Читать книгу "Наталья Гундарева - Наталья Старосельская"

Годы ученичества развивали врожденные пытливость и склонность к анализу. И, разумеется, работа с Диной Андреевной Андреевой очень помогала Гундаревой. Когда начались репетиции учебного спектакля по «Подростку» Ф. М. Достоевского, Наталья Гундарева сперва получила роль Татьяны Павловны – женщины строгой, властной, энергичной, любящей Аркадия и по-настоящему сочувствующей своему питомцу. Для Гундаревой не было особых трудностей в воплощении этого характера, поэтому она репетировала уверенно, как всегда, ярко, но Дина Андреевна не хотела этой уверенности – ей важно было, чтобы задачи будущей актрисы усложнялись, поэтому она решила, что Наташа будет играть Катерину Николаевну Ахмакову, молодую вдову-генеральшу, вокруг которой разворачиваются страсти всех основных героев.

Виктор Дубровский пишет: «Героиня Достоевского ни внешне, ни внутренне не соответствовала индивидуальности молодой исполнительницы. Нащупать нечто родственное и общее было невозможно. И тогда Дина Андреевна погрузила Гундареву в сложную систему авторских раздумий о нравственности, о добре, о человечности, которые рождали у Наташи ассоциации с жизненными проблемами сверстников ее поколения. Этот путь работы над образом удался, подтвердив догадку педагогов о рациональном начале, об умной одаренности ученицы.

В совместной работе с Андреевой над «Подростком» Гундарева впервые осознала и поняла, как важно взаимопонимание с режиссером, с партнерами, как необходимо единомыслие, или, как впоследствии скажет Гундарева, «важно пользоваться одним алфавитом». Из этой студенческой работы актриса извлекла урок на многие годы: «Видимо, для творческой свободы, раскованности надо существовать в одних ритмах с педагогом, режиссером, партнером по сцене»».

Что же для этого необходимо? С партнером тут более или менее ясно, но ведь педагог и режиссер заведомо больше знают о целостности рождающегося спектакля, о взаимоотношениях персонажей, о той линии, по которой развивается сценическое повествование. Как настроиться на одну волну? Как вместе искать ответы на мучительные вопросы, предощущая, куда идет направление мысли режиссера? И не просто предощущая – черпая из одного колодца. Для этого мало только интуиции и таланта – для этого нужно много читать, знать эпоху, историю создания произведения, круг вопросов, который вставал перед современниками писателя и настоятельно требовал разрешения. И Наташа углублялась в самые дебри, давая простор своей фантазии и своей исследовательской жилке. Она читала взахлеб – порой до полной каши в голове, но эту кашу потом тщательно вычерпывала ложечками, добираясь до сути. И, может быть, именно то, что она была постоянно занята своими исследованиями, мешало тесному общению с однокурсниками и глубокому интересу к тому, что делают они...

А кроме учебных спектаклей и занятий было еще и участие в массовых сценах спектаклей тех театров, где работали педагоги (Вахтанговского и на Малой Бронной), посещение репетиций, в которых педагоги были заняты как артисты. Это тоже очень развивало студентов, помогая им освоиться в реальном сценическом пространстве, а главное – ощутить дыхание зрительного зала. Курс Ю. В. Катина-Ярцева был занят в массовых сценах спектакля Театра на Малой Бронной «Золотая карета» по пьесе Л. Леонова, в шварцевской «Золушке» в Вахтанговском театре. Надо было серьезно гримироваться, «обживать» театральные костюмы – это было и увлекательно, и страшно, но это и была настоящая школа.

«Катин-Ярцев никогда не давил, не навязывал своего мнения, – вспоминала Наталья Гундарева. – И он был хорошим актером. Когда я училась, я даже не понимала, что он вкладывает в меня школу. И „вытаскивает“ из меня – меня. Я часто замечала, что если начинающий актер попадает в цепкие руки, он становится похожим на своего учителя. Этого не произошло. А ведь у нас получился замечательный курс. Говорят, что такие бывают раз в двадцать лет. Юрий Богатырев (Царствие ему Небесное), Константин Райкин, Наталья Варлей... А неизвестные, которые разъехались по своим городам и „везут“ теперь на себе весь репертуар! Невостребованность таланта наших учителей – Юрия Васильевича Катина-Ярцева и Дины Андреевны Андреевой – она этих людей не ожесточила! Она их привела к поразительно мудрому решению: вот они были уже, образно говоря, „деревьями“ (просто никто не хотел, чтобы эти деревья расцветали), а все свои соки они отдавали нам, своим росткам. И то, что мы сделали в своей жизни, – это они, наши учителя».

Да, Юрию Васильевичу и Дине Андреевне удалось добиться главного – научить своих питомцев познавать самих себя. Катин-Ярцев любил повторять слова замечательной актрисы Лидии Павловны Сухаревской: «Я живу, а не работаю над собой». Это и старался передать своим студентам – не свод профессиональных навыков, а умение тщательно проанализировать характер персонажа и примерить его к собственным возможностям. А для этого нужны острая наблюдательность, настойчивость, страсть к исследованию. И – любовь и интерес к жизни...

Что же касается их невостребованности... Это одна из великих тягот актерской профессии, которая может озлобить, ожесточить человека, и тогда талант его засохнет, а может случиться так, что большой, но несостоявшийся артист станет замечательным педагогом, всеми силами старающимся передать своим ученикам свое невостребованное мастерство. Счастье, когда в педагогику приходят не неудачники с весьма скромно отмеренным им талантом (что случается довольно часто), а по-настоящему одаренные люди, которые в силу самых разных причин (первой здесь, как правило, бывает то, что режиссеры «не видят» этих артистов в будущих своих спектаклях) не смогли реализовать Богом данное на сценических подмостках.

«Никто не хотел, чтобы эти деревья расцветали», – говорила Наталья Гундарева, а они расцвели вопреки всему в своих учениках, которых научили не только мастерству актера, но и этой очень важной мудрости – не озлобляться, не ожесточаться, если судьба не позволит раскрыться полностью...

Студенческая жизнь была трудовой, но и веселой. Летом ездили на картошку, колесили по городам и весям с концертными бригадами, осенью, зимой и весной ходили в театры, в кино, чтобы быть в курсе всего, что происходит в «большом искусстве», в которое уже совсем скоро вольются со своими свежими силами и свежими идеями и они, сегодняшние студенты.

Конечно, для них, как и для всего поколения, самыми притягательными были «Современник», Театр на Таганке, Театр имени Ленинского комсомола. Особенно интересовал всех Театр на Таганке, родившийся в недрах Щукинского училища легендарным спектаклем «Добрый человек из Сезуана». Наверное, и курс Ю. В. Катина-Ярцева порой втайне мечтал о том, чтобы выпорхнуть из стен училища не по одному, а всем вместе – театром, о котором будут говорить, за билетами в который будут ночи напролет выстаивать очереди зрители.

Театр на Таганке действовал ошеломляюще. «Десять дней, которые потрясли мир» по Дж. Риду, «Антимиры» по А. Вознесенскому – это было внове, поэтический театр не чтецкого направления, а какого-то совсем другого – обжигающего, очень личного, заинтересованного и нацеленного на язвы и раны современной общественной жизни. Стихи Андрея Вознесенского, действительно, обжигали, казалось, что только таким и может, и должен быть подлинный театр. «Современник» предлагал совершенно иную эстетику, это был театр, повествующий с подмостков о проблемах ровесников, – и начинало казаться, что только таким и может, и должен быть подлинный театр... Привычно ругали МХАТ, Малый, другие академические «заповедники», чьи традиции казались замшелыми, далекими от сегодняшнего искусства. Но, оказавшись в Театре им. Вл. Маяковского и посмотрев охлопковских «Аристократов», захаровский «Разгром», гончаровских «Детей Ванюшина», с изумлением проливали слезы, понимая, что это – театр. И какой!..