Читать книгу "Диана. Одинокая принцесса - Дмитрий Медведев"

Фыркнув, Сара выбежала. В обеденной зале повисла мертвая тишина. Диана собиралась уже вступиться за сестру, как отец, резко оборвав ее, закричал:

– Довольно!

– Я себя неважно чувствую, позвольте мне удалиться в мою комнату, – тихо вымолвила Диана.

Отец кивнул в знак согласия, и она быстро ушла[69].

Так же, как это было с разводом, наибольший психологический удар, связанный с появлением Рейн, пришелся именно на Диану. Она любила отца больше всех и по праву могла считаться папиной дочкой. Нередко, когда Джейн и Сару спрашивали, где Диана, можно было услышать:

– Дач с папочкой. Ей нравится быть дома, постоянно помогая ему[70].

Теперь же вместо приятных минут общения с отцом Диана была вынуждена проводить время наедине с собой, страдая от тоскливого одиночества.

Ей и так было тяжело, а тут еще Джонни совершил поступок, которому суждено будет стать водоразделом в их отношениях. 14 июля 1976 года, ни слова не сказав своим детям, восьмой граф Спенсер заключил с Рейн законный брак. В Элторпе был устроен грандиозный бал на тысячу гостей. Среди приглашенных не было только Сары, Джейн, Дианы и Чарльза.

«Это не настолько важное событие, чтобы пригласить нас на него!» – язвительно выразилась старшая из сестер в интервью журналистам[71].

Чем руководствовался граф Спенсер, обходясь столь бесчеловечно с самыми дорогими для себя людьми? Скорее всего, он просто испугался неодобрения детей и, словно страус, прячущий голову в песок, поставил их перед уже свершившимся фактом. Если и так, то Джонни допустил грубую ошибку: умолчав о свадьбе, он нанес доверительным отношениям с младшей дочерью непоправимый вред.

– Ты читала газеты? – спросила Сара Диану.

– Что?

– Папа женился на Рейн!

– Боже мой! – воскликнула Диана. – Откуда ты это знаешь?

– Так написано в «Express».

Диану прошиб холодный пот. Обиду, что ее обманули, быстро сменил всепоглощающий гнев.

Когда она увиделась с отцом, тот встретил ее извиняющей интонацией:

– Я только собирался объяснить, ммм… – Здесь граф Спенсер прервался и только спустя несколько секунд продолжил: – Ну, о нашей свадьбе с Рейн…

– Но она нам не нравится, папа! – закричала Диана.

– Я знаю, но вы сумеете ее полюбить со временем – так же, как это сделал я.

– Мы… Никогда!

Сказав это, девушка быстро направилась к отцу. Джонни подумал, что дочь хочет его поцеловать, и подставил левую щеку. Неожиданно раздался шлепок: Диана дала отцу пощечину.

– Это тебе от всех нас, – произнесла она и, понимая, что сделала что-то не то, выбежала из комнаты.

Джонни устремился вслед за ней. Догнав дочь, он схватил ее за руку:

– Никогда больше не смей разговаривать со мной в таком тоне!

– А ты никогда больше не поступай так с нами! – выпалила Диана и, вырвавшись из рук отца, побежала дальше[72].

Ни о каком перемирии не могло быть и речи. Диана периодически названивала в Элторп, а когда Рейн подходила к телефону, вешала трубку. Затем она подговорила свою школьную подругу отправить Рейн ядовитое письмо. Еще подростком Диана была способна на решительные действия. Так, когда ей однажды запретили включать стереосистему, она вскрыла полы и испортила всю проводку: пусть другие тоже посидят в тишине[73].

Однако Рейн была не из тех, кого можно смутить подобными выходками. Она вцепилась в Джонни мертвой хваткой – не в ее правилах было отпускать любимого мужчину. Тем более что и восьмой граф Спенсер нуждался в ее обществе. Обладая еще большей энергией, чем его первая супруга, Фрэнсис, Рейн взялась за обустройство Элторпа. В замке наконец-то появился полноценный водопровод и централизованное отопление, само поместье было открыто для публики.

Не обошлось, конечно, и без казусов. Являясь одним из авторов буклета «Что происходит с нашим историческим наследием», Рейн весьма вольно обошлась со многими реликвиями и памятниками старины. Через аукцион были проданы ценные вещи, включая портреты кисти Гейнсборо, мебель георгианской эпохи, золотые ведерки первого герцога Мальборо для шампанского, а также ряд фамильных документов и свыше сорока коттеджей на принадлежавших Спенсерам землях.

Рейн смогла полностью закрыть своего нового супруга от лучей прошлой жизни.

«Трудно избавиться от ощущения, что она сознательно воздвигла железную изгородь между Джонни и остальным миром, – говорит Руперт Хэмбро. – Она полностью невосприимчива к его семье, его жизни и его интересам. Рейн стала для Джонни оратором, глашатаем и рупором в одном лице. Если вы задаете графу вопрос, отвечает всегда она. Есть много людей, которые чувствуют себя безмерно счастливо, будучи огороженными от окружающего мира. Мне кажется, Джонни – один из них»[74].

Забавно, но, полностью доверившись своей второй супруге, граф Спенсер смог вновь ощутить вкус жизни. В его осанке появилась уверенность, в улыбке – радость, во взгляде – задор.

Рейн смогла не только изменить его – когда это потребовалось, она спасла ему жизнь. Джонни часто страдал головными болями и свое состояние облегчал дисприном.{14} Диану пугало нездоровье отца. 18 сентября 1978 года она гостила у друзей в Норфолке.

– Как дела у графа Спенсера? – спросил ее один из присутствующих.

– У меня странное ощущение, что с ним вот-вот должно что-то произойти, – ответила Диана. – Если он умрет, то это произойдет быстро. В противном случае он выживет[75].

На следующий день ей позвонили и сообщили, что во время прогулки во внутреннем дворике замка у ее отца произошло обширное кровоизлияние в мозг. В бессознательном состоянии восьмой граф Спенсер был немедленно доставлен в больницу в Нортхемптоне. И здесь на сцене появляется Рейн. Она настояла, чтобы ее супруга перевели и прооперировали в специализированной клинике нервных болезней в Лондоне.

Спустя четыре недели, когда Джонни уже пошел на поправку, у него началась синегнойная пневмония – редкая форма бактериальной инфекции, невосприимчивая к обычным антибиотикам. По настоянию Рейн отца Дианы тут же перевезли в Королевскую больницу Бромптон, где он, балансируя на грани между жизнью и смертью, восемь раз оказывался в критическом состоянии.

Не собираясь опускать руки, Рейн обратилась за помощью к своему другу Биллу Кавендиш-Бентинку, директору немецкого фармакологического концерна «Bayer». Она попросила его срочно найти эффективный антибиотик. Билл сказал, что у них есть один препарат – азлоциллин, но он находится в стадии тестирования и еще не поступил в продажу. Кавендиш-Бентинк согласился предоставить препарат только в том случае, если лечащие врачи графа Спенсера дадут согласие на его использование. Убедить последних для Рейн не составило труда: