она смотрела во все глаза, но знакомого лица не увидела: там был лишь убелённый сединами старец с окладистой бородой, плотный невысокий священник и двое долговязых монахов. Они чинно обсуждали что-то. Их слова до туристов не долетали.

– Слушай, какие они укутанные в жару! – обратила внимание Катя.

– Меня бы под дулом автомата не заставили сейчас надеть чёрное платье с длинным рукавом, да ещё и шапку такую нахлобучить, – сказала Вика.

– Она скуфья называется, – пробормотала Маша.

Антон присвистнул:

– Опа, а ты у нас знаток по монахам?!

– Да нет, – смутилась Маша, – в Интернете прочла.

Друзья удивлённо посмотрели на неё, и Юрка уже без смеха добавил:

– Марусь, а ты не загоняешь? Из-за того пацана, что ли? На кой чёрт тебе монах?

– Не из-за него… Это так, от нечего делать. – Маша сорвала с ветки, свисавшей прямо над её головой, тёплое румяное яблоко и подмигнула Юре: – Хочешь?