Читать книгу "Волки у дверей - Жереми Фель"

И что теперь? Что делать? Уехав из Нью-Йорка, Дуэйн на самом деле и не думал о будущем – когда в одно прекрасное мгновение он снова останется один-одинешенек. Он успокаивал себя тем, что у него хватит денег, чтобы продержаться какое-то время и подождать, пока вокруг отца Джоша все не уляжется. Но он, как ни крути, все равно не мог вечно колесить по дорогам, хотя самая мысль о том, чтобы вернуться в Нью-Йорк, вызывала у него тошноту; и не только потому, что его могли обвинить в похищении ребенка и снова отправить в тюрьму, – он надеялся, что все обвинения с него непременно снимут, если отец Джоша сдержит слово, – а потому, что ему претило возвращаться в свою ужасную, беспросветно мрачную жизнь, в квартирку в Куинсе, где он коротал большую часть времени, замкнувшись в четырех стенах и все больше опасаясь высунуть нос наружу; в эту самую жизнь, которая неумолимо шла под откос сквозь кромешную тьму, не считая редких просветов, отчего он приходил в полное отчаяние, подобно тому, как отчаивается пловец, вынырнувший на поверхность после долгого пребывания под водой и вынужденный нырять снова.

Но это была его жизнь – другой у него не было.

Возвращаться к Мэри Бет он не решился. Знал – никакого толку от этого не будет. Тогда он вспомнил про Бена. Единственного человека, которому он действительно хотел излить душу – прямо сейчас.

Найти телефон, позвонить, все ему объяснить и постараться его выслушать.

Дорожный знак указывал, что через двадцать километров будет город Дэвенпорт. Сгорая от нетерпения, Дуэйн прибавил газу.

И в голове у него созревала мысль – безрассудная и вместе с тем вполне очевидная. Вместо того чтобы звонить, он решил податься прямиком на запад – и застать его в Сан-Франциско. В конце концов, что ему теперь мешает? Снова оставшись в одиночестве, свободный, ни с чем и ни с кем не связанный, он мог только одно – гнать вперед, не останавливаясь… К тому же Бен, ясное дело, примет его с распростертыми объятиями, тем более что он уже звал его к себе, когда они последний раз говорили по телефону.

Дуэйн сверился с маршрутом, который предстояло преодолеть до Калифорнии. Около трех тысяч километров, или четыре дня безостановочной езды через пять штатов, – то бишь двойное расстояние в сравнении с тем, которое он уже одолел.

На мгновение он приуныл. Но только на мгновение. Сейчас, когда он уже дал полный вперед, включать заднюю было просто немыслимо. А приехав на место, он сядет на берегу океана и там, греясь на песочке, возможно, решит, что делать со своей скотской жизнью.

Через пару часов Дуэйн остановился в небольшом городке Ньютон, в Айове, и, пройдя через автостоянку, где припарковался, пришел в изумление: оглядывая поблекшие домишки вокруг, он вдруг поймал себя на мысли, что попал в другой мир, распахнувшийся перед ним в сотнях световых лет от того мира, где он прожил всю жизнь, и вместе с тем возникший чуть ближе к тому месту, куда он держал путь.

В поисках гостиницы, где можно переночевать, он двинулся по широкой, обсаженной деревьями улице, и тут увидел: на тротуаре лежит человек, а двое полицейских в форме пытаются его поднять. Дуэйн встретился взглядом с тем, что помоложе, – в его глазах читались недовольство и отвращение. А рядом мигали синеватые проблесковые огни на крыше полицейской машины – они отбрасывали отсветы на фасады стоящих поблизости зданий, в точности как оно было в тот вечер, тринадцать лет назад, когда они с Деннисом вышли на крыльцо их дома, гадая, откуда взялись эти громоподобные голоса… как в тот самый вечер, когда все вдруг резко изменилось.

У верхнего края лестницы переминался с ноги на ногу отец – он не сводил глаз с полицейских, укрывавшихся вдесятером за машинами, которые остановились прямо посреди дороги.

Вооруженные. Готовые открыть огонь.

Сперва Дуэйн не поверил своим глазам. Как в кино про гангстеров.

Услышав, как они подходят сзади, отец резко обернулся – его багровое от гнева лицо вмиг преобразилось. Дуэйн только тогда заметил, что в руках у отца была винтовка, нацеленная на полицейских, – та самая, которая завораживала его всякий раз, когда он заглядывал в оружейный чулан.

И тогда он понял – их жизнь уже никогда не будет прежней.

Отец встал перед ними на колени и стал объяснять, что он сделал что-то плохое, что ему предстоит уехать – очень надолго и что они оба должны слушаться маму: ведь это самое главное. А еще он взял с Дуэйна слово, что тот всегда будет защищать своего братишку, что бы там ни случилось.

Вслед за этим Уильям Парсонс опустил винтовку на дощатое крыльцо и обнял их крепко-крепко. Потом встал с колен и, сложив руки за голову, пошел вниз по лестнице, так и не оглянувшись ни разу на двух своих сыновей.

На него накинулись трое или четверо полицейских – они повалили его на землю и защелкнули на запястьях наручники, а потом запихнули в одну из своих машин. Кто-то из полицейских, как только положение снова стало под контролем, поднялся на крыльцо за винтовкой и велел Дуэйну с Деннисом возвращаться в дом – к матери, которая наблюдала за происходящим из-за шторы в гостиной.

Но они оба даже не шелохнулись – будто не слышали этого властного дядьку в форме, который вызывал у них только ярость… а через несколько минут на улице все стихло, если не считать воя удалявшихся сирен и приглушенного гомона кучки соседей, высыпавших из своих нор поглазеть, чем закончился этот переполох.

Деннис, расплакавшись, все глядел в ту сторону, куда укатили машины, укравшие у них папу.

А Дуэйн, стоя рядом, поднял глаза к небу – словно хотел увидеть свет звезд, которых там не было.

Потом, вспомнив свое обещание, он крепко стиснул ручонку братишки и повел его в дом.

Клер

А вы знаете про буку,

буку, бу-бу-буку?

У него огромные жуткие глазищи,

Пасть, что прорва, и громадные зубищи…

Они зашевелились.

Теперь Клер знала это наверняка и не сводила с них глаз, боясь, что они исчезнут во тьме и она уже не сможет их разглядеть как следует: два тусклых кружка и блестящие коврики в глубине сада – там, где тени были более плотные и как будто стекали с деревьев, точно густая жидкость.

Чувствуя онемение в ноге, она уперлась рукой в стекло и села поудобнее в приставленном к окну маленьком креслице, которое скрипнуло под ней. Часы у нее за спиной пробили одиннадцать вечера. Ей показалось, что кружки пропали, но потом они появились снова, правда, уже не такие четкие – будто смазанные. Конечно, это пустяки, но нервозность притупляла разум и порождала всякие навязчивые мысли. В таком состоянии она могла подолгу простаивать перед краном, чтобы удостовериться, что он закрыт наглухо.

Завтра утром она выйдет в сад и обнаружит, что это была всего лишь пара камешков – кругляшей, посверкивающих ярче других, так же вкрапленных в каменную ограду.