Читать книгу "Бои на Дону и Волге. Офицер вермахта на Восточном фронте. 1942-1943 - Клеменс Подевильс"

Я останавливаюсь. Крестьяне, фруктовые сады, низина ручья со своими птицами и гусеницами. Стою молча, очарованный этой обстановкой, этим чужим краем, знакомым, как голос, который я давно воспринимал на слух и который звучит вновь. Но это лишь мгновения. Неподвижность Спящей красавицы отступает, целое распадается – на отдельные элементы, чужое. И все же меня окружает соблазн: остаться здесь! Непреодолимая сила исторического начала, ускользнуть от судьбы, как бабочка из своей куколки.

Я зову Флайсснера. Он уже собрался. Вскоре мы спускаемся по склону, к дороге наступления, к остальным своим, следуя законам войны. Заколдованная деревня исчезла за холмами.

5 июля

Преследование противника, приближаемся к Дону. Вскоре путь лежит через сухие меловые участки между водными потоками притоков Дона, среди бесконечной вереницы трясущихся грузовиков. Лица пехотинцев, совершающих марш-броски под раскаленным солнцем, вскоре становятся грязно-черными от пота и пыли, они покрываются белым известковым налетом.

В течение многих часов движение со скоростью 10 километров в час: по лесной просеке, размытой ночными ливнями, посреди бесконечной вереницы раскачивающихся грузовиков. По обеим сторонам прекрасный лес. Выбоины на дороге, корни, поваленные деревья, которые необходимо объезжать. Затем снова необозримые поля зерновых высотой в человеческий рост.

Расположились в одном селении, которое вытянулось по обеим сторонам дороги. Оно окружено лесом. Непривычно большое количество мужчин, в частности молодых парней. До сих пор нас везде встречали довольно приветливо или, во всяком случае, без враждебности. Тем не менее надо выяснить, не следует ли понимать такое пребывание мужского населения в селении как признак возможной организации партизанских формирований. Но допросы населения свидетельствуют как раз об обратном. В результате уже объявленных приказов о явке по призыву все эти мужчины скрылись в последний момент в лесах, чтобы избежать грозящей мобилизации в Красную армию. Когда приехали из военкомата, чтобы вывезти мобилизованных, то не могли никого найти. Спустя же несколько часов наше головное подразделение было уже здесь. Таким образом, эти жители радуются, они гостеприимны и отмечают с нами своего рода праздник мира.

Противник скрывается, его больше нет. Еще вчера его пехотные и танковые подразделения заняли здесь оборонительную позицию, усиленную огневыми точками, скрытыми за деревьями. Однако и эта попытка упорного сопротивления расценивается только в качестве сдерживающих боевых действий. Боится ли он окружения? Или же что-то замышляет?

6 июля

Преследование стало параллельным. Окруженные формирования противника сдаются.

Нахожусь в Острогожске. Город, точнее, то, что от него осталось после воздушного налета, находится на реке Тихая Сосна[20]. Название может брать свое начало из прежних времен. Сейчас река Тихая Сосна протекает не через хвойные леса, а течет на много километров по низине. Кварталы Острогожска, расположенные у реки и моста, ужасно разрушены.

Между двумя опрокинутыми телеграфными столбами, оборванные провода от которых лежат на булыжной мостовой в виде спиралей, по травяной полосе, которая располагается вдоль выгоревших фасадов домов, передвигается корова. Правая нога, раздробленная и сломанная под коленом, свободно болтается на окровавленной культе. Но корова продолжает пастись на трех ногах. Животные ничего не знают о последствиях такого увечья. Они знают только боль, но не тревогу.

7 июля

В 2 часа ночи, еще при звездном небе, отъезд из Острогожска, за нами остаются охватившие его яркие пожары. Я поставил автомобиль в колонну грузовиков, в которых сидели пехотинцы. Дорога идет по пересеченной местности. Нам следовало неожиданной атакой захватить городок Коротояк на западном берегу Дона и создать плацдарм на восточном берегу реки. Необходимо было отложить захват полосы местности в 15 километров между Острогожском и Коротояком и осуществить его под покровом ночи. Наша колонна движется через поля. Перед пехотинцами на грузовиках открывается широкая панорама, как с вышки, тогда как колосья в человеческий рост с шорохом ударяются в стекла кабин, и стоит большого труда, чтобы не упустить из виду хотя бы едущий впереди грузовик. Нас стеной окружают хлеба. На любой складке местности наше движение приостанавливается. Противника след простыл. Потом мы сворачиваем по проселочной дороге вниз в долину. Здесь накануне вечером пикирующие бомбардировщики нанесли удар по отступающему противнику. Убитые солдаты, разбитые подводы, мертвые лошади, разорванные на части. Лишь некоторые лежали неизуродованными – убитые мелкими осколками, не оставившими после себя внешних повреждений.

Тем временем мы подъехали к окраине городка Коротояка, поэтому выходим из машин. Пехота разворачивается по фронту и продвигается по железнодорожной насыпи. То, что называется городом, всего лишь большое скопление небольших хат, у каждого дома свой фруктовый сад, свой огород. Мы предполагаем, что Коротояк раскинется слева перед нами, однако он остается скрытым за огромным облаком черного дыма, который поднимается, как стена, и обволакивает землю и небо. Мы медленно подходим к этой темной стене. По нас ведется одиночный огонь из винтовок. Коварные разрывы осколочных снарядов. Отмечаем подбитые танки, крупные осколки с жужжанием проносятся в воздухе. Если быть честным, стрельба слышна чуть ли не повсеместно. В действительности взлетает на воздух склад с боеприпасами. От него вниз по склону на главной дороге стоит колонна с брошенными боеприпасами, которая везла боезапас через город. Поблизости река Тихая Сосна впадает в Дон. Однако реку скрывают плотные клубы дыма. Солнце уже взошло, хотя слегка скрыто туманом. Стена дыма немного смещается, и неожиданно открывается вид на каменные строения, которые уступами поднимаются вверх по склону.

Все еще никаких признаков противника. Железнодорожная насыпь преодолевается одним броском, она не занята. Затем наступает ночь, сопровождающаяся адским грохотом и чадом. Свистят пули, в воздухе грохочут осколки, поэтому невольно думаешь все-таки о противнике и прицельном огне. Однако это только горящие боеприпасы. Но это мало что меняет в отношении их действия. Идешь, согнувшись, вперед, от дома к дому, и ищешь защиту за стенами. Нам не хочется наблюдать фейерверк, и, минуя сады, мы попадаем на берег Дона. Вниз по реке сияет на солнце вода, облака рассеиваются. Слева открывается вид вверх по Дону до того места, где главная городская улица доходит до берега.

Тут появляется нечто похожее на темную перекладину, на которой хаотически нагружен хлам и которая достает до реки, а затем внезапно прерывается посередине. Только в бинокль я вижу, что это мост, который наведен через Дон. Прямым попаданием бомбы посреди реки мост был поражен и перерезан, когда толпы людей устремились на восточный берег, спасаясь бегством. Вероятно, это происходило вчера вечером, перед наступлением темноты. Солдаты и гражданские люди вплавь или вброд, наверное, достигли другого берега. На мосту, в неописуемой тесноте и беспорядке, остались орудия, грузовики, запряженные повозки и лошади, лошади. Они стоят на мосту неподвижно, однако они живые. Головы опущены от усталости, шеи наклонены. Этот теневой профиль между горизонтом и уровнем воды напоминает каменные изваяния. От того места, где мост разрушен, взгляд медленно переносится дальше через реку. Из воды торчит кузов одного грузовика. Еще немного подальше сивая лошадь с опущенной шеей, ногами и половиной брюха, находящегося под водой. Потом мост вновь поднимается над уровнем воды и ведет к восточному берегу.