Читать книгу "Малиновый запах надежды - Наталья Калинина"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вчера, навещая Кирилла в больнице, я застала его спящим и просидела возле его кровати почти час, с нежностью любуясь такими знакомыми чертами. Как когда-то любовалась спящим Тимом: его закрытыми глазами с отбрасывающими тень ресницами-стрелами, четкой, будто вырисованной отточенным карандашом линией подбородка, плотно сомкнутыми губами, гладкой кожей, покрытой легким загаром.
И мне на какое-то мгновение показалось, будто сижу я рядом с Тимом, как сидела бы, если бы болен был он. Но Кирилл проснулся. Его сонные губы тронула чужая мне улыбка, и мой сладкий обман развеялся, оставив горькое послевкусие. Уходя, я решила, что больше не буду его навещать.
Возможно, сегодняшний сон с Тимом был обязан вчерашнему визиту в больницу.
Допивая остывший чай, я вновь подумала о Лелике и о том, что все сроки, отведенные мне на принятие решения, вышли. За эту неделю я уже должна была определиться и дать ответ. Я без аппетита закончила завтракать и решила, что, если Леонид не позвонит мне в течение дня, сама позвоню ему вечером.
Спустившись по лестнице, я обратила внимание на то, что дырочки в дверце моего почтового ящика не чернеют пустотой, а многообещающе манят белым. Газет я не выписывала, писем мне никто не писал, и ящик мой уже давно зарос бы паутиной, если бы в него периодически не кидали рекламные листовки.
Я открыла дверцу, чтобы выбросить «спам», но вместо ожидаемой листовки мне в руки выпал белый конверт. Девственно чистый, без почтового штемпеля, без указания адресата и отправителя, но аккуратно заклеенный. Я повертела находку в руках, не зная, что с ней делать – выкинуть, не читая, или положить на подоконник. И в итоге сдалась перед любопытством, торопливо надорвала конверт и вытащила сложенный вчетверо листок формата А-4.
«ЗАБЫЛА УЖЕ?» – гласила единственная надпись, состоящая из вырезанных из журналов разномастных букв. Чей-то розыгрыш? Оригинальная рекламная акция? Или «письмо» было адресовано вообще не мне? Я скомкала конверт и бросила его в корзину, предназначенную специально для рекламных листовок. Но слово «забыла» занозой засело в мыслях. Дело в том, что я абсолютно не помнила, как прожила те три месяца после гибели Тима до моего отъезда в столицу. Тот период выпал из моей памяти, как плохо закрепленные фишки из мозаики, на месте которых остались зияющие дырки.
* * *
Я забыла, что предшествовало поездке, но помню, словно это было вчера, день, когда сошла на перрон шумного Ярославского вокзала, немного растерянная, взволнованная и ошарашенная непривычной суетой. Я приехала в столицу отнюдь не с целью покорить ее, как многие питающие иллюзии провинциалки. Я сбежала в столицу умирать. О Москве когда-то мечтал Тим, поэтому умереть в столице казалось мне символичным.
Но стоило мне выйти на кипящий незнакомой жизнью перрон, как я тут же забыла о первоначальной цели и малодушно позволила чужому воздуху проникнуть в мои поры, напитать застывшую кровь свежим адреналином и вновь запустить желание жить. То ли сработал инстинкт самосохранения – выплыть в этом бушующем океане другой жизни, – то ли проснулось разбуженное новыми шумами и запахами любопытство.
Я пересекла площадь Ярославского вокзала, спустилась в метро и ловко, как взаправдашняя москвичка, справившись с турникетами, села на радиальную ветку и уехала в Сокольники. О них я слышала от Тима: он, мечтая о столичной жизни, соблазнял меня прогулками по парку, а мне просто нравилось само слово. Со-коль-ни-ки. Я рифмовала «Сокольники-свекольники», чем немало забавляла Тима. И вот, прочитав на указателе среди прочих названий станций «Сокольники», обрадовалась, будто встретилась с хорошим знакомым. Так просто, оказывается, попасть в мечту Тима – зайти в вагон и проехать несколько остановок по прямой ветке.
Парк меня разочаровал. Может быть, потому что он у меня ассоциировался с Тимом и без его общества показался слишком унылым, неоправданно большим и безлюдным. Я сделала круг, вышла к метро и отправилась дальше. Пообедав в «Макдоналдсе», села на первый попавшийся троллейбус и вышла через пару остановок. Долго гулять я не смогла, потому что сказывалась октябрьская прохлада, да уже начало смеркаться. Увидев вывеску парикмахерской, я толкнула дверь и вошла.
– На стрижку, покраску? На «химию» – запись заранее, – бодро объявила полная тетка в синем нейлоновом халате, маявшаяся в одиночестве в этой маленькой, на два кресла, парикмахерской-забегаловке.
– Нет, я не собираюсь делать «химию», – уверила я ее, стаскивая с головы вязаную шапочку. – Постригите, пожалуйста. И покрасьте.
Свою новую жизнь я решила начать очень по-женски.
– Как подстричь? – парикмахерша взвесила на руке мою гордость – толстую длинную косу. – Кончики подровнять?
– Нет. Стригите. Полностью, – решительно провела я ладонью по основанию косы.
Тетка, стоящая за моей спиной, возмущенно крякнула. В зеркале отразились ее выпученные рыбьи глаза, щедро подведенные синим, и округлившийся в ужасе ярко накрашенный рот.
– Ка-ак? Девушка, вы шутите? Такую красоту... У вас шикарные волосы!
– Стригите, – приказала я. – Как можно короче! И покрасьте. Цвет – на ваше усмотрение, но какой-нибудь кардинальный. Черный, зеленый, фиолетовый, оранжевый. Мне все равно!
Парикмахер открывала и закрывала рот, удивленная странным капризом клиентки. Волосы у меня действительно были шикарные, предмет зависти сокурсниц: как так отрезать такие густые и длинные волосы и закрасить их натуральное золото фиолетовой или оранжевой краской?
– Я не сумасшедшая, – уверенно сказала я. – Но мне очень нужно это сделать. Я начинаю новую жизнь и прощаюсь со старой. Мои волосы – это часть прошлого, понимаете? Не волнуйтесь, деньги у меня есть, я не уйду, не расплатившись.
Женщина тяжело вздохнула, взяла ножницы и приступила к работе.
Через два часа из зеркала на меня смотрела незнакомка с ультракороткими, по моде неровно выстриженными, словно «выщипанными» волосами, выкрашенными в осенне-рыжий цвет. Новая стрижка шла незнакомке, она открывала высокие скулы и длинную шею, а яркий цвет выгодно подчеркивал аристократичную бледность кожи.
– Косметику чуть-чуть ярче. Румяна там, помаду, – посоветовала мастер, внимательно следя в зеркало за моей реакцией.
Судя по выражению ее лица, она была довольна результатом своей работы, несмотря на то, что сожалела о моей состриженной почти под корень косе. Я осторожно покрутила ставшей необыкновенно легкой головой, незнакомка в зеркале сделала то же самое.
– Ну, как, нравится? – с легким беспокойством спросила парикмахер, потому что я до сих пор не высказала мнения.
– Нравится, – еле слышно прошептала я.
И в памяти возникла ненужная картинка: я лежу на диване, свернувшись уютным клубком и положив голову на колени Тиму. Приглушенно бормочет включенный телевизор, а Тим ласково перебирает пальцами, словно струны гитары, мои волосы и шепчет: «Ты прекрасна, прекрасна. Шелк... Живой шелк. Пожалуйста, не стриги волосы. Пообещай мне, пообещай...»
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Малиновый запах надежды - Наталья Калинина», после закрытия браузера.