Читать книгу "Дж. Д. Сэлинджер. Идя через рожь - Кеннет Славенски"

То ли по примеру собственных героев, то ли в подражание Фицджеральду, который в 191/ году пошел в армию добровольцем, сразу после окончания рассказа «Виноват, исправлюсь» Сэлинджер попытался записаться на военную службу. Еще летом 1940 года он наивно мечтал о том, как станет писать свой роман на передовой.

Поскольку рьяного патриотизма за Сэлинджером до той поры не замечалось, его стремление в армию кажется странным. Можно только гадать, не было ли оно вызвано тем, что Джерри становилось все менее уютно жить и работать в родительской квартире. За «Молодых людей» он получил 25 долларов — даже если бы Сэлинджер продавал журналам по рассказу в месяц, на самостоятельную жизнь этих денег ему бы и близко не хватило. Мать ни за что не хотела отпускать его от себя, поэтому Джерри не приходилось надеяться, что родители станут оплачивать ему отдельную квартиру Возможно, именно желание освободиться от родительской опеки, а отнюдь не стремление внести свой вклад в победу над фашизмом, подвигло его к походу на призывной участок. Удивительно, правда, с какой стати Сэлинджер полагал, что на войне у него будет достаточно досуга для сочинения романа.

На призывном участке Джерри ждало разочарование — в армию его не взяли. Медицинский осмотр выявил незначительное нарушение в работе сердца, о котором он раньше не подозревал'. Потенциальных призывников в Америке в те времена разделяли по категориям от i-А до 4-F, то есть от неограниченно годных к службе до полностью не годных. Сэлинджер со своим неопасным заболеванием попал в категорию i-В, а ее на тот момент не призывали. Вынесенный медиками приговор его очень огорчил. Отказ в зачислении в действующую армию впоследствии переживал Франклин из написанного в 1948 году рассказа «Перед самой войной с эскимосами» и еще ряд персонажей, оставшихся дома «из-за какой-то ерунды с сердцем».

Не приняв в свои ряды начинающего писателя, военные оказали теплый прием одной из его вещей. Рассказ «Виноват, исправлюсь» дважды, в 1942 и 1943 годах, был напечатан в «Карманной книге солдата, моряка и морского пехотинца», сборнике рассказов и комиксов, предназначенном для чтения военнослужащими в полевых условиях. Таким образом, «Виноват, исправлюсь» оказался первой «книжной» публикацией Сэлинджера — у тысяч солдат текст этого рассказа был с собой на передовой.

Прежде чем попасть в «Карманную книгу», 12 июля рассказ «Виноват, исправлюсь» появился — в сопровождении иллюстрации на целую полосу — в журнале «Кольере». Сэлинджер отдавал себе отчет в невысоком качестве этой вещи и поэтому просил друзей ее не читать. В то же время, в рассуждении писа-гельской карьеры, он не мог не счесть публикацию в «Кольере» опоим огромным успехом.

В дотелевизионную эпоху, когда люди на досуге много читали, «Кольере» входил в число тех нескольких журналов, которые обеспечивали своим авторам скорую всеамериканскую известность. И вдобавок платили им солидные гонорары. Сэлинджер, хотя и был недоволен легкомысленностью напечатанного в «Кольере» рассказа, весьма обрадовался его коммерческому успеху. К тому же его обнадеживала мысль, что, раз проторив тропу в модные издания, со временем он сможет печатать в них более серьезные и рискованные вещи'.

Летом 1941 года Сэлинджеру представилась возможность пожать первые плоды новоприобретенной известности. Это лето он в компании Уильяма Фейсона, своего соученика по Вэлли-Фордж и младшего брата Элизабет Мюррей, проводил в гостях у последней в фешенебельном поселке Брилль, штат Нью-Джерси. Сэлинджер называл Мюррей «мое золото», а та в свою очередь гордилась успехом приятеля и не упускала случая похвастаться им перед своими знакомыми, большая часть которых относилась к так называемым сливкам общества. В июле 1941 года Сэлинджер оказался в окружении девушек, чьи имена благодаря их богатству и красоте не сходили со страниц светской хроники — именно таких он до сих пор безжалостно высмеивал в своих рассказах. Среди его новых юных подруг выделялась неразлучная троица: Кэрол Маркус, вскоре вышедшая замуж за писателя Уильяма Сарояна, знаменитая «богатая бедняжка» Глория Вандербильт и Уна О’Нил, дочь драматурга Юджина О’Нила.

Обаятельная и жизнерадостная, Уна О’Нил блистала красотой, которую многие называли «гипнотической» и «таинственной». Не меньше красоты в Уне привлекало Сэлинджера то, что отец ее — выдающийся американский драматург. Но если красотой Уны восторгалось большинство современников, то сколько-нибудь выдающихся душевных качеств почти никто из них в ней не находил. Судя по всему, она была особой поверхностной и эгоистичной. Кое-кто винил в этом ее отца: Юджин О’Нил ушел из семьи, когда Уне было всего два года, и с тех пор в судьбе дочери участия не принимал, предоставив ей взрослеть под влиянием легкомысленных подруг вроде Кэрол Маркус и Глории Вандербильт. Лучшая, пожалуй, характеристика юной Уны О’Нил принадлежит перу Глории Мюррей, дочери Элизабет. «Она была пустышкой, — вспоминает Глория, — но при этом умопомрачительно красивой». То есть Уна принадлежала как раз к тому типу девушек, которых, если верить Сэлинджеру, он издавна презирал. Возможно, каким-то парадоксальным образом именно поэтому Джерри так страстно в нее и влюбился.

К счастью для Сэлинджера, Уна также увлеклась им — первоначально, видимо, обратив на него внимание как на друга Уита Бернетта, с которым Юджина О’Нила связывали рабочие отношения. (Уна очень страдала оттого, что живет врозь с отцом, и даже вырезала из журналов и клеила в альбом его фотографии, чтобы, как тогда сплетничали, не забыть, как он выглядит.) Шестнадцатилетнюю девушку наверняка должна была привлекать «взрослость» поклонника, который был на десять лет ее старше, а также то, что он числился «настоящим писателем».

Сэлинджер, судя по высказываниям в письмах, не питал иллюзий ни относительно ее душевных качеств, ни относительно характера их взаимоотношений. «Малышка Уна, — с горечью констатировал он, — была безнадежно влюблена в малышку Уну». Но при всем при том его чувства к Уне отличались постоянством — по возвращении в Нью-Йорк между ними завязался роман, под знаком которого прошли несколько лет жизни Сэлинджера.

В августе Сэлинджер вернулся в Нью-Йорк, но в родительской квартире на Парк-авеню появился не сразу. Там ему, судя по всему, было несподручно писать — и он на десять дней поселился в отеле «Бикман тауэрз» на 37-й улице, в двух шагах от Рокфеллеровского центра. В отеле Сэлинджеру тоже не очень работалось, но именно гам он написал рассказ «Симпатичная покойница за шестым столиком», известный нынче под названием «Небольшой бунт на Мэдисон-авеню». Это была первая вещь, в которой в качестве главного героя фигурирует Холден Колфилд, и первый эпизод романа, над которым Сэлинджер пытался работать уже год.

Съехав из «Бикман тауэрз», Сэлинджер послал рукопись своим агентам в «Гарольд Обер». Там рассказ большого впечатления не произвел. «Действие немного затянуто, — писал рецензент, — но неплохо переданы атмосфера и ее восприятие глазами ребенка».

Следующий увидевший свет рассказ Сэлинджера — «Душа несчастливой истории» — был написан еще в мае 1941 года. Он представлял собой остроумную пародию на прозу из глянцевых журналов и одновременно — на популярные в те годы фильмы про гангстеров. Но за веселым пародийным планом скрывался и серьезный подтекст — размышления Сэлинджера о том, что для него важнее в литературе: глубина или коммерческий успех.